Этнокультурная история казаков. Часть IV. Разрушение дома. Книга 5 - А. Дзиковицкий

Этнокультурная история казаков

Часть IV. Разрушение дома. Книга 5

Составитель А. В. Дзиковицкий

ISBN 978-5-4485-5499-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЭТНОКУЛЬТУРНАЯ ИСТОРИЯ КАЗАКОВ

(компиляция ряда источников)

составитель А. В. ДЗИКОВИЦКИЙ

дополнительные 4 книги к ранее изданным 4-м книгам

КНИГА 5

Часть четвёртая

РАЗРУШЕНИЕ КАЗАЧЬЕГО ДОМА

(период от падения монархии в России почти до падения СССР)

Интеллектуальная издательская система

Ridero.ru

2017 г.

Составитель А. В. Дзиковицкий

вступительное слово составителя к последним частям работы

Неразумно и невозможно спорить с тем, с

кем у вас нет ни одной точки соприкосновения в ценностях и в картине мира. Если человек твёрдо знает, что Земля стоит на трёх слонах, его с этого знания не собьёшь.

Игорь Яковенко, публицист и политолог

Настоящая работа адресована, прежде всего, к тем, кто стоит на признании факта этнической самобытности казаков. Кто его отрицает и считает, что любого румына или индейца, если его записать казаком, можно таковым и считать, тот может даже не заглядывать в эти страницы – ему будет не только неинтересно, но и всё будет раздражать.

Работа эта является логическим и с самого начала предполагавшимся продолжением ранее написанной «Этнокультурной истории казаков», в 4-х книгах (3-х частях) рассказывавшей о казаках от глубокой древности до падения монархии в России.

Прошлая работа выявила три больших пласта или эпохи казачьей истории, которые и стали основой её отображения в книгах в виде строительства своебразного казачьего этнического дома. Потому те три эпохи стали тремя частями работы, которые автор и обозначил строительными понятиями: I часть – «Скифский фундамент», II часть – «Тюркский этаж» и III часть – «Славянская надстройка». Последняя часть состояла из двух книг – «вольный, самостоятельный период» и «подневольный, под властью российских монархов».

Теперь настало время рассказать о последних, 4 – 6 периодах этнокультурной истории казаков, который в соответствии с ранее принятой «строительной терминологией» автор назвал «Разрушение казачьего дома», «Попытка реставрации дома» и «Второе разрушение дома». Эти периоды, в полном соответствии с поговоркой «Ломать – не строить», занимают гораздо меньше исторического времени, чем было потрачено на постройку уникального этнического здания, но включают в себя много интересных фактов и событий, которые автор изложил, как и прежнюю работу, в четырёх книгах, нумерацию которых он продолжил от прежней нумерации книг.

IV часть работы, заключённая в 5-й книге, – охватывает период «от падения монархии в России до падения СССР»; V часть, заключённая в 6-й книге, – период президентства Ельцина. А VI часть, заключённая в 7-й и 8-й книгах, относится к затянувшемуся периоду (и формальному и фактическому) президентства Путина.

Несмотря на доминирующие устремления «разрушения казачьего дома», в 5 – 8 книгах приводятся факты отдельных попыток казачьих потомков воспрепятствовать этому, а то даже и приступить к реставрации своей этнической постройки.

Кто победит в борьбе этих двух устремлений, пока неизвестно, хотя на сегодня просматривается доминирование разрушителей, поскольку на их стороне – вся мощь государственного аппарата наследников большевиков. Но и у реставраторов остаётся немалый потенциал, заключающийся, прежде всего, в их этнокультурном багаже и в искренней заинтересованности, что отсутствует у их антагонистов.

Список использованных в работе источников и материалов приведён в конце каждой книги.

Часть IV

Разрушение казачьего дома

(период от падения монархии в России

почти до падения СССР)

глава 1. казачество самовосстанавливается

(февраль 1917 – октябрь 1917 года)

Со своим выборным Кругом и выборным из своих казаков атаманом каждое

Войско быстро достигнет полного порядка и благосостояния…

А. П. Богаевский, донской атаман

I. КАЗАКИ В ФЕВРАЛЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ И ПОСЛЕ НЕЁ

Казаки, несмотря на то, что были при российских монархах усиленно преобразовываемы из народа в сословие военных слуг, всё же сохраняли в себе определённую критичность и оппозиционность к власти. Об этом, в частности, свидетельствует И. Родионов, написавший в 1914 году работу «Тихий Дон», отрывок из которой под названием «Власть и казаки» был помещён в газете «Казачий взгляд» (№1, 2000 г.):

«Политику правительства относительно Дона за последние 50—60 лет нельзя признать целесообразной и сколько-нибудь справедливой. Правительство, разрушив стройное, веками органически сложившееся казачье самоуправление, ничего творческого, благодетельного не внесло в казачий быт. Лишив казаков свободы выбирать из своей среды войсковых атаманов, оно с средины прошлого столетия, именно с 1848 года, когда был назначен атаманом неказак Хомутов, ни одного прирождённого казака уже на это место не назначало.

На первый взгляд, как будто нет в этом большой беды. Говорят, назначение в войсковые атаманы неказака обусловливалось опасением, как бы донцы, по примеру предков, когда-нибудь не вздумали идти в Россию «добывать зипунов», – опасение дикое и смешное с точки зрения человека, хоть сколько-нибудь знающего теперешний быт и характер донского казака – вернейшего и преданнейшего слуги престола и отечества. Потом, когда в глазах правительства этот страшный мираж рассеялся, придумали иную причину, а именно: назначение на должность атамана прирождённого казака породило бы на Дону кумовство. Дон был бы захвачен в руки какой-то казачьей олигархии. Удивительно, как будто в остальной России нигде не процветает кумовство, протекция, радение родному человеку, и этого не боятся, а вот Дон от этого оберегают.

Всё было бы хорошо, если бы на ответственную должность войсковых наказных атаманов назначались всегда люди мало-мальски подготовленные к управлению этим обширным своеобразным краем, но, к несчастью, случалось, что этого высокого, хорошо оплачиваемого Войском Донским назначения удостаивались люди не только не знавшие быта и духа казака, но иногда даже враждебные ему.

Мне невольно вспоминаются сетования одного донского старожила, по своему положению прикосновенного к донским атаманским кружка́м. «Представить себе не можете, – с горечью говорил он, – каких людей дают нам в атаманы. Придёт такой генерал в Новочеркасск, никогда в глаза не видавший жизни казачьей, и начинает строчить приказы и вводить реформы, а между тем знакомство его с краем настолько убогое, что иногда целый год ему растолковывают, что такое казачий земельный паёк. Наконец, человек освоился, хоть в теории-то понял эту казачью азбуку, смотришь – его уж и убрали, а вместо него прислали другого сановника, и снова начинается та же волынка…

Согласитесь, что нельзя же учиться управлять краем на живом народном теле… Ну, а как такое управление отзывается на само́м несчастном казаке, лучше и не говорить. Погубили Дон, доканали казака окончательно, и никто там в Петербурге видеть этого не хочет».

* * *

На фоне этнической дряблости, и связанной с этим этнополитической амбивалентности русских, казаки на рубеже 1917 года поражали всех сторонних наблюдателей (причём как доброжелательных, так и враждебных) прочно укоренённым в национальном менталитете собственно казацким мировосприятием, завершённым, полноценно сформированным стереотипом поведения, признаваемым всеми казаками как национальный идеал, отсутствием каких-либо внутренних метаний в пользу смены своей этносоциальной идентичности.

В то же время, будучи в этническом плане самостоятельной народностью, казаки в начале ХХ века, в результате нескольких столетий целенаправленных усилий русского самодержавия, стали обладать заметными признаками сословия. Их сословность была законодательно закреплена и потому казаки этого времени находились в неком этно-сословном пограничье.

Ещё в начале ХХ века соседствовавшее с казаками русское крестьянство смотрело на них с завистью и раздражением – внешний облик, гордый нрав казаков был им чужд. Да что там крестьяне – дворянство, интеллигенция и чиновники смотрели на казаков с опаской и недоверием. Но спасаться от большевистского террора они в скором времени побежали именно в казачьи регионы. Хотя сами казаки относились к остальному российскому обществу вполне терпимо и хотели лишь одного – иметь своё автономное войсковое управление (территориальную автономию и самоуправление), не разрешать бесконтрольное переселение на свои земли других этнических групп.