Хроники Нарнии: Серебряное кресло - Клайв Льюис

Клайв Льюис

Серебряное кресло

Посвящается Никласу Харди

Глава первая

За школой

В тот скучный осенний день Джил плакала на заднем дворе школы. Плакала она потому, что её дразнили.

Наша история не о школе, так что о ней я скажу немного, тем более что это не слишком приятная тема. Школа была для мальчиков и девочек, и её обычно называли школой смешанного обучения; но если где что и смешалось, так это в головах её начальства. Люди эти считали, что детям надо позволять всё, что им нравится; а как на беду десятку ребят постарше нравилось дразнить и мучить всех остальных. Все мелкие и крупные пакости, которые в обычной школе можно обнаружить и пресечь за месяц, здесь процветали постоянно. Если что-нибудь и выплывало наружу, никого не наказывали. Директор говорил: «Гм, интересный случай», посылал за виновным и долго с ним беседовал. Тот, кто знал, как ему подыграть, становился даже его любимцем.

Поэтому Джил Поул и плакала скучным осенним днём на мокрой тропинке между школой и зарослями кустарника. Она еще не наплакалась, когда из-за угла вышел, насвистывая, мальчик. Руки он держал в карманах и едва не наскочил на неё.

– Смотри, куда идёшь, – сказала Джил.

– Ладно, не заводись, – начал он и тут заметил её лицо. – Что это ты?

У Джил дёргались губы; так бывает, когда вы хотите что-то сказать, но чувствуете, что заплачете, едва откроете рот.

– Ага, значит, опять они, – хмуро произнес мальчик, ещё глубже засовывая руки в карманы.

Джил кивнула. Говорить нужды не было. Оба понимали, о ком речь.

– Послушай, – сказал мальчик, – если мы все станем… – Он хотел сказать ей что-то доброе, но начал, как учитель на уроке, и Джил вскипела (да и как не вскипеть, когда тебе не дали выплакаться).

– Иди-ка отсюда, – сказала она. – Не твоё дело. Тебя не спрашивали. Что же, так и подлизываться к ним, и плясать перед ними?

– Ты что! – воскликнул мальчик. Звали его Юстэс Вред, но вообще-то парень он был неплохой. – Джил! Разве это честно? Разве я сам так делаю? Разве я не вступился за кролика? Разве я выдал Спивинса, хоть меня и били? Разве я…

– Не знаю и знать не хочу, – всхлипнула Джил.

Юстэс понял, что она ещё не отплакалась, и мудро протянул ей мятную конфетку. Себе он тоже положил одну за щеку. Джил понемногу отходила.

– Извини, Вред, – сказала она. – Я не права. Ты очень хороший… в этой четверти.

– Тогда и забудь, какой я был, – сказал Юстэс. – Да, такого гада…

– Вот именно, – сказала Джил.

– Значит, я изменился, по-твоему?

– Не только по-моему, они тоже заметили. Элинор Блекистон слышала, что говорила Адела Пеннифевер в нашей раздевалке. Она говорила: «Что-то Вред отбился от рук. Надо бы им заняться».

Юстэс вздрогнул. Все знали в этой школе, что такое, когда тобой займутся они.

Дети примолкли. С кустов капали капли.

– А правда, что это с тобой? – спросила Джил.

– На каникулах много чего случилось, – загадочно произнёс Юстэс.

– А что?

Юстэс помолчал, потом сказал:

– Слушай, Джил, я думаю, раз тебе худо в нашей школе, ты человек верный.

– И на том спасибо, – отозвалась Джил.

– Но это правда страшный секрет. Джил, а ты сможешь поверить в разные штуки? Ну, в такие, над которыми все бы смеялись?

– Я не пробовала, – сказала Джил. – Наверное, могу.

– Ты поверишь, что я был не в нашем мире… там, снаружи?

– То есть где это?

– Не в словах суть. Ну, там, где звери разговаривают… и всякие чудеса и драконы – в общем, всё, что в сказках. – Вреду было очень трудно объяснить, он даже покраснел.

– А как ты туда попал? – спросила Джил. Почему-то она тоже смутилась.

– Способ тут один – чудо, – тихо сказал Юстэс. – Я был там с двоюродными сестрой и братом. Нас туда водой смыло. А они там и раньше бывали.

Теперь, когда они говорили шёпотом, Джил стало как-то легче верить Юстэсу. Однако страшное подозрение охватило её, и она сказала грозно, как тигрица:

– Если я узнаю, что ты врёшь, я никогда не буду с тобой разговаривать!

– Я не вру, – сказал Юстэс. – Честное слово. Накажи меня… кто хочешь, если я вру. (Мы в своё время говорили: «Накажи меня Бог», но Бог был здесь не в почёте.)

– Ладно, – сказала Джил. – Верю.

– Ты никому не скажешь? – спросил он.

– Ну что ты!

Теперь они оба разволновались. Но Джил посмотрела вокруг, увидела скучное осеннее небо, услышала шелест осенних листьев, подумала обо всей школьной тоске (в этой четверти всего было тринадцать недель, и оставалось еще одиннадцать) и сказала:

– Ах, что толку! Мы-то не там, мы – здесь. И, уж конечно, туда попасть не можем. Или можем?

– Вот я и думаю, – ответил Юстэс. – Когда мы вернулись оттуда, он нам сказал, что брат с сестрой больше туда не попадут. Они уже побывали там три раза. Но он не говорил, что я не могу. Если бы нельзя было, он бы сказал… И я всё думаю…

– …как сделать, чтобы это случилось? – подсказала Джил. – Может, надо начертить на земле круг… и написать в нём таинственные буквы… и стать в него… и сказать волшебные слова?

– Нет, – решил Юстэс после долгого раздумья. – Примерно так и я раньше думал, хотя никогда не делал. Но сейчас я знаю, что все эти круги и слова – просто чушь. Наверное, ему бы это не понравилось. Как будто мы его заставляем, а его можно только просить.

– О ком ты говоришь? – спросила Джил.

– В том месте его зовут Аслан, – ответил Юстэс.

– Какое удивительное имя!

– Сам он ещё удивительней, – торжественно произнёс Юстэс. – Ну, ладно. От просьбы хуже не будет. Встанем рядом, вот так. Вытянем руки вперёд, ладонями вниз – так делали на острове Раманду…

– На каком острове?

– Потом расскажу. Наверное, ему будет приятнее, если мы встанем лицом на восток. Где же здесь восток?..

– Я не знаю, – призналась Джил.

– С девчонками всегда так, – проворчал Юстэс. – Никогда не знают сторон света.

– Ты и сам не знаешь, – сердито сказала Джил.

– Нет, я сейчас скажу, только ты не перебивай. Есть! Восток там, где лавровые кусты. Будешь за мной повторять слова.

– Какие слова? – спросила Джил.

– Которые я скажу, – ответил Юстэс. И он начал: – Аслан, Аслан, Аслан!

– Аслан, Аслан, Аслан, – повторила Джил. Но тут из-за школы донеслось: «Джил Поул? Я знаю, где она. Ревёт за школой. Привести её?»

Джил и Юстэс переглянулись, нырнули в лавровые кусты и начали карабкаться по крутому склону, с завидной быстротой продираясь сквозь заросли. (В этой школе нельзя было научиться математике, французскому или латыни, но всякий умел, если хотел, быстро и тихо убегать от них.) Через минуту-другую они остановились, прислушались и поняли, что за ними гонятся.

– Хоть бы дверь была открыта! – прошептал Юстэс. Джил кивнула. На самом верху склона была каменная стена, а в стене дверь, выходившая на покрытый вереском холм. Дверь никогда не открывали, но когда-то – быть может, один раз – её видели открытой, и все всегда на это надеялись – ведь через неё так легко сбежать с уроков.

Джил и Юстэс, взмокшие и грязные, добрались до стены. Дверь была, как обычно, закрыта.

– Да, толку мало, – сказал Юстэс, дотронулся до ручки и закричал: – Ну и ну! – Ручка повернулась, дверь открылась.

Секунду назад Юстэс и Джил мечтали только о том, чтобы спастись. Но когда дверь и в самом деле открылась, они застыли на месте, ибо увидели совсем не то, что ожидали.

Они думали, что увидят серый, поросший вереском склон, поднимавшийся всё выше в осеннее небо. Вместо этого их ослепило солнце. Оно светило так ярко, словно июльским днем открыли дверь гаража. Капли росы в траве блестели бусинками, и грязное от слёз лицо Джил было теперь освещено. Солнечный свет шёл явно из другого мира. Там росла густая трава – такой зелёной и сочной Джил никогда не видела, сияло голубое небо, что-то мелькало, яркое, как драгоценные камни или огромные бабочки.

Хотя Джил и мечтала о такой стране, сейчас ей стало страшно. Она посмотрела на Юстэса и увидела, что он тоже боится.

– Идем, Джил, – произнёс он, едва дыша.

– А мы сможем вернуться? Это не опасно? – забеспокоилась Джил.

В этот момент позади раздался злобный голосок.

– Эй, Джил Поул! – прокрякал он. – Мы знаем, что ты там, спускайся! – Это был голос Эдит Джекл. Она была не из них, но из их приспешников и ябед.

– Быстрее! – воскликнул Юстэс. – Давай руку. – И прежде чем Джил поняла, что происходит, он схватил её за руку и подтолкнул в дверь, прочь от школы, от Англии, от нашего мира, в То Место.

Голос Эдит Джекл сразу пропал, как голос по радио, когда его выключают, и сменился совсем другими звуками. Звуки эти издавали пёстрые птицы (это они и мелькали раньше), но напоминали они не птичье пение, а музыку, и такую, которую сразу не поймёшь. Однако, несмотря на это, Джил и Юстэс ощутили, что здесь царит глубочайшая тишина. Воздух был прохладен, и Джил подумала, что они – на вершине горы.