Суд на Янусе (пер. Л. Моргун) - Андрэ Нортон

Андрэ Нортон

Суд на Янусе

Глава 1. ЛЕКАРСТВО ДЛЯ СНОВ

Здесь даже солнце не грело, а только слепило глаза и освещало квадратные угрюмые дома Диппла. Нейл Ренфо прижался лбом к холодному окну, пытаясь не думать, не вспоминать, отогнать пылающие волны ярости и разрушения, которые сжимали ему горло в последние несколько дней, камнем наваливались на грудь.

Диппл на планете Корвар – последнее убежище, скорее даже тюрьма для беспланетных обломков космической войны. Военные планы, в которых они не имели голоса, выгнали их из родных миров и пригнали сюда много лет назад.

Когда война кончилась, оказалось, что вернуться домой они не могут. Их дома были уничтожены, либо превращены в пепел прямыми военными действиями, либо по приказу, подписанному на конференциях, там теперь имели «исключительные права» другие поселенцы. А те, кто был произвольно помещен в стены Диппла, могли гнить там до конца своих дней. Выросли целые поколения вялых детей, знающих только Диппл. Но те, кто помнил…

Нейл закрыл глаза. Ограниченное пространство, круговые стены, бесконечная дрожь от вибрации машин, ведущих Свободного Торговца по не отмеченным на картах дорогам космоса, яркое возбуждающее зрелище странных миров, причудливых созданий, новых людей, то чуждых душой и телом, то похожих на мальчиков, застенчиво держащихся в тени, жадное впитывание всех чудес торговых встреч… Это он помнил. Затем беспорядок, страх, сжимающий желудок, кислый привкус во рту, когда он лежал в тесной койке спасательной лодки, и горячие руки держали его, испуг, когда их выбросили с корабля, который был его домом, период дрейфа, во время которого радио передавало сигналы бедствия, приход крейсера, взявшего их, единственных выживших… А потом Диппл – на много лет, навсегда.

Тогда была надежда, что война скоро кончится, и он, когда станет достаточно большим и крепким, запишется в Свободные Торговцы, или они найдут каким-нибудь образом деньги, вложенные в банк Доном Ренфо, и оплатят проезд до родной планеты. Но эти надежды оказались лишь бесплодными мечтами. Долгие тусклые годы показали им призрачную несостоятельность их грез. Оставался только Диппл, оставался навечно. Уйти из него нельзя. Так было до него… но не для нее – теперь.

Нейлу хотелось заткнуть уши, как он закрыл глаза. Он спрятался от серости Диппла, но не мог укрыться от тяжкой жалобы, полупения полустона, монотонно исходящего от постели у дальней стены. Нейл отошел от окна и остановился рядом с кроватью, заставляя себя смотреть на лежавшую на ней женщину.

Теперь это был призрак, кожа да кости, а не Мелани.

Нейл был готов стучать кулаками в серые стены и кричать от боли и от злобы. Если бы только он мог взять ее на руки и убежать из этого вечного резкого света, от холодной сырости, которые убивали ее, как убили Дона Ренфо. Ее высушили безобразие и безнадежность Диппла.

Но, вместо того, чтобы дать выход бушующему в нем шторму, Нейл опустился на колени перед кроватью, взял беспокойные, все время двигающиеся руки в свои и прижал холодную плоть к своим щекам.

– Мелани, – тихо окликнул он, надеясь вопреки всему, что она на этот раз ответит, узнает его. Или милосерднее не вытягивать ее обратно?

Вытянуть… Нейл задохнулся – это путь побега для Мелани! Если бы он был уверен, полностью уверен, что другого пути нет…

Он нежно опустил ее руки, натянул покрывало на ее плечи. Быть уверенным… Он резко кивнул, хотя Мелани не могла видеть этого жеста внезапного решения, и быстро пошел к двери. Три шага по коридору, и он постучался в другую дверь.

– А, это ты, сынок! – нетерпеливо нахмурившееся широкое лицо женщины смягчилось. – Ей хуже?

– Не знаю. Она ничего не ест, и доктор…

Губы женщины изобразили слово, которое она не произнесла вслух.

– Он сказал, что у нее нет шансов?

– Да. – В данном случае он прав. Она не хочет никакого шанса, ты сам видишь, мальчик.

Он видел это еще на прошлой неделе!

Нейл прижал руки к бокам, словно приглушая горячий ответ на эту жестокую правду.

– Да, – ответил он ровным голосом. – Я хотел бы знать… скоро ли…

Женщина откинула упавшие на лицо волосы. Глаза ее вдруг стали ясными и твердыми. Она медленно облизнула губы.

