Антиметро - Андрей Бондаренко

Бондаренко Андрей Евгеньевич

Антиметро

От автора

Зачастую события, описанные в популярных фантастических романах, сбываются — полностью или частично. А иногда — не сбываются вовсе. В том смысле, что начинают — ни с того, ни с сего — развиваться по совершенно другому сценарию, написанному некими важными и мудрыми — до пошлой тошноты — личностями, облачёнными нешуточной властью.

Или же, и вовсе, безо всякого сценария. То есть, вопреки всем тщательно разработанным планам и подробным инструкциям. Недаром говорил великий Александр Македонский, мол: — "Иногда и единичный воин может решить судьбу всего сражения. Если, конечно, этот воин является отважным и имеет на плечах голову, а не глиняный горшок…".

Впрочем, и от ошибок в этом мире никто не застрахован, в том числе, и уважаемые Читатели. Поэтому, не надо всё сходу валить на коварство спецслужб. Без рыцарей плаща и кинжала, естественно, никогда не обходится, но и переоценивать — излишне — степень их гадливости, право слово, не стоит.

Так сбудется предсказанное, или же нет, в конце-то концов?! Непростой, ей-ей, вопрос…. И, вообще, по мере прочтения данного текста, вопросы будут неуклонно множиться и накапливаться, изощрённо наслаиваясь друг на друга. А ответы на них уважаемый Читатель получит только в последних главах и в Эпилоге…. Если, вдруг, вопросы останутся? Ничего страшного. Уже пишется вторая книга этого цикла, которая будет называться (рабочий вариант) — "АнтиМетро, Буэнос-Айрес".

С уважением,

Автор

Пролог

Дурацкий сон, какой дурацкий — сон…

В прямоугольной комнате, примыкающей — посредством решётки — к их тюремной камере, загорелись две длинные секции "дневного" света.

— Пластиковые стулья, прямоугольный стол со стопкой бумажных листов, несколько шариковых ручек, — запечалился Шмидт. — Скорее всего, сейчас будет проведён допрос, сопровождаемый оформлением протокола. Знать бы ещё — в чём конкретно виноват…. Как думаешь, командир, генерал-то будет наш, в смысле, "грушный"? Или же — "фээсбэшный"?

— Скоро узнаем, брат, — невесело хмыкнул Артём. — Лишь бы — только — не американский…

Послышался тихий, едва слышный скрип дверных петель, и в комнату вошли двое.

"Тьфу ты, мать его! Чтоб вас всех — долго, да по-разному!", — в сердцах возмутился внутренний голос. — "Изощрённый маскарад — он же разнузданный и легкомысленный карнавал — продолжается…".

Один из посетителей — статный, высокий и широкоплечий — был облачён в классическую генеральскую форму. Однако, в его внешнем облике наблюдались сразу три ярко-выраженные странности. Во-первых, генерал был до неприличия молод, лет двадцати шести-девяти от роду. Во-вторых, его мундир был без всякой меры украшен множеством самых разнообразных орденов, только звёзд "Героя России" наличествовало шесть штук. В-третьих, глаза вошедшего были излишне светлыми, почти белыми, и блестели очень, уж, тревожно и беспокойно.

Второй гость (среднего возраста, с аккуратным тёмно-коричневым чемоданчиком в руках) был, наоборот, худеньким, щуплым и низкорослым. На его узких рахитичных плечах гордо красовался белый медицинский халат, на голове — белая же докторская шапочка. И всё бы ничего, но и халат, и головной убор данного комедийного персонажа были щедро разрисованы — во всех мыслимых и немыслимых местах — чёрной фашисткой свастикой.

"Похоже, что воспользовались обычным школьным фломастером", — презрительно скривился внутренний голос. — "Бутафория подростковая, мать её! И эти звёзды "Героя", и фашистская свастика…. А глаза-то у врача — тоже — с явной сумасшедшинкой. Только с совсем другой, без характерных следов частого употребления сильнодействующих наркотических средств. Скорее, уж, данный хиловатый субъект похож на среднестатистического учёного-фанатика — из низкопробных голливудских боевиков…".

Вольготно расположившись на пластиковом стуле, широкоплечий молодой человек — с видимым удовольствием — представился:

— Генерал-лейтенант Фёдор Комаровский! Руководитель "подземного" ГРУ России! Прошу любить и жаловать! Мать вашу…

— Доктор Геббельс, — скромно отрекомендовался узкоплечий тип в белом халате.

— Очень приятно! — стараясь выглядеть максимально невозмутимым и спокойным, откликнулся Артём. — Я — майор Белов, заместитель военного коменданта станции "Лесная". Возглавляю мобильную группу, следующую на станцию "Маяковская" с целью…

— Отставить! — нервно поморщился генерал-лейтенант. — Я ознакомлен с изъятыми документами, майор Белов. Что случилось с двумя вашими товарищами? Извольте отвечать чётко и коротко, как и положено военному человеку. То бишь, без гнилой штатской воды и пространных экивоков.

— Есть, отвечать без гнилой воды! Мы имеем дело с побочными последствиями от воздействия на человеческую психику "сонного" газа. Эти два бойца уже в третий раз — за короткий временной промежуток — подверглись внезапному усыплению. Очевидно, поэтому и не могут до сих пор прийти в сознание. У обоих наблюдается замедленное сердцебиение — на уровне двадцати пяти ударов в минуту.

— Геббельс? — руководитель подземного ГРУ вопросительно посмотрел на человека в белом халате. — Что нам скажет современная медицина? Необходимо, чтобы все заложники остались в живых! Они для нас — нынче — дороже золота и южноафриканских алмазов…. Попрошу озаботиться со всем усердием! Головой отвечаете!

Сон, как ему и положено, завершился. А, вот, неприятное послевкусие осталось. Голова — с самого утра — раскалывалась на части. И, вообще, оно ожидалось целый день…. Ожидалось — что? Оно, он, она? Пожалуй, всё-таки, она…. Шарада…

Глава первая

Последний поезд и генеральская байка

Электронные часы показывали 23:55. К перрону станции "Технологический институт" подали пустой состав, двери гостеприимно распахнулись, то есть, разошлись в разные стороны, и хриплый баритон машиниста — с лёгким злорадством — объявил:

— Уважаемые дамы и господа! Россияне! Наш поезд следует до станции "Девяткино" со всеми остановками. Следующий состав отправится только завтрашним утром…. Попрошу поторопиться при посадке! Отправление — через пять минут. Повторяю, милые господа и дамы! Ровно через пять минут!

Артём уже приготовился войти в вагон, но замер на месте и повернул голову направо — на шум возбуждённых и рассерженных голосов. Рядом со ступенями перехода на другую ветку питерского метрополитена назревала ссора, грозящая — через минуту-другую — перерасти в жаркую драку. Две группы молодёжи — каждая численностью примерно по восемь-десять человек — уже приступили к предварительному ритуалу: зазвучали взаимные матерные оскорбления и кровожадные угрозы, послышался громкий треск раздираемой (разрываемой?) ткани. Одни подростки были одеты в чёрные кожаные куртки и щеголяли бритыми налысо черепами, другие же были облачены в самую обыкновенную одежду, единственной приметной частью которой являлись синие и бело-голубые шарфы.