Игра в любовь без правил - Линда Тэйлор

Линда Тэйлор

Игра в любовь без правил

Все должно быть просто, просто, как только можно… но не проще!

Глава 1

Стояло индейское лето[1]. Деревья вокруг лужайки уже пылали, словно костры, но на небе весь день не было ни облачка, а солнце по-летнему щедро согревало землю, к вечеру заливая ее мягким золотистым светом.

Навалившись всем телом на лопату, Элла украдкой скосила глаза на Мэтта. Было жарко, и лоб ее покрылся мелкими бисеринками пота, даже волосы стали влажными. Выпрямившись, она сунула руку в карман, нащупала резинку для волос и стянула их на затылке узлом. Несколько темных локонов прилипли к щекам, и она, отбросив их с лица, выпрямилась, стараясь отдышаться. Слишком свободный джемпер она перетянула на талии, а рукава засучила повыше, обнажив загорелые до черноты руки. Когда она была еще девочкой, мать вечно заставляла ее надевать шерстяной свитер — просто на всякий случай. Может быть, поэтому она, повзрослев, теперь почти всегда одевалась так, что смахивала на судью какого-нибудь спортивного матча.

Такой жары в сентябре она давно уже не помнила. Но сегодня ко всему прочему был еще ее день рождения. Элла искоса глянула вверх, на небо, яркую синеву которого подчеркивали крохотные барашки облаков.

Двадцать девятое сентября. Она так толком и не поняла, радует это ее или наоборот.

Пьер, опустившись на колени с зажатым в руке концом бечевки, поднял на нее глаза:

— Не хочешь поменяться?

Элла взглянула на него. Совсем еще мальчишка — двадцать один год, — неудивительно, что он свеж, как утренний цветок. Даже не вспотел! От досады она ощутила внезапный прилив сил и отрицательно покачала головой:

— Нет, все в порядке. Мой несчастный организм переполнен токсинами, так что уж лучше я буду копать, а ты меряй, хорошо?

На губах его мелькнула улыбка. Пьер кивнул и вновь принялся делать разметку, отмеряя, сколько квадратов дерна ей предстоит выкопать. В аудитории, до того, как они все вышли из здания, чтобы продемонстрировать свои практические навыки, Мэтт начертил на доске чудовищных размеров квадрат и показал им, назвав размеры, которые Элла постаралась запомнить. В двух шагах от нее Пьер старательно срисовывал диаграмму в рабочую тетрадь, водя по линейке остро отточенным карандашом. В представлении Эллы работа ландшафтного дизайнера скорее заключалась в копании в земле и вовсе не имела отношения к геометрии, но ей пришлось признать, что тут может пригодиться и то и другое. На практические занятия вся их группа явилась в старых джинсах и футболках, кое-кто прихватил с собой ботинки на толстой подошве или замызганный рабочий халат, и на этом фоне разительно выделялся Пьер. Грациозно переступая на цыпочках, он забрался на громадных размеров мат, который большинство из них предпочитало не замечать, одернул лацканы пиджака и с сияющей улыбкой окинул всех взглядом, а потом уселся и принялся непринужденно раскладывать содержимое своего пенала.

Элла позволила себе еще чуть-чуть передохнуть и, выпрямившись, огляделась по сторонам. Пьер, вероятно, самый юный в их разношерстной команде, предположила она. Увязавшись за своей английской приятельницей, он долго колесил по Франции, а потом сумел подыскать себе работу в «Le Manoire aux Quat’ Saisons», неподалеку от колледжа, которая отнимала у него всего несколько часов в день. Курс ландшафтного дизайна вызывал у него такой же энтузиазм, как у одиннадцатилетнего мальчишки в первую неделю после перехода в старший класс. Этим он весьма отличался, например, от Джона, лет пять назад потерявшего работу и попавшего в их группу благодаря стараниям чиновника из Департамента по безработице, и Нева — тот работал неполный день в Департаменте парков и получил выходной специально для того, чтобы прослушать курс. И от Валери — той уже перевалило за пятьдесят, и она жадно ловила каждое слово преподавателя, поскольку решила превратить свой садик на заднем дворе в настоящий парадиз. Кроме этих троих были еще Кэти и Эмма, которым было слегка за двадцать. В колледж они явились вдвоем и всегда держались вместе. Всего в группе человек пятнадцать, но остальных Элла почти не знала. И был еще Мэтт — руководитель группы.

Элла украдкой бросила взгляд на Мэтта. А тот в это время любовался Джоном. Не прерываясь ни на минуту, Джон снова и снова налегал на лопату, аккуратно вырезая куски дерна и складывая их на тачку. И все время болтал как заведенный. Стоя рядом с ним, Мэтт с интересом слушал его трескотню, время от времени ухитряясь вставить словечко. Кипучая энергия Джона немного его утомляла. Мэтт был совсем другим — по характеру он больше походил на вулкан, могучие силы которого скрыты глубоко внутри до поры, когда поток обжигающей лавы с ревом не хлынет наружу.

Элла тихонько вздохнула. Даже со спины Мэтт выглядел просто потрясающе, а уж когда оборачивался — и говорить нечего. Она услышала, как он весело рассмеялся в ответ на слова Джона: «Вы так говорите просто потому, что я черный!» — и заметила, что остальные тоже подняли головы.

Элла перехватила взгляд Кэти, но та, молча пожав плечами, с обычным для нее деловым видом принялась выкапывать последний квадрат дерна. Это заставило ее вновь вернуться к своему участку. Пришлось догонять Пьера. Пока он, натянув бечевку, проверял, ровно ли идет разметка, Элла торопливо копала. К этому времени они успели вынуть едва ли половину того дерна, что должны были. Элла незаметно наблюдала за своим напарником — высунув от усердия язык, он был целиком поглощен работой. Было бы несправедливо подгонять его. И хотя они с Пьером почти постоянно оказывались в паре в аудитории, с каждым днем становилось очевиднее, как по-разному они относятся к делу. Элла с трудом сдерживалась, чтобы не гаркнуть на него. «Ради всего святого, кончай копаться!» — так и вертелось у нее на языке. Вместо этого она предложила:

— Может, я схожу вытряхну землю из тележки, а? А ты пока что разметишь пару квадратов. Идет?..

В ответ он радостно улыбнулся. Сердиться на Пьера было невозможно, хотя она видела, что Мэтт уже обходит участки остальных, меряя ровными шажками квадраты, и оценивает работу. Элле очень не хотелось, чтобы он счел ее неумехой. Ее раздражало, что всякий раз, когда она пыталась воткнуть лопату поглубже, острый край ее упрямо вырывался вверх, и сейчас ее участок выглядел так, словно здесь порезвился отряд обезумевших кротов.

Не успела Элла схватиться за ручки тачки, как рядом возник Мэтт. Ухватив большой кусок дерна, он перевернул его и скорчил недовольную гримасу, увидев прилипшую к нему землю.

— Учтите, землю нужно вырезать.

— Да, конечно, вы нам показывали, — едва слышно произнесла она.

— Давайте-ка я вам еще раз покажу.

Глаза их на мгновение встретились, и Элла опять почувствовала, будто ее неведомой силой тянет к нему. Так случалось всякий раз, как он смотрел на нее. Казалось, еще немного — и она рухнет перед ним на колени. Чертыхнувшись про себя, Элла с самым серьезным выражением лица смотрела, как Мэтт вырезал кусок дерна и ловким, почти незаметным движением метнул его так, что он упал точнехонько на самый верх кучи в тачке. Можно не сомневаться, что в умении печь блинчики Мэтту нет равных, подумала она, отметив, как под тонкой тканью футболки красиво обозначились мускулы у него на спине.

— Понятно, — кивнула она, сделав умное лицо.

Выпрямившись, Мэтт облокотился на лопату и посмотрел на нее. Как обычно, взгляд его оставался абсолютно равнодушным. Эллу обдало жаром, и она едва удержалась, чтобы не вытереть рукой разом вспотевший лоб.

— Ну что, не жалеете пока, нет? — слегка улыбнулся Мэтт.

— О нет! Что вы! Даже приятно поразмяться, знаете ли! И потом, сидеть целый день за партой вряд ли полезно для фигуры.

— Полагаю, что так.

— К тому же полезно немного подкачать мускулы. Конечно, я и так сжигаю дикое количество калорий, но это все-таки совсем не то, что физическая нагрузка. — Элла демонстративно потянула пояс. — Да, я ведь уже не так молода, знаете ли. А с возрастом становишься ленивее. Впрочем, обычное дело.

— Считаете себя почтенной дамой? — весело прищурился Мэтт.

По спине Эллы побежали мурашки — на этот раз от удовольствия.

— Мне двадцать девять.

— А я думал — двадцать восемь.

— Сегодня как раз стукнуло двадцать девять… — Она сказала это очень тихо, чтобы не слышали остальные из их группы. Ее возраст — это ведь очень личное, последняя попытка удержать ускользающую молодость… Ей так хотелось услышать, что она еще совсем молода. Элла вдруг ощутила жалость к женщинам, имеющим обыкновение заявлять: «Мне всего двадцать пять!» — при этом жадно дожидающихся чего-то вроде: «Да ну! Неужели?»

— Сегодня? — Тонкие брови Мэтта удивленно поползли вверх. — Значит, вечером будете праздновать?