NUMERO - Мишель Альба

Мишель Альба

NUMERO

Выражаю благодарность моим издателям, художнице и редактору, профессионально и качественно подготовившим книгу к печати и выпустившим ее в свет.

Пролог

Лайнер набирал высоту.

Монотонный гул устраивающихся на ночь пассажиров утешал, отвлекая от назойливо зудящей мысли о тысячах километров под днищем „Боинга“.

Летисия порылась в сумке. Неужели забыла? Рука ткнулась в коробочку. Нет, не то.

Как правило, она за неделю до поездки продумывала и составляла список вещей, необходимых ей и в дороге, и для работы. Но на этот раз на сборы остался ровно один день, сегодняшний, и заниматься сочинительством времени не нашлось.

Она вытряхнула содержимое сумки на колени. Все, что смахнула в нее со столика в спальне перед выходом. Маленькие, но нужные мелочи – салфетки, гель для рук, косметичка, зеркальце, зажигалка… А, вот и она – упаковка снотворного, купленная утром в ближайшей к дому аптеке.

Летисия запаслась ею так, на всякий случай. Она старательно избегала пользоваться услугами воздушного транспорта. И особенно на дальние расстояния. Боязнь пикантных неожиданностей на сумасшедшей высоте диктовала поискать более приемлемые способы передвижения. Тоже не исключающих волнений, но, в любом случае, не будоражащих воображение.

О приглашении из Испании она даже и не мечтала. То есть, мечтала. Но чисто умозрительно. А когда его получила, на радость не хватило сил. Ликовала молча. До конца не веря, что это случилось.

Корни генеалогического древа их семьи произросли именно оттуда, из Мадрида, о чем сообщал портрет времен Средневековья пра какой-то там бабушки Летисии.

А вернуться к корням всегда полезно. Тем более, когда есть с чем – ее профессионализм реставратора оценили и за океаном.

И, так как „Боинг“ был предпочтительнее всех остальных транспортных средств (Сан-Франциско и Мадрид это не соседние улицы), не воспользоваться им было бы неразумно в свете срочности предстоящей работы, а таблетка снотворного помогла бы забыть о ее предпочтении.

Летисия приспустила спинку кресла и без особого интереса пролистала тоненькую брошюрку, торопливо всунутую ей в последние минуты перед регистрацией Патриком. Взглянув еще раз на титульный лист, усмехнулась:

Тайна чисел

Ну, действительно, не учебником же по квантовой физике развлекаться на десятикилометровой высоте.

Автор брошюрки, вероятно, с целью не отпустить за просто так читателя поманил и кратким, но интригующим вступлением:

Число судьбы определяется через нумерологический анализ всех букв вашего полного имени…

“Оч-чень интересно. А если у меня их восемь? Полных имен. Что тогда? А… тогда до конца полета мне есть чем заняться. И таблетку не надо было принимать“, – Летисия, вновь нырнув в глубины сумки, выудила из нее ежедневник и ручку.

Итак…

Старушка-соседка, посетовав на ухудшающееся зрение, поправила для верности очки, подслеповато щурясь на вдруг опустевшее кресло, где мгновение назад суетилась весьма симпатичная, но довольно беспокойная особа, что-то постоянно ищущая в своей бездонной ручной клади.

О факте ее присутствия напоминали лишь потеряно уткнувшиеся друг в друга в углублении сиденья серенькая книжица и, пестревший на раскрытой страничке женскими именами, ежедневник.

Под каждым из имен выстроился ряд цифр.

Часть первая

Провал

Глава 1

– Она спит.

– He-а. Не видишь? Она не дышит.

– Жалко. Красивая. Пошли отсюда. Боюсь мертвых.

– Да чего их бояться? Помнишь ту ведьмачку, что сожгли третьего дня? Так я там был. Ночью. И даже потрогал ее кости. Такие комочки. Знаешь, как от догоревшей свечки, которые маманька собирает. Вот так вот.

– Да ну? Не жутко было?

– Совсем нет. Наоборот…, – молчание, – … н-ну, жутковато, но только поначалу. Смотри, маманьке не проболтайся, а то…

– А чего меня-то не взял? И не сказал даже.

– Сначала сопли подотри.

Веки будто склеились. Пришлось довольствоваться только тем, что слышала. А слышала я нечто весьма странное.

Голоса детские. Один с превосходством. Другой удивленно-почтительный.

В спину впивалось что-то острое. Саднило правый локоть. О ногах почему-то не имела ровным счетом никакого представления.

Нащупав под ноющим боком булыжник, попыталась его сковырнуть.

– А-а-а…!

– Ты чего?

– Она шевелится. Чтоб мне провалиться, шевелится.

– Чего придумываешь? – в голосе превосходства явно поубавилось.

– Ты как хочешь, а я… Вот, смотри, опять.

Наконец, ресницы разлепились. В двух шагах от меня на корточках сидели двое мальчишек. Один из них, смуглый, с огромными, скорее от испуга, глазами, вцепился в длиннющую палку, которой, видимо, собирался воспользоваться для проверки своих предположений о моем статусе – я еще „здесь“ или уже „там“?

И он уже вознамерился было ею потыкать в меня, когда я неожиданно заявила о себе как о живой (иное мироощущение мне пока, слава Богу, было не ведомо).

Тот, что без палки, худенький, если не сказать больше, с болтающимися как на огородном пугале широкими, явно не его размера, штанами, и в рубашке-балахоне без пуговиц, резво вскочил, и, отбежав подальше, просительно заканючил:

– Марио, пойдем, а? Ну, пойдем. Пусть себе лежит.

Судя по вдруг забегавшему от брата ко мне и в обратном

порядке взгляду, Марио раздирали сомнения относительно выдвинутой им самим же альтернативы – быть или не быть верным взятой на себя роли смельчака. Чувство самоутверждения явно пересилило, и он-таки ткнул в меня палкой, после чего стремительно отскочил на безопасное расстояние, наготове дать деру сию же секунду.

Тут я уже не выдержала:

– Больно.

Мальчишки замерли, и… тут же их как ветром сдуло.

Где это я? Какой-то проулок. Очень узкий и очень темный. Тяжелые стены домов по обе стороны от меня, сужаясь, врастали далеко вверху в голубой лоскуток неба.

Изучая этот лоскуток, пыталась сообразить, почему я здесь?

Лежать было все неудобней. Острие камня с таким же усердием впивалось теперь уже в другую точку на спине. Еле-еле приподнявшись, кое-как довезла тело до стены дома и, подтянувшись до полусидя, осмотрелась.

Проулок выходил на выложенную все тем же булыжником улицу, по обратную сторону которой нависало угрюмое серое здание с окнами-щелочками, запечатанными темными ставнями.

Знакомство с окрестностями не омрачилось чьим-либо присутствием, если не считать вдруг выпрыгнувшей из мусорной кучи рыже-черной кошки, с подозрением на меня уставившейся. Убедившись в моей лояльности, а, следовательно, в своей безопасности, она отказалась тратить на меня время попусту, лениво отправившись дальше по своим делам.

Сквозившая холодом мостовая, сокрытая от солнца, значительно проигрывала в соревновании с морским пляжем, а грубо выложенная стена менее всего походила на удобную спинку шезлонга, что заставило меня попробовать сменить положение с сидя на стоя. Но, цепляясь за выступы шершавых камней, я смогла преодолеть всего лишь несколько дюймов, тут же вернувшись в исходную позицию – трясущиеся от слабости ноги не оправдали ожиданий.

Глазами поискала хоть что-то, на что можно было бы опереться. И нашла. Из-за выступа в стене выглядывало нечто, к чему я, уговаривая себя, что “и это пройдет“, пересидками-перебежками добралась в конце концов. И, дотянувшись, ухватила край… дорожной белой сумки с застежкой-бантиком, нехотя заскользившей ко мне.

Это моя вещь?

Глава 2

– Она была здесь, – растерянный голос Марио, утративший прежние снисходительность и браваду, – нет, правда. Хуанито не даст соврать. Мы вместе ее нашли.

Он определенно заискивал перед кем-то.

Вместительное углубление за тем самым выступом, служившему мусоросборником для жителей дома, почти скрыло меня.

– Ну, и где же она? Смотрите мне, если соврали, бездельники.

Женский голос. Раздраженные интонации которого неприкрыто намекали на недовольство. И очень намекали – то ли женщину оторвали от более важного занятия, чем знакомство со мной, то ли она не очень доверяла фантазиям мальчишек.

Тяжелые шаги затопали совсем рядом. Я вжалась в стену, почему-то пожалев о невозможности, в силу брезгливости, зарыться в холмик не только сегодняшних, судя по запаху, отходов.

Две пары глаз, Марио и крупной, лет сорока матроны, разодетой до смешного странно – рубашка со съемными рукавами, длинная до пят юбка, с заложенными крупными складками – уставились на меня. На голове у женщины восседало нечто подушкообразное. „Оригинальный фасон берета. Это что, из серии „все свое ношу с собой"?“, – мне было не до смеха, но ее костюм меня, действительно, взбодрил.

Они настороженно меня разглядывали, от чего я поняла, наконец, о чем думал зверек в клетке, окруженной любопытными. Удовлетворенная осмотром, убедившим женщину, что я вполне соответствую ее представлениям о живой материи, она, подбоченясь, произнесла: