Начало - Анхель Блэк

Анхель Блэк

Крестейр. Начало

© Анхель Блэк, 2024

© Vlada OwO, иллюстрация на обложке, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Пролог

Двадцать четыре года назад

– Что здесь произошло? – Фергус не сдержался и проговорил это вслух.

Он стоял посреди поляны с выкорчеванными кустарниками и деревьями, вдыхая запах гари, и оглядывал кровавое побоище, устроенное низшими, темными существами – бестиями. Повозка растерзанных торговцев лежала на боку, точно забитый охотниками зверь, и уцелевшее деревянное колесо тихо поскрипывало при порывах ветра.

Фергус задумчиво поджал губы, тронул носком начищенного ботинка дымящуюся плоть одной из бестий, но долго рассматривать не стал. Мелкие демонические создания любили пакостить людям, нападали на глухих, окольных дорогах, но никогда в таком большом количестве сразу. Фергус скорее бы поверил в то, что они передрались тут друг с другом, чем были заняты людьми. Он огляделся, считая останки по головам, и нахмурился.

Их валялось штук десять, если не больше.

Терпко пахло тлеющей энергией Мастеров, в загустевшем от жары воздухе стоял аромат травянистых масел и паленого дерева.

«Здесь были Охотники. Или Мастера».

Фергус присел на корточки возле трупа лошади, приподнял руку придавленного мужчины и поморщился от зрелища. Он видел и похуже, но все равно было неприятно. Разбитый кристалл рассыпался осколками по подпаленной рубашке мертвеца, его лица практически не осталось.

«Мастер», – констатировал Фергус.

Он поднялся, перешагнул выпотрошенную тушу очередной бестии с дымящейся кровью, аккуратно обошел повозку и заглянул внутрь. Ободранные доски топорщились вверх подобно клыкам хищных зверей, по сиденьям рассыпались какие-то ветки, провизия и пепел – не похоже на то, что обычно возили с собой торговцы. Фергус снова потянул носом, отделяя вонь подгнивающего мяса от эликсиров Мастеров, коснулся витавшей в воздухе энергии.

Позади него хрустнули ветки, и он резко обернулся, хлестнув светлыми волосами по плечу.

– Кто это у нас тут крадется? – Фергус лукаво прищурился и улыбнулся, уставившись на мальчишку, пробирающегося между растерзанных останков.

Человеческий ребенок испуганно застыл, его серые глаза распахнулись, становясь еще больше. Он осторожно выпрямился, сжимая губы так сильно, что они побелели. Как будто старался не издать ни звука и надеялся, что странный мужчина уйдет.

Фергус чувствовал запах страха от мальчика и еще чего-то острого, бросающего вызов его инстинктам зверя. Он нахмурился, склонив голову набок и разглядывая ребенка, оказавшегося так далеко от людского поселения.

У мальчика была рассечена нижняя губа, в прорехе на штанах виднелась ссадина, он был худощавый, на вид лет шести или семи, с перепачканным сажей и пылью лицом, на котором светлые, серые глаза казались еще ярче и насыщеннее. Такой цвет может нарисовать только природа, расписывая потяжелевшее небо перед сильной грозой.

Такой цвет глаз был лишь у одного человека, промелькнувшего подобно падающей звезде в жизни Фергуса, и он запал ему в память на всю жизнь. Мужчина рассматривал чистые, без вкраплений, радужки, пушистые ресницы, едва заметные веснушки и всклокоченные темные волосы, и его память болезненно ныла, подкидывая картинки прошлого.

Она смотрела так же.

– Ты потерялся? Столь юные джентльмены не должны находиться так далеко от дома, – Фергус сделал свой голос мягче, чтобы расположить ребенка к себе, но это дало обратный эффект, и мальчишка весь сжался, переступив с ноги на ногу. Казалось, он даже перестал дышать.

Он продолжал молчать, глядя на мужчину исподлобья, а его рука медленно потянулась вдоль бока, грязные пальцы вцепились в холщовый мешочек, висящий сбоку на кожаном ремне. Фергус не придал этому большого значения, делая маленький шаг навстречу, склонился ниже, чтобы разглядеть ребенка получше, и потерял бдительность.

Мальчишка молниеносно сунул руку в мешочек и швырнул горсть белого порошка прямо ему в лицо.

Фергус зашипел, вскидывая руки и закрывая глаза. Он почувствовал, что мальчишка удирает со скоростью света в сторону валежника, и грубо выругался. Шестилетний ребенок только что швырнул в него горсть соли, которую обычно используют для обороны от темных сущностей. Это чувствовалось не так болезненно, как если бы Фергус был полноценным Высшим Демоном, но всё же неприятно, и он остервенело протер глаза, чтобы сорваться и броситься вслед за храбрецом.

Он загнал его в тупик быстрее, чем думал, и хищно улыбнулся, продираясь сквозь ломающиеся под весом сухие ветки. Мальчик добежал до крутого подъема, но его роста не хватало, чтобы дотянуться до свисающих сверху кореньев и забраться наверх, и он беспомощно прыгнул несколько раз, прежде чем затравленно обернуться и вжаться спиной в песчаную стену.

И, как и прежде, не проронил ни единого звука, продолжая напряженно сжимать губы и часто-часто дышать.

– Вот это ты меня подловил! Кто тебя научил этому трюку, храбрый птенчик? – Фергус не скрывал восхищения в своем голосе, подходя ближе. – Разве родители не учили тебя, что если видишь чудовище, то лучше убегать?

Мальчик дернулся в сторону, но мужчина предупреждающе зарычал, и ребенок замер испуганным изваянием. Он было вновь потянулся к мешочку, но преследователь раздраженно цыкнул:

– Дважды меня не поймаешь.

Детские пальцы растерянно замерли на поясе и сжались в кулак. Мальчик не собирался сдаваться, а Фергус больше не собирался играть в гляделки. Он быстро подскочил, схватил ребенка за шиворот и поднял высоко над землей, на уровень своих глаз, словно котенка. Мальчик задергался, замотал ногами, обутыми в кожаные стоптанные ботинки, и замер, когда лицо незнакомого мужчины оказалось на расстоянии двух ладоней от него.

От ребенка пахло горьковатым запахом полыни, цитрусом и свежим грозовым ветром, и мужчина непонимающе нахмурился. Обычно человеческие дети так не пахли.

В понимании Фергуса дети всегда были чисты, беззаботны и мягкотелы. Сколько бы он ни встречал человеческих детенышей, они все были практически одинаково наивны, с искрящимися глазами и безграничной душой, пахли сладкими грезами и приторной доверчивостью. Со временем все это загонялось в жесткие рамки, тускнело, потухало, и детеныши превращались в людей, занятых своими делами и побитых жизнью. Дети и взрослые – совершенно разные.

Однако сейчас Фергус ощущал диссонанс между тем, что чувствовал и что видел.

Мальчишка был совсем еще ребенком, но кто-то или что- то сломало его настолько, что сейчас, повиснув в руках незнакомого взрослого мужчины, он старался выглядеть собранным и храбрым, не показывал своего страха. Фергус вдохнул глубже и, почуяв толику