– Ладно, – она плотно закрыла за собой дверь своей комнаты. – Ладно, – повторила она, словно удерживая себя в чем – то. Но, когда она остановилась у постели Мелани, она была озабочена, руки ее были осторожными, даже напряженными. Она подняла покрывало и обернулась к Нейлу.

– Два дня, может, чуть больше. Если ты хочешь сделать это, откуда возьмешь деньги?

– Достану!

– Она… она не хотела бы этого таким путем, сынок.

– У нее будет это! – он схватил свою верхнюю тунику. – Ты побудешь здесь, пока я вернусь?

Женщина кивнула.

– Стовер – самый лучший. Он торгует честно, никогда не обсчитывает.

– Я знаю! – нетерпеливо ответил Нейл, выскочил за дверь и через коридор на улицу.

Время близилось к полудню. Людей было мало. Те, кому повезло найти случайную работу на день, уже давно ушли. Другие были в общественной столовой за полуденной едой. А здесь были те, кто имел работу в определенных местах, темную работу.

Корвар, если не считать Диппла, был планетой увеселений. Местное население открыто жило поставкой роскоши и всевозможных развлечений для знати и богачей с полусотни планетных систем. И вдобавок к этой роскоши и удовольствиям, здесь были модные пороки, запрещенные радости, поставляемые контрабандой и незаконной торговлей. Человек, обладающий достаточным количеством кредитов, мог вступить в Воровскую гильдию и стать членом одной из снабженческих линий. Но существовали также разветвления мелких дельцов, хватающих крохи, которых не удостаивали внимания Капитаны гильдий. Жизнь этих дельцов была ненадежна, опасна, и набиралась она из безнадежно отчаявшихся – из отбросов Диппла.

Некоторые радости можно было купить у таких, как Стовер. Радости или для измученной беспомощной женщины – возможность легко умереть.

Нейл остановился перед бледным мальчиком, слонявшимся рядом с некоей дверью, честно поглядел в узкие глаза на крысиной мордочке и сказал только одно слово:

– Стовер.

– Дело, новичок?

– Дело.

Мальчик ткнул пальцем через плечо, указывая, и дважды стукнул в дверь.

Нейл открыл дверь и чуть не закашлялся: там висело плотное облако дыма. Четыре человека сидели на подушках вокруг стола и играли в «Звезды и кометы». Щелканье их счетчиков время от времени прерывалось недовольным ворчанием, когда кто-нибудь из играющих терял комплект своих звезд.

– Какого дьявола? – голова Стовера приподнялась на два дюйма, и он глянул на Нейла. – Давай, выкладывай, здесь все свои.

Один из игроков хмыкнул. Двое других, видимо, не слышали, их внимание было поглощено столом.

– У тебя есть галюс? Сколько стоит? – сразу перешел к делу Нейл.

– Сколько тебе надо?

Нейл сделал расчет еще по дороге. Если Мара Диза сказала верно – один пакет. Нет, лучше два, на всякий случай.

– Два пакета.

– Два пакета – двести кредитов, – ответил Стовер. – Товар нерезанный.

Я даю полную меру.

Нейл кивнул. Стовер был честен на свой манер, и за эту честность нужно было платить. Двести кредитов. Нейл надеялся, что купит подешевле.

Товар, конечно, контрабандный, привезенный из другого мира каким-нибудь членом корабельного экипажа, желавшего иметь лишние деньги, несмотря на риск портовой проверки.

– У меня будут деньги… через час.

Стовер кивнул.

– Приноси, и товар твой… Моя сдача, Грем.

Нейл вышел на улицу и глубоко вздохнул, выгоняя дым из легких. Домой возвращаться не было смысла: за всю коллекцию их нищенских вещей не выручить и двадцати кредитов, не говоря уже о двух сотнях. Он давно уже продал все ценное, когда приглашал специалиста – врача из верхнего города.

Да, была только одна вещь стоимостью двести кредитов – он сам. Он пустился бегом, словно должен был сделать это быстро, пока его не оставило мужество. Он добежал до здания, стоявшего так удобно и угрожающе близко к главным воротам Диппла – Пункту набора рабочей силы для других планет.

Все еще оставались миры, и немало, где дешевле было использовать человеческую силу, куда не ввозились машины с опытным обслуживающим персоналом, и часть этих миров была уже ободрана разорительными торговыми налогами. Такие места, как Диппл, давали рабочую силу. Мужчина или женщина подписывали контракт, получали «колониальные», их отвозили в «замороженном» состоянии, и затем они работали за свою плату – пять, десять, двадцать лет. По идее это являлось избавлением от гниения заживо в Диппле. Но… замораживание было делом удачи. Случалось, что некоторые так и не просыпались. Тех же, кому повезло, встречали арктические миры, где люди трудились под ударами диких штормов. Контракт был азартной игрой, в которой не выигрывал никто, кроме агентства.