Левантевски, шприц! - Радомира Берсень

Радомира Берсень

Левантевски, шприц!

Глава 1

Раннее утро. Слишком раннее, слишком стылое и неприятное, чтобы выходить на улицу, но нужно сделать два важных дела: во-первых, наконец покурить, а во-вторых отправиться домой. Все-таки три смены оттарабанено, так можно и помереть совершенно негеройской смертью. Вздохнув, высокая нескладная женщина с короткой стрижкой привычным жестом выудила сигарету, зажигалку и закурила, рассеянно оглядываясь. Все было точно таким же, как и двое суток назад — вонючий гараж в одной стороне, мятый мусорный контейнер — в другой, щербатое крыльцо, облезлые ворота. Смягчал картину лишь нежный снежок, легкими пушинками снующий в воздухе. Женщина курила молча, по привычке затягиваясь быстро и сильно.

— Ты еще здесь? — Вынырнул откуда-то щуплый мужичок в ветхом ватнике, который наверняка еще динозавры за старшими братьями донашивали.

— Угу.

— А чего домой не идешь? Смотри, сейчас Иваныч тебя на еще одну смену запашет. — Пригрозил мужичок, перехватывая из не по-женски крепкой ладони затертую зажигалку.

— Неа, — женщина бросила окурок на землю и тщательно растерла его сапогом, — это он сам меня домой отправил. Иди, говорит, Лизка, покуда ты тут у нас не легла неопознанным трупом. Чего это, говорю, неопознанным? Разве вы меня не знаете?

— А он? — Спросил любопытный мужичок, прерывая затянувшееся молчание.

— А чего он? Ааа, ты про это … да, говорит, ты уже на себя не похожа — так что будешь неопознанной. Только потом чтоб как штык обратно, а то врачей-то почти не осталось.

— Ну-ну, — сочувственно ответил мужичок, затянулся и покачал головой, — этот наш главнюк скоро из тебя все душу выпьет. Врачей мало, это факт. Но нас, фельдшеров, тоже негусто. Да и водителей, если что …

— Слушай, Тим, хорош нагнетать, — махнула рукой женщина, сунула руки в карманы и задом отступила к воротам, — а когда нас много-то было? Разве только в перевернутом мире каком-нибудь.

— Ага, — хохотнул фельдшер, докуривая, — видимо, это тот самый мир, где все до единого медики и притом никто не болеет.

— Давай, работай раб, солнце вон еще только поднимается, — пригрозила Лиза, развернулась и вышла за пределы подстанции. Снежок поднапрягся и повалил сильнее. Зябко передернув плечами, Лиза, она же Доктор Всё, медленно побрела к полузаброшенному парку, за которым располагались старые бараки. Она там часто бывала, в этих бараках жила в основном всякая шантрапа: алкоголики, бывшие зэки, наркоманы, потерявшие себя люди и приезжие, которые из всех достижений медицины предпочитали исключительно вызов «Скорой помощи». Лиза шагала через парк, а в голове у нее крутились исключительно мысли о работе — что не все карты заполнены, что бабка-алкашка с Ромашковой улицы снова в запой вошла, небось опять каждую ночь на якобы подскочившее давление вызывать будет, да еще и начальство переобучение какое-то надумало устроить. Она вздохнула и остановилась. Зажмурилась, пытаясь прекратить эту дