Месть через три поколения - Наталья Александрова

Наталья Александрова

Месть через три поколения

Глава 1

Инга подбежала к подъезду.

В это самое мгновение дверь, как по заказу, широко распахнулась, и навстречу выплыла, опираясь на палку, дородная старуха. Инга протиснулась мимо нее в дверь. Старуха выпучила жабьи глаза, проквакала раздраженно:

— Что? Куда?

— Полиция! — бросила Инга, чтобы бабка не подняла шум, и помчалась вверх по лестнице. Ждать лифт не было сил: в ушах звучал голос Воскобойникова, звенящий от изумления и ужаса: «Скорее! Сюда! Вы не представляете…»

— Где вы? — перебила его Инга.

— На Гражданке в той квартире. Адрес вы мне назвали.

На этом разговор, если это можно было назвать разговором, прервался.

В голосе Воскобойникова было что-то такое, что Инга не стала раздумывать. Она помчалась на Гражданку.

По дороге она несколько раз набирала его номер, но телефон не отвечал — только долгие равнодушные гудки.

Она на одном дыхании взлетела на четвертый этаж, остановилась возле двери, нажала на кнопку звонка.

Звонок раскатился за дверью гулкой трелью.

Он звучал так, как может звучать только звонок в пустой квартире, в квартире, где нет ни души.

Ни одной живой души.

Сердце все еще колотилось в груди, руки дрожали.

Инга позвонила снова, не надеясь на ответ.

Но ведь Воскобойников звонил отсюда, звонил совсем недавно. Он просил ее приехать!..

Голос, полный запредельного страха, все еще звучал в ее ушах.

Инга дотронулась до двери, словно дверь могла ответить, — и вдруг она отозвалась на это легкое прикосновение, как будто ждала ее, Ингу.

Не заперто. Бросить все и бежать отсюда как можно быстрее! Это самое умное, что она может сделать. Но когда же она слушалась голоса разума?

Она знала, прекрасно знала, что ни в коем случае нельзя входить в эту квартиру, но панический голос Воскобойникова снова зазвучал в голове, и Инга толкнула дверь и вошла.

Она вошла в эту квартиру, как ступают на минное поле, ожидая любой пакости, любого сюрприза. Может, Воскобойникову плохо, он ранен. Но кем? Кто может быть здесь?

Квартира была пуста, безлика, равнодушна, как номер дешевой гостиницы, которому все постояльцы на одно лицо.

Нет, неправда. Квартира затаилась, как зверь.

Инге казалось, за ней следят чьи-то пристальные, настороженные, немигающие глаза. Она осторожно пересекла прихожую, заглянула на кухню.

Прихожая как прихожая, в меру запущенная. Старое пальто на вешалке, тумбочка для обуви, засохшее пятно грязи на полу.

Кухня как кухня — подвесные шкафчики, плита, неработающий холодильник. Все какое-то не слишком чистое и не слишком новое, пустое и безликое. Ясно, что никто здесь давно ничего не готовит, даже чайник не кипятят.

И ни одной живой души.

Вернувшись в прихожую, Инга толкнула вторую дверь.

Ванная комната.

Обычная пустая ванная комната.

На полочке над раковиной — поцарапанный стаканчик с зубной щеткой, полупустой тюбик пасты. Мутное зеркало, треснувшая раковина, раскисший обмылок.

Ванна задернута пластиковой шторкой — голубые дельфины на синем фоне.

Вспомнив старый фильм ужасов, Инга отдернула шторку и с облегчением перевела дыхание — никого и ничего там не было, кроме самой обычной ванны. Грязноватой, с желтыми потеками.

Инга снова вернулась в прихожую, толкнула последнюю дверь и оказалась в жилой комнате.

Диван с потертой обивкой, стол, платяной шкаф. Занавески вылинявшие.

Никого.

Воскобойникова здесь не было.

Она снова услышала его голос, дрожащий от страха и волнения.

Что это было? Розыгрыш? Идиотская шутка?

Да нет, не может быть. Воскобойников на такое не способен. Солидный, вполне вменяемый человек. Не мог он так пошутить. Да и сыграть такой ужас просто невозможно.

Инга немного успокоилась.

Пока квартира не преподнесла ей никаких ужасных сюрпризов.

Но ведь Воскобойников ясно сказал, что звонит отсюда.

Чтобы окончательно разобраться, она достала мобильный и снова набрала номер Воскобойникова.

И тут же совсем рядом зазвучала мелодия старой песни:

«Сердце, тебе не хочется покоя…»

Инга растерянно завертела головой, пытаясь понять, откуда доносятся звуки, и почти сразу поняла, что источник в платяном шкафу.

Она шагнула к шкафу, протянула руку к дверце и вдруг замерла в нерешительности.

«Не делай этого, — говорил внутренний голос. — Не открывай. Обратной дороги у тебя не будет».

— Да что за черт, — проговорила Инга вслух, и собственный голос странно прозвучал в этой пустой комнате, показался чужим и незнакомым. — Почему я не должна этого делать?

«Беги отсюда, — звучал в голове голос, — беги немедленно. И сделай так, чтобы тебя никто не увидел».

— Не могу, — обреченно сказала Инга, — у меня обязательства перед клиентом.

Она вспомнила дрожащий голос Воскобойникова и распахнула дверцу шкафа.

И тут же увидела его.

Он стоял в шкафу на полусогнутых ногах, лицом к ней.

Воскобойников был мертв.

Глаза его были широко открыты, в них Инга прочла ужас и изумление. И еще — немую просьбу, мольбу.

К кому обращена эта мольба? К ней или к кому-то другому, кого здесь нет? О чем молят эти широко открытые мертвые глаза? О пощаде? О справедливости?

Приглядевшись, Инга поняла, что мертвый человек сохраняет вертикальное положение только потому, что привязан к одежной штанге пропущенным под мышками шарфом.

На нем были обычные брюки и свободная хлопковая рубаха явно большего, чем нужно, размера, не застегнутая на пуговицы, только запахнутая.

Из-под этой рубахи доносилась навязчиво-жизнерадостная мелодия старой советской песни.

«Сердце, тебе не хочется покоя…»

Инге захотелось, чтобы этот проклятый телефон замолчал.

Отчего-то ей не пришло в голову, что нужно самой нажать отбой. Вместо этого она протянула руку к трупу, чтобы достать его сотовый и придушить, разбить, заставить, наконец, чертов телефон умолкнуть, заткнуться.

Она распахнула рубаху.

И в ужасе отдернула руку.

Грудь Воскобойникова была рассечена, через нее наискось проходила огромная кровавая рана.

Инга почувствовала омерзительный, тошнотворный запах.

Запах мясной лавки.

Запах свежей крови.

Запах смерти.

Оттуда, из этой раны, из кровавого разреза доносилась навязчивая, невыносимая мелодия мобильного телефона:

Сердце, тебе не хочется покоя…

— Господи! — Инга из последних сил захлопнула дверцу шкафа, попятилась, споткнулась о край ковра и села на пол, больно ударившись копчиком.

Она закрыла глаза, но и в темноте перед ней стояла эта ужасная картина: криво рассеченная грудь Воскобойникова, его мертвые глаза, глядящие на нее с мольбой…

И музыка, проклятая музыка все еще звучала, лишая Ингу воли и рассудка.

Трясущейся рукой она полезла в карман.

Таблетку, скорее принять таблетку. Только таблетка поможет ей избавиться от этого кошмара, подарит блаженное беспамятство. Лучше не одна, а сразу две или три — они принесут покой и равнодушие ко всему.

И тут Инга вспомнила, что уже давно отказалась от таблеток, давно не встречалась с Дзюбой, отвратительным, гнусным доктором Дзюбой из наркодиспансера, который снабжал ее наркотой.

Вспомнила его мягкие влажные руки, сальный взгляд, от которого, казалось, на одежде остаются пятна, и ее передернуло.

Она сумела справиться с этой зависимостью. Справилась сама, без посторонней помощи, хотя это было невероятно трудно. Шеф, тот человек, на которого она теперь работала, поставил непременное условие: никаких таблеток.

Шеф.

Только он сможет ей сейчас помочь, поможет выпутаться из этого кошмара.

Она схватила свой телефон, сбросила вызов.

Из рассеченной груди мертвеца перестала наконец звучать эта жуткая музыка.

Инга перевела дыхание и набрала номер Шефа.

К счастью — если в ее положении это слово имеет какой-то смысл, — Шеф отозвался сразу.

— Что с тобой? — спросил он, услышав дрожащий голос Инги.

— Приезжайте скорее. — Она с трудом продиктовала ему адрес.

Он не стал задавать вопросов — видно, понял по ее голосу, насколько все серьезно.

— Еду.

Инга закрыла глаза, сжала зубы, обхватила колени ледяными руками и замерла.

Ее била отвратительная крупная дрожь.

Неужели ее жизнь снова скатывается в пропасть кошмара?

Она вспомнила другой день, когда так же сидела в пустой квартире рядом с трупом Макса — точнее, рядом с химерой, чудовищем, у которого была голова Макса и тело молодой красивой женщины. Сидела, как сейчас, дрожа от ледяного ужаса, и ждала Ивана. Ждала, что он приедет и возьмет все на себя.