Журнал «Вокруг Света» №06 за 1984 год - Вокруг Света

Цвета столетий

И зучать страну по альбомам — все равно что обойти за час весь Эрмитаж. Удивительный каждый в отдельности каменный домик с маленькими окошечками, скульптура в парке, ухоженная улочка или аркада вокруг площади быстро сливаются в бесконечную череду музейных кар.

Мое первое знакомство с Чехословакией было именно альбомным. На страницах иллюстрированных изданий сменяли друг друга фотографии готических, ренессансных, барочных домов-памятников. Но одна картинка — она-то и запомнилась более всего — поразила откровенно немузейным видом. Перспектива светлых многоэтажных зданий, стеклянные витрины по сторонам широкого проспекта и длинная вереница легковых автомобилей у обочины. Обратил внимание на подпись. Мла-да-Болеслав. Сорок тысяч населения. Районный центр Среднечешской области.

От глянцевого однообразия альбомных видов не осталось и тени воспоминаний, как только поближе познакомился со страной. Под красными черепичными крышами чешских городов царила современная жизнь с повседневными заботами, проблемами и стремлениями.

Впечатлений было много. Со временем детали забылись, но в памяти каждый город твердо связывался с каким-либо определенным цветом, то ли из-за преобладающей расцветки фасадов зданий, то ли от окружающей природы. Ческе-Будеёвице показался мне желтым, как зрелый ячмень, Тршебонь — голубым, как небо, отраженное в зеркале пруда, Чески-Крумлов — зеленым, как берега Влтавы, Писек — светло-коричневым, как речной песок, Табор — красным, как повязка на лице Яна Жижки, а Прага, конечно, золотой, как знаменитая корона средневековых чешских королей.

В Млада-Болеслав поезд идет из Праги около двух часов. За это время я успел познакомиться со своими попутчиками. Зузана и Душан Кубаты недавно окончили Карлов университет. После свадьбы они живут в промышленной Остраве — сюда их направили по распределению. Сегодня молодожены решили проделать путь через всю Чехию, чтобы навестить родителей Зузаны.

Поинтересовались и моими впечатлениями о Чехословакии. Услышав о цветовых ассоциациях, они неожиданно заговорили между собой по-чешски. Как я понял, из окон их остравской квартиры открывался вид... на металлургический комбинат с его трубами и дымами всех цветов радуги.

— Ты только не говори, пожалуйста, что твоя Острава — самый красивый в мире город,— не щадила мужа Зузана.— Скажи, Душан, честно, ты смог бы жить в другом месте?

Кубат, коренной житель индустриального моравского севера, спокойно возражал, объясняя скорее мне, чем ей, что его родной город, что ни говори, а третий по величине в стране. «Стальное сердце республики», как называют его в путеводителях.

— Мой Млада-Болеслав — город поменьше,— не унималась Зузана,— но ни в чем другом не уступит Остраве...

Зузана родилась и выросла в Млада-Болеславе и поэтому не скупилась на самые восторженные эпитеты, рассказывая о родных местах.

Замок над Йизерой

На заре чешской государственности одна из резиденций Пршемысловичей — первых чешских князей — находилась в мрачноватом замке над Лабой — нынешнем Стара-Болеславе, километрах в двадцати к северу от Праги. В середине X века князь Болеслав убил своего родного брата князя Вацлава и захватил власть. Неправедно занятый престол Болеслава I унаследовал его сын Болеслав II. Но он не захотел оставаться здесь и основал в 974 году другую резиденцию — подальше от проклятого места. Новый княжеский замок на реке Йизере стал называться Млада Болеславль, что по-старочешски значило «град молодого Болеслава». (Как у нас Ярославль — «город Ярослава».) С развитием языка слегка изменилось и название, приняв его нынешнюю форму.

Слушая Зузану, мы не сразу обратили внимание, что наш поезд идет уже не по равнине, а вдоль скалистого берега чешской реки Йизеры. Рельсы проложены на узком участке суши под обрывом, и поезд, казалось, вот-вот заденет поросшие кустарником каменистые уступы. Стекло вагонного окна царапали порой гибкие ветви. В другом окне медленно плыл повторяющийся, но никогда не надоедающий пейзаж. Среди зеленых лугов, делая всевозможные повороты — то уходя, то приближаясь к железной колее,— несет воды спокойная неширокая река.

Йизера, по местным меркам, крупная водная артерия. Берет река начало в каменистом крае Крконоше и, преодолев пороги на пути вниз, разливается по просторной долине. По берегам Йизеры можно насчитать несколько десятков древних городков. Высятся кое-где пепельно-серые руины средневековых замков.

— Смотрите, это мой город! — воскликнула Зузана.

Каменные стены с двумя башнями по углам как бы вырастают из скального утеса над слиянием речушки Кленице с Йизерой. Тяжеловесный мрачный замок высится над просторными долинами двух рек и виден отовсюду. За бывшей великокняжеской резиденцией, неоднократно перестраиваемой в течение веков, по клиновидному скальному массиву теснятся домики горожан, то тут, то там поднимаются шпили костелов.

От станции до центра города довольно далеко. Добирались на последнем рейсовом автобусе. Его салон вместил почти всех пассажиров нашего состава из четырех вагонов.

Прогремел железный мост через Йизеру. Мелькнули глухие стены окраинных домов, и автобус — не увидел, а скорее почувствовал я — медленно пополз в гору. Несколько минут машина натужно штурмовала крутой подъем, затем резко повернула и, постепенно набирая скорость, пошла еще выше. На исходе подъема водитель крутанул баранку, и автобус лихо вписался в замысловатый зигзаг узкого проезда меж грузных аркад. На столь крутом вираже захватывает дух. Как будто ты не в автобусе, а на дне шлюпки, которую безнадежно закружила огромная морская воронка.

Не разбив машину о замковую башню и не сокрушив старинное здание на углу, опытный водитель вывел рейсовый автобус из кривой, тесной улочки.

В сумерках я так и не разглядел толком исторических переулков Млада-Болеслава. Мы вышли на остановке у блочно-панельного дома. Соседние здания, залитый электрическим светом проспект выглядели точь-в-точь как на памятной картинке из альбома.

От «Лауринки» до «Шкодовки»

Утро началось с мельтешения солнечных зайчиков — их пускали свежевымытые стекла легковых автомобилей. По характерным куцым капотам безошибочно угадывалась марка машин: вдоль тротуаров стояли только «Шкоды». Удивляться не приходилось — эти самые распространенные на чехословацких дорогах малолитражки производят именно в Млада-Болеславе.

Эмблема «Шкоды» — окрыленная летящая стрела — известна во всем мире. Комфортабельные машины с мощными двигателями в задней части кузова охотно покупают во всех европейских странах. Много их и на советских дорогах.

За последние годы вокруг Млада-Болеслава поднялись на ста двадцати гектарах новые промышленные корпуса. Такую же площадь занимают жилые кварталы. Цеха «Шкодовки» протянулись до соседнего городка Космоносы, и недавно он стал одним из болеславских районов.

На проспекте Красной Армии за стеклянной витриной помещения постоянной автомобильной выставки отливают перламутром серийные модели. Молодежь теснится перед спортивными вариантами «Шкоды». Младаболеславские мальчишки спят и видят себя водителями-профессионалами, испытателями, гонщиками. Среди посетителей постарше немало и таких, кто и с завязанными глазами разберет и соберет любой мотор. Их больше привлекают машины, выпущенные семьдесят-восемьдесят лет назад. Те, с которых началось чехословацкое автостроение.

— Строго говоря, все началось с этого трехколесного драндулета...— рассказывал подошедший Душан Кубат.— В 1895 году в кафе на тихой Стакорской улочке сошлись два Вацлава — Лаурин и Клемент. Первый, мастер-слесарь, обладал незаурядными техническими познаниями, второй — небольшим капиталом и практической сметкой. Два будущих предпринимателя ударили по рукам. Они и не подозревали тогда, что их скромная фирма по ремонту велосипедов вскоре превратится в крупный автомобильный завод.

Через три года маленькое предприятие наладило выпуск первых мотоциклов с электромагнитным пускателем. А в 1905 году за ворота завода — к этому времени на «Лауринке» работало уже триста пятьдесят человек — выкатился первый чешский автомобиль.

Марка «Лаурин и Клемент» приобрела мировую известность. Славилась высокая надежность чешских машин, технические достоинства их двигателей. Младаболеславские гонщики одерживали победу за победой на престижных международных состязаниях. Всеобщее признание, однако, не спасло «Лаурин-ку» от финансового краха. В 1925 году ее поглотил пльзеньский концерн «Шкода». Легковые автомобили, которые по-прежнему продолжали собирать в Млада-Болеславе, вынуждены были сменить марку.