Краденые деньги не завещают - Николай Леонов

Николай Леонов, Алексей Макеев

Краденые деньги не завещают

Краденые деньги не завещают

Глава первая

После традиционной утренней планерки генерал Орлов попросил полковника Гурова задержаться.

– Послушай, Лев, тут такое дело, – в некотором затруднении подбирая слова, медленно заговорил он. – Дело, честно скажу, странное. Даже не знаю, кому его поручить. Наверное, придется тебе.

– Почему меня это не удивляет? – слегка приподняв брови, философски проговорил Гуров. – «Глухарь», надеюсь?

– Да ты не спеши! Чего сразу на дыбы встаешь? – как бы извиняясь, произнес генерал. – Почему обязательно «глухарь»? Просто непонятного там много. Разобраться нужно.

– В чем именно?

– А вот послушай. Заберовского ты помнишь, наверное? В свое время личность была знаменитая.

– Как не помнить! Столько стараний было приложено, чтобы его «привлечь», и все впустую.

– Вот-вот. В 90-е, когда для подобных ловкачей полное раздолье было, он чуть ли не при государственной власти в «серых кардиналах» ходил. А потом, когда почуял, что «красное» времечко закончилось, в Израиль уехал. У нас с ними соглашения о выдаче нет, как известно, но по нему работали плотно, и уже что-то там даже начало проясняться в плане экстрадиции, как вдруг этот дорогой во всех смыслах товарищ скоропостижно скончался от неизвестных причин.

– Это так в официальном заключении написано – «от неизвестных причин»?

– В заключении написано – «острая сердечная недостаточность». Но сам понимаешь, все, что происходит с подобной неоднозначной личностью, всегда вызывает повышенный интерес. Тем более такое из ряда вон выходящее событие, как безвременная кончина. Парень в расцвете лет, на здоровье не жаловался. Впрочем, главное здесь даже не в этом. Главное в том, что все свои несметные капиталы уважаемый Денис Исаакович завещал некоему юноше, не только не имеющему к нему никакого родственного отношения, но и вообще с юридической точки зрения недееспособному.

– То есть как?

– А вот так. Чугуев Сергей Николаевич, инвалид от рождения, с детских лет обретающийся в приюте для умственно отсталых. Отец неизвестен, мать была сильно пьющая и рано умерла, имеются ли еще какие-то родственники, тоже никто не знает. Но узнать нужно обязательно, поскольку инвалид недавно скончался, а на оставшееся после него неплохое имущество претендентов целая очередь. В том числе и государственная казна ждет не дождется, когда вернут в нее то, что во времена оные незаконно было изъято.

– Что-то несчастливое оно какое-то, имущество это неплохое. Кто ни получит его, обязательно умирает.

– Ты, Лева, как всегда, зришь в корень. Именно эту самую «обязательность» и отмечают практически все претенденты на «кусок пирога». Потенциальные наследники Заберовского в один голос кричат, что умереть Чугуеву «помогли», и не для чего иного, как для того, чтобы завладеть неисчислимыми богатствами покойного благотворителя. Заявлений у меня уже целая пачка, писаны как под копирку, можешь почитать.

– Да я верю. Только как-то странно немного. Люди, подобные Заберовскому, к альтруизму обычно не склонны. Откуда эта тяга к благотворительности? У него что, родственников не было, которым можно было бы все это завещать?

– Родственников там хоть отбавляй, вплоть до седьмого колена все поднялись. Как же, такие деньжищи на горизонте замаячили! Только большинство из них так и осталось при своих горячих желаниях. По завещанию кое-что получили дочь да жена, с которой на момент составления завещания Заберовский был уже в разводе. Из более-менее значительных сумм это, собственно, и все. Кое-какая мелочь роздана благотворительным организациям, явно только для вида, а основной куш – вот этому самому Чугуеву.

– Да, странно.

– Еще как странно.

– А какие-то мотивы такого неординарного решения озвучивались?

– Официальная версия гласит, что пребывание вдали от родины заставило Дениса Исааковича по-иному взглянуть на жизненные приоритеты, и он очень раскаивался в своем нехорошем поведении. Долго и мучительно раздумывая, как хотя бы отчасти искупить прошлые грехи, он решил после своей смерти направить все приобретенное неправедными путями на помощь сирым и убогим в надежде, что этот героический акт хотя бы отчасти улучшит его репутацию в глазах соотечественников.

– Нет, что-то все-таки здесь не то. Ему и при жизни, похоже, на мнение соотечественников было глубоко наплевать, а уж после смерти и подавно.

– Об этом я тебе и толкую, Лева. Странное это дело. Разобраться нужно. Уж инвалид или не инвалид, а парню двадцать семь лет было. Конечно, с такими болезнями долго не живут, но не дотянуть и до тридцати – это как-то чересчур. Если ему действительно помогли умереть, это, во-первых, состав преступления, а во-вторых, сразу ставит нас перед вопросом «кому выгодно?». Большая часть капиталов Заберовского – это деньги, украденные из казны. Думаю, ты и сам согласишься, что правильно было бы их туда вернуть. Мы, конечно, не можем действовать такими же методами, как приснопамятные «братки», да и не девяностые сейчас. Мы должны соблюдать закон. Поэтому очень важно получить четкое представление о том, как и что в действительности произошло с этим парнем и имеются ли какие-то реальные претенденты на оставшийся после него капитал. Если он – круглый сирота и скончался от естественных причин, думаю, с возмещением нанесенных государству убытков не возникнет никаких проблем. Наследство автоматически переходит в казну как выморочное. Если же это, как ты выразился, «несчастливое» имущество найдет очередного обладателя, с которым вновь придется начинать бесконечные судебные разбирательства, очень велика вероятность того, что дело здесь снова нечисто, и в претензиях обратившихся к нам заявителей имеется доля правды. Вот, собственно, это и предстоит тебе выяснить, Лева. Посмотри дело, съезди в приют, поговори с людьми. С твоим опытом, я думаю, не составит большой проблемы отделить зерна от плевел.

Услышав эту фразу, Гуров понял, что генерал считает это дело по-настоящему сложным и запутанным.

Поручая ему расследование очередного безнадежного «глухаря», Орлов обычно использовал в разговоре командно-административные интонации, чтобы все возможные возражения пресечь в корне. Он бушевал и повышал голос, напирая на то, что причина неудач кроется в ленивости и нерасторопности сотрудников, а вовсе не в трудности дела.

Но когда вместо распеканий и претензий генерал стремился подбодрить и вселить оптимизм, уверяя, что с таким опытом, как у полковника, решить задачу будет несложно, это означало, что он и сам не уверен, справится ли с ней даже такой ас, как Гуров.

– Когда умер Заберовский? – спросил полковник.

– Где-то с полгода назад, точную дату не скажу. Посмотришь в деле, там есть.

– Похоронили его в Израиле или сюда привезли прах щедрого благотворителя?

– Ах да, я же не сказал тебе! Он умер на Ямайке.

– Где?!

– А что ты удивляешься? С Израилем у нас хорошие связи, там русский язык, считай, почти государственный. Рано или поздно мы добились бы выдачи, и Денис Исаакович это прекрасно понимал. Поэтому и убрался подобру-поздорову и из Израиля тоже, как раз незадолго перед своей кончиной.

– Надо же, как интересно!

– Интересно, Лева, еще как интересно. И не тебе одному. Признаюсь по секрету, расследованием этого дела уже «наверху» заинтересовались, так что не подведи. Слишком уж широко развернулся наш Денис Исаакович во времена своего почти бесконтрольного владычества. Много на нем счетов неоплаченных осталось. И наша с тобой задача помочь возместить этот ущерб.

– Значит, похоронен он на Ямайке?

– По-видимому, да. В Россию прах точно не приво-зили.

– Но и убедиться в том, что этот прах точно на Ямайке, как я понимаю, тоже сложновато?

– Отчего же? Если хочешь возложить букет гвоздик, можешь взять недельку за свой счет. Я отпущу. Только сначала с делом этим разберись. А уж экзотическое курорты – это тебе на сладкое будет.

Выйдя из кабинета начальника, Гуров отправился в архив.

Личного касательства к разбирательствам по делу Заберовского он не имел, но, поскольку это действительно была довольно известная личность, многое о нем слышал.

Просматривая материалы, Лев находил подробные описания эпизодов нарушения законности, которые раньше были известны ему только как неясные слухи. Незаконная приватизация крупных госпредприятий, несколько громких «заказов», близость к властным структурам – все это давало представление о том, насколько широк был в свое время масштаб деятельности опального бизнесмена. Даже по самым приблизительным подсчетам, имущество его исчислялось семизначными суммами в европейской валюте, и представить, что подобные капиталы вот так просто были отданы никому не известному инвалиду, воображение отказывалось.