Падение Ворона - Корецкий Данил Аркадьевич

Данил Аркадьевич Корецкий

Падение Ворона

Жене Анне посвящается

© Корецкий Д.А. © ООО «Издательство АСТ», 2020

Глава 1

Лохов никто не любит

Июнь 1991 г., Черноморское побережье братской страны народной демократии. Город Карна

После тёплой летней ночи «русский» рынок оживал постепенно, будто грузчик, после тяжелого похмелья с трудом отходящий от короткого, не давшего отдохновения сна. Первыми к торговым рядам сразу после рассвета потянулись местные – так туристы в отелях торопятся занять шезлонги у бассейна или стеллажи на пляже. Нужно успеть хоть полотенце положить, чтобы застолбить место, потому что после завтрака здесь яблоку будет негде упасть. Правда, именные столбы на Золотом Берегу не в таком почете и уважении, как были на золотоносном Клондайке: и полотенца выбросят на фиг, да и в физиономию могут заехать запросто: а как вы думали наслаждаться морским отдыхом – без очередей и мордобоя, что ли?!

На пляже золотых самородков не водится, а полосатый шезлонг не та ценность, которую охраняет шериф с шестизарядным кольтом, или лихие ребята из «Комитета бдительных» с веревкой и судом Линча, учиняемым по ночам для тех, кто не понимает абстрактного права собственности и не верит в невидимую силу бумажного закона. Говорят, что скандалы на пляжах Золотого Берега, устраивают, в основном, русские, хотя на «русском» рынке именно они наводят порядок. Если, конечно, происходящее можно считать порядком, с чем многие местные не согласны.

Раньше, до того как рынок облюбовали «братушки», торговые ряды ломились от всяких вкусностей. Томаты, которые особенно хороши в это время, хрустящие огурчики, цветная капуста, перец сладкий и острый, спелые персики, ароматные абрикосы и дыни, румяные македонские яблоки, всевозможная зелень – петрушка, кинза, укроп, базилик и множество других кулинарных трав, источающих пьянящий аромат. По соседству располагались брынза, сметана, творог. За ними шли ряды копчёного сала и домашних колбас…

Но всё это съестное изобилие осталось в прошлом. Вначале за «колхозанами», к рынку потянулись русские из местных, давно осевших на этой гостеприимной земле. Они принялись раскладывать на прилавках новый товар – скупленные у соотечественников-туристов электротовары и инструменты: электрические бритвы, утюги, плойки, радиоприемники, электродрели, «болгарки», пылесосы. Среди предложений были предметы и покрупней: телевизоры, стиральные машины, холодильники, лодочные моторы. Их на прилавок, конечно, не выставишь, только фотографии. Но сам товар рядом, в приспособленных под склады морских контейнерах. Его можно посмотреть и потрогать. А хромой, щуплый, похожий на цыгана, с острым взглядом тёмных глаз Петруха, если нужно, доставит всё купленное прямо к дому на видавших виды «Жигулях» третьей модели с прицепом. Даже за город, куда угодно, только плати.

Сюда стали приезжать и автобусы с туристами, сдающими товар оптом, в фанерной будке по центру обосновались двое менял с виднеющимися из-под коротких рукавов пёстрых рубашек татуировками, тетя Маша неподалеку продавала вареную картошечку, дядя Петя – самодельное вино, Керим жарил замечательные шашлыки. Рынок развивался, менял профиль и национальность, увеличивал число услуг и множил удобства для посетителей.

Постепенно русские вытеснили местных, оставив им лишь небольшой участок в несколько рядов. Некоторые старожилы тоже стали торговать электротехникой, некоторые переехали на новый продуктовый рынок. Здесь же остались лишь те, кто жил рядом, и уступать насиженное место не собирался – так и торговал сельхозпродукцией. Никто их не выживал, и даже «за охрану» брали по-божески. В конечном счете, для них изменения оказались выгодными: конкуренция уменьшилась, а русских туристов, желающих купить свежие, выращенные на своих огородах экологически чистые овощи и фрукты – заметно прибавилось.

Новые условия требовали и новой организации: на рынке появились крепкие и решительные быстроглазые парни, которыми командовал широкоплечий Ворон, судя по перебитому носу и деформированным ушам – из спортсменов-рукопашников. Сам Ворон называл свою команду «центурионами» – он любил щеголять непонятными словами, подчиненные представлялись более понятно – «охранниками».

Ну, центурионы – так центурионы, охранники – так охранники: все понимали, что это бандиты, а Ворон их бригадир. Ну, и что? Главное, что всякая шантрапа: пьянь, воры, хулиганы и попрошайки, – с рынка мгновенно исчезли. И правила все соблюдают – упаси Бог согнать торговца с законного места, или забрать товар без оплаты, или потребовать деньги «за крышу»… Центурионы живо поставят наглецов на место, да еще хорошо, если они на этом месте стоять на своих ногах смогут!

Говорят, у Ворона всё схвачено, даже среди местных полицейских. И действительно – все вопросы он реально решает, а спорные ситуации легко разруливает. Потому Ворона уважают. Вот он, чуть враскачку, идет вдоль главного ряда, с аппетитом жует жирный тети-Машин беляш, начинённый свиным фаршем, отставляя руку, чтобы не запачкать синий фирменный спортивный костюм «Адидас» и одноименные белые кроссовки. Синяя бейсболка с белой надписью FBI[1] и квадратные роговые очки с зелеными стеклами довершают его наряд и позволяют видеть мир гораздо ярче и красивее, чем он есть на самом деле.

– Здравствуй начальник! Чего не подождал пять минут? – белозубо улыбается колдующий над мангалом аварец Керим. Аромат жареного на дровах мяса уже разносился по округе. – Зачем жирную свинью ешь? Зачем всухомятку живот набиваешь?

– И твоей свежатинки бараньей попробуем! – говорит Коряга – заместитель Ворона. Он чуть пониже, но шире в плечах, и идет не рядом с боссом, а из почтительности отстает на полшага, копируя его походку – вразвалочку, как у матроса. Прозвище полностью соответствует его внешности – тоже крепкий, мускулистый, и одет так же, только выглядит, словно плохо выполненный двойник шефа – несуразная фигура, грубо вырезанная из твердого дерева. Будто Ворона изготовил мастер, а Корягу – подмастерье. И идут они по-разному: Ворон, словно доброжелательный хозяин обходит свои владения, чтобы наладить хозяйство, помочь если надо… А Коряга, как вертухай зону топчет, страх нагоняет, свою власть показывает… И еще есть разница – если с Вороном здороваются приветливо и от души, то с Корягой опасливо, вроде, как по обязанности.

– Как идет торговля, Толян? – Ворон останавливается у лотка с автозапчастями.

Шустрый худощавый парень пожимает плечами.

– Да ведь только третий день с этим товаром работаем, Костя. Вот, ждем автобусов. Сегодня станет ясно, я так думаю…

– Ну, ну, работай! – Ворон доел беляш, аккуратно вытер губы и руки бумажной салфеткой и, не найдя взглядом урну, бросил ее в мангал Керима. Тех, кто мусорит, он не любил.

Ворон доволен: бизнес расширяется. Теперь запчасти для машин здесь тоже можно купить, и антифриз, и моющее масло… Много чего можно. Можно и спиртное: русскую водку, армянский коньяк… Если дальше так пойдет, то можно и дурь запустить… Но это надо со всеми согласовать, и с Питом в первую очередь…

Ворон подошел к менялам в пестрых рубашках, татуировки у них не уголовные – армейские: у одного – пограничный столб, у другого – якорь. И погоняла армейские: Погранец и Морпех. Они были поумней других, и держались обособленно: то ли сами не хотели сливаться с остальными, а может, общая масса отторгала их, как инородные тела. За силу и решительность их побаивались, но не особо уважали, и за глаза называли «вояками».

– Как дела, пацаны?

Вояки усмехаются.

– Нормально. Наши туристы рубли на левы меняют, доллары мало берут – статьи боятся… А местные, в основном, доллары хватают. Соответственно и курс устанавливаем… Они кряхтят, да деваться-то некуда: зато у нас безопасно, да и тайна вклада гарантируется.