Большой Кыш - Мила Блинова

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Вверх по холму

Три Закона кышей.

Кому в сосульке сладко спится?

Здравствуй, Мое Дерево!

Вот он каков, Бяка, — гадкий, но чистый.

Как построить кышу дом?

Кыш Тука влез на камень, и осмотрелся. Слева от него простирался бескрайний лес под названием Большая Тень. Справа — скалилась острыми зубами каменная гряда, за которой, устремясь к небу, высился холм Лошадиная Голова. На его вершине виднелась небольшая роща, называемая кышами Маленькой Тенью. В центре рощи бил родник Плюхи-Плюхи-Бульк, от которого к подножию холма юркой змейкой сбегал ручей Шалун. Даже с высоты огромного камня, на который забрался Тука, нельзя было разглядеть ни родник, ни ручей, но, прислушавшись, можно было услышать их оживленную болтовню. Они наперебой радовались приходу весны, солнцу, теплу!

Кыш задрал голову повыше и сразу увидел огромный Дуб, стоявший на вершине холма особняком, в стороне от рощи. Для Туки это дерево было не просто деревом, оно было Тукиным Деревом, потому что в его корнях располагалась Тукина хижинка. Между кышем и Дубом завязалась крепкая дружба, они уважали и любили друг друга. Всю зиму кышу снился только один сон: самый уютный, самый теплый на всем белом свете домик и самое красивое во всем мире дерево.

— Что, если проведать старое место? Вдруг мой дом еще никем не занят и я смогу опять поселиться в нем? — подумал кыш без особой надежды. — Пойду посмотрю».

Легко сказать — «пойду»! Пробраться на холм было делом непростым: его основание опоясывала кольцом острозубая каменная гряда. То, что она защищала кышей холма от проникновения хищников, было большой удачей, но теперь гряда стала непреодолимой преградой и для Туки.

Кыш задумчиво почесал за ушками и неожиданно вспомнил приемчики назойливых блох. Немного поразмявшись, Тука подобрал гибкую ветку ивы, разбежался, воткнул ее в набухшую мокрую землю и сильно оттолкнулся задними лапами. Ветка пружинисто разогнулась… Кыш перелетел через первый камень. Потом он повторил прыжок еще раз, и еще, и еще… Двигаясь сим блошиным образом, смельчак сумел-таки одолеть серьезное препятствие, непроходимое для зверя, но, как оказалось, вполне проходимое для маленького кыша, который привык всегда и везде лезть напролом.

Последний камень остался позади. Крошечное розовое существо кое-как приземлилось, подставив земле то самое мягкое местечко, на котором рос бурый хвост-пушок. Наличие этого «смягчающего» обстоятельства и обеспечило кышу относительно мягкую посадку. Быть блохой было непросто: Тука запыхался, его лапы онемели от усталости, в глазах рябило. Но несмотря ни на что, кыш был весьма доволен собой. С трудом переводя дух, он присел на свиток березовой коры и несколько минут отдыхал, стараясь не задремывать. Разомлев на солнце, можно в два счета стать добычей для крупной голодной птицы. Весна — самое опасное время года: бело-розовая шкурка слишком заметна на черной земле. Чтобы выжить, кыш должен был по нескольку раз в день повторять Первый Закон: «Никогда не спи вне дома — запросто можешь стать чьим-то обедом».

Тука снова и снова в нетерпении поглядывал туда, где виднелся большой кряжистый Дуб. Рядом с ним кыш оказался бы в безопасности. Нет, Тука не был слабаком и паникером. Кышам вообще не свойственно малодушие. Кыш — разумный трус, а такая трусость, как известно, — признак не слабости, а ума. Но хватит рассуждений. Нельзя делать дело наполовину. Было самое время отправляться дальше, к своему домику и надежному укрытию. Ум умом, храбрость храбростью, а вороны тоже не дуры. И поесть любят.

Тука глубоко вдохнул и запетлял вверх по склону мелкими перебежками от одного снежного островка к другому. Наткнувшись на поваленный ветром клен, он стал двигаться вдоль дерева. Так было безопаснее. Потом юркнул под навес из сухих веток, огляделся и вдруг вспомнил это место! Да-да, именно здесь прошлой осенью впал в спячку его друг Хнусь. Тука обежал клен — никаких следов. Тогда он забрался под лежащее дерево и радостно вздохнул. В том месте, где ствол разветвлялся висела гроздь толстых сосулек, в одной из которых с блаженной улыбкой, головой вниз, спал Хнусь. Тука не стал его отколупывать. «Нельзя будить спящего брата» — так гласил Второй Закон кышей.

— Спи сладко, Хнусь, пока солнышко не пощекочет тебя. Хитрец, ты нарочно забрался в тень, чтобы обмануть весну и поспать подольше.

«Что ж, толково придумано», — улыбнулся Тука и начал собирать обломки коры и сухие прутики. Он складывал их кучкой под Хнусем, бормоча себе под нос:

— Теперь, когда сосулька подтает и ты, дружище, из нее вылупишься, твое приземление будет мягким.

Закончив дело, Тука хотел было отправиться дальше, но вдруг вспомнил Третий Закон кышей: «Проснулся после спячки, первым делом замаскируйся!» И, следуя ему, старательно вывалялся в земле, став похожим на комок грязного снега.

До вершины холма оставалось совсем немного. Не прошло и четверти часа, как путешественник, отдуваясь и охая, привалился бочком к своему дереву — большому крепкому Дубу.

— Здравствуй, Дерево, — сказал ему кыш.

В ответ Дуб взмахнул ветвями и зашуршал прошлогодними листьями. Тука прижался к шершавому стволу бурым меховым животом и, раскинув лапы, распластался по коре, пытаясь взять у своего могучего друга немного живительной силы.

— Ты хорошее, ты теплое и ласковое, ты — Мое Дерево. Помнишь меня? Это я, Тука. Прошлой осенью я заснул рядом с тобой. Но то ли осенним потоком, то ли снежным оползнем меня снесло вниз, и я вытаял за каменистым полем, в Большой Тени. Сколько там деревьев! Разных-разных! Без счета! Многие с крепкими корнями. Выбирай для хижинки любое! Но видишь: я вернулся, вернулся, потому что там не было тебя, Мое Дерево.

Погладив лапой выпуклую кору, слегка нагретую мягким апрельским теплом, маленький кыш двинулся вокруг дерева, вспоминая каждую мелочь. Вот корень, выгнутый дугой, круто ныряющий в землю. Ямка. За ямкой кочка. Второй корень с приподнятым узловатым коленом, припорошенный бурыми листьями соседей — ясеней и каштанов, и, наконец, третий, закладывающий полупетлю и делящийся надвое. Именно здесь стоял прошлым летом его, Тукин, дом.

Но теперь домика не было.

«Ай-ай-ай, — подумал Тука, — чего только не бывает на свете. Здесь стоял мой домик, а теперь его нет. Кто-то его разрушил».

Кыши — народ спокойный и миролюбивый, но в семье, как говорится, не без урода. В Маленькой Тени имелось два негодника: Гнус и Бяка. Гнус даже в самом наигнуснейшем настроении не смог бы разрушить каменную хижинку, будучи очень хлипким кышем, страдающим аллергией на добрые дела и изнурительными приступами лени. Но если это сделал не Гнус… Тогда это сделал Бяка. Больше некому.

Бяка — крупный вредный кыш, обожал ссоры и потасовки. У таких нет друзей, но много врагов. Они все — кыши-одиночки. В общем, Бяку было бы легко назвать плохим, но, удивительное дело, рядом с грубостью и обидчивостью в Бяке уживалась и положительная черта характера: Бяка был до чрезвычайности чистоплотен. Нет, все кыши не прочь помыться, но этот просто помешался на гигиене. За ушами у него постоянно хранился порядочный запас зубочисток, в кармашках малиновой жилетки лежали чистые носовые платки, а в носках покоились нежные, ухоженные пятки. Вот каков был этот Бяка: гадкий, но чистый.

Тука рассудил так: «Осенью Бяка дождался, когда я усну, пришел и разрушил мою хижинку. Кто бы знал, зачем ему это понадобилось?» Кыш с горечью осмотрел руины домика, подобрал осколок слюды от окошка и вздохнул. Потом он сложил в кучу разбросанные Бякой камешки и приступил к работе.

Обычно на месте будущей хижинки маленький строитель рыл глубокую яму, заполнял ее ветками, корой, шишками, пересыпая торфом. Сверху он настилал плетенный из прутиков пол. Пол получался с подогревом — палки и шишки под ним медленно гнили, выделяя тепло. Далее кыш складывал из крупных камней фундамент, а на нем из камешков поменьше возводил стены. У каждого кыша был свой секрет приготовления строительного раствора для кладки: кто-то замешивал в него паучью шелковую нить, кто-то толченые заячьи «орешки». Но главной связующей раствора всегда была кышья слюна, очень клейкая и крепкая при схватывании.

Тука работал терпеливо и старательно. Стены вышли ровными, а окошки — аккуратно круглыми. Как этого добиться, кыш додумался позапрошлой весной. При строительстве дома он случайно оставил на начатой кладке свиток бересты и, забывшись, обошел его камнями. Когда раствор застыл, Тука опомнился, вынул бересту и обомлел — какой аккуратный получился проем! Оставалось лишь вставить кусочек слюды, и окошко было готово!