13 сказок про любовь - Анна Михалевская

Михалевская Анна

13 сказок про любовь

Мысли вместо вступления

Книги, как и дети, появляются на свет не в силу каких-то там обоснованных внешних причин, а в силу своего желания родиться. И автору, как и матери не остается ничего иного, как дать жизнь новому существу, не потеряв при этом смысл собственной.

Позже кто-то ничего не подозревающий войдет в книжный магазин, совершенно случайно наткнется на вновь рожденную книгу, и купит ее по непонятным для себя причинам.

А где-то далеко все будет предельно ясно и предсказуемо, но по пути туда придется написать и прочитать еще не один путеводитель. И в этом нет никакой сложности, кроме того, чтобы делать это с удовольствием.

Про любовь

Почему именно про любовь? Наверное, потому что если ты что-то делаешь с улыбкой на лице, или плачешь, над словами, которые написал, то наверняка Она здесь, рядом. Ее присутствие не может оставлять безразличным.

Многое, почти все, что есть в этой книге, нашептала Она, и было бы несправедливо умолчать о таком соавторстве, которым, я, кстати, очень дорожу.

Про сказки

Здесь даже еще понятнее вышло, чем с Любовью. Можно было бы конечно придумать пару-тройку заковыристых предложений насчет важности сказки еще с тех времен как неандертальцы с ужасом поняли, что они превращаются в людей, но об этом чуть позже.

Идею про сказкосочинительство подал мне самый уважаемый преподаватель университета, в котором я в свое время училась. Ознакомившись с моей очередной попыткой написать что-то "научное", он долго молчал, видно подбирая подходящее определение, и в конце-концов, вынес свой вердикт — "эмоциональная популярщина". Так как преподаватель был непререкаемым авторитетом, то я прислушалась к его словам, и начала писать сказки.

Они получались совершенно разные- иногда про меня, иногда про окружающий мир, а иногда и вовсе были похожи на отголоски еще не родившихся или уже не существующих миров. Но независимо от своего содержания, написанные сказки самым волшебным образом проявлялись в реальности. И это не приукрашенная метафора высокого слога, и не рекламная акция моего любимого психотерапевтического метода, а самая что ни на есть адекватная действительность. Не знаю уж как устроен этот механизм, но стоит только написать хорошую сказку на волнующую в данный момент тему, как невидимый ключик отпирает невидимые двери, и открывается новый ранее не замеченный вариант решения проблемы, либо, подобно Чеширскому коту, проблема сама собой постепенно тускнеет и исчезает, либо… Этих "либо" может возникать очень много, до тех пор пока вы не перестанете притворяться слепыми, и не воспользуетесь по праву принадлежащим вам шансом.

Звучит довольно просто. Но пусть эта видимая простота не обольщает читателя- написать хорошую сказку, или другими словами быть честным с самим собой- стоит большого мужества и под силу только самым отважным первопроходцам своих душ.

Про книгу

Надо признаться, что темы сказок этой книги довольно просты- любовь, ответственность, смелость, вера, поиск смысла жизни- извечные вопросы, первопричины многих тонн печатных трактатов, из которых получился бы вполне приличный необитаемый остров, додумайся кто-то ссыпать их посреди океана. Но даже сидя на этом острове изреченных истин, люди все равно будут задавать себе и другим еще много вопросов:

Во что мы начинаем верить, когда перестаем верить, что умеем летать?

Как из смелых и мудрых детей получаются нудные взрослые с кучей комплексов?

Откуда берется Любовь, и что с нею делать потом?

Почему люди бывают жадными?

Почему помнят одно и забывают другое?

Можно ли сгонять в прошлое и невредимым вернуться обратно?

Что случается, когда мы умираем?

Как устроен мир?

Интересно, что с возрастом, интересующие нас вопросы по сути не меняются, но задаются уже с легким налетом отчаяния и сильной примесью недоверия к себе и миру вообще. А к старости тон вопрошающего снова приобретает детскую наивность, игнорируя сам факт существования мудрости и зрелости. А, ну ее, эту осознанность- сладостное старческое забытье куда приятнее. И так по кругу. Какие там спирали развития?! Выдумки эксцентричных философов, да и только….

Но автор этого труда решила примкнуть к группе желающих верить, что мы все же чем-то отличаемся от цирковых лошадей, и выход есть, куда бы он ни вел.

Поэтому будем считать, что наш путь состоит не из шагов, а из ступенек, которых у каждого свое неисчислимое множество, а в этой книге- всего тринадцать. Здесь это число не имеет ничего общего с черными кошками и разбитыми зеркалами, оно- символ прорыва из замкнутого круга двенадцати детских лет, дважды двенадцати часовых суток, двенадцати месяцев календаря. Двенадцать ступенек обычной жизни, и тринадцатая- волшебная, новая!

Для удобства восприятия материала глав тоже 13, и хотя каждая является независимым фрагментом, выстроены они по темам так, что начало посвящено детству, и присущим ему вопросам, середина затрагивает темы юности и зрелости, конец- соответственно старость. Последняя глава находится вне возраста и тем. Она, как я уже говорила раньше, является волшебной ступенькой и описанию не поддается!

Теперь, надеюсь, что мы с вами полностью готовы к нашему путешествию, и мне остается поставить точку на этой странице, а вам- ее перелистнуть.

Благодарности

В преддверии начала- специальные благодарности всем тем, кто так или иначе поучаствовал в таинстве рождения этой книги, а именно:

Моему знакомому, который десять лет назад взял да и ляпнул, что нашу переписку когда-то напечатают, а мне эта мысль запомнилась.

Моим друзьям, которые читали, что я пишу, и которым это нравилось.

Моим преподавателям, которые, кроме того, что были профессионалами еще и искренне любили психологию, что вероятно передалось и мне.

Моим коллегам и одновременно наставникам, которые 24 часа в сутки говорили мне правду в глаза.

Моему мужу, который поддерживал меня одинаково самоотверженно во время моих взлетов и падений.

Моим родителям, приложившим все усилия, чтобы и в зрелом возрасте я продолжала верить в чудеса, о которых собственно и пойдет речь дальше.

Пре-Люди-Я

— Трах-тибидох-тибидах — старик Хоттабыч произнес волшебные слова и в недоумении уставился на экран телевизора, где вот уже полчаса без остановки крутили рекламу.

— Трах-тибидох-тибидах — почти закричал он, грозя костлявым кулаком телевизору, но никаких изменений не произошло.

"Надо идти на курсы повышения квалификации — что-то я совсем сдал" — подумал он про себя, нервно расхаживая взад-вперед. Мало того, что в этом унылом мире не было таких удобных и комфортных вещей как ковры самолеты, сапоги скороходы, скатерти-самобранки, так еще и поговорить оказалось не с кем — все были прикованы к этим гипнотическим ящикам, будто в каждом из них сидел невидимый факир и играл на своей неслышной флейте! А как он сюда попал — стыдно сказать- перепутал интонацию второго слога заклинания и теперь вместо того, чтобы греть свои старые кости под тремя солнцами соседнего мира, приходилось нервничать в этом.

Пока он так размышлял, откуда ни возьмись появился маленький мальчик и совершенно не замечая раздосадованного старика, которого, честно говоря, трудно было не заметить, стал спокойно переключать каналы с помощью маленького черного пульта. Наконец, отыскав что-то интересное, мальчик уселся в кресло, и окошко с мелькающими картинками поглотило все его внимание.

Первые минуты Хоттабыч не мог опомниться от удивления, смешанного с обидой — во-первых, кто-то смог справиться с этим сумасшедшим ящиком, а во-вторых, этим кто-то НЕ был он. Вдобавок этот кто-то его еще и не заметил!

Но делать было нечего, выбраться отсюда он пока не мог, поэтому старик сел по-турецки на полу рядом с креслом мальчика и тоже стал смотреть на мелькающие картинки. Как ни странно, картинки рассказывали обычную историю его волшебного мира, одну из тех, что каждый мало-мальски общительный джин выпалит вам с дюжину за раз. А здесь, как где-то подслушал старик, их называли странным словом "сказка". Но все же было интересно, и скоро он уже забыл о том, что вообще собирался лететь в другое место.

Так они и сидели, старый Хоттабыч и маленький укротитель гипнотического ящика, совершенно не замечая друг друга, но оба одинаково увлеченные тем, что разворачивалось перед ними на экране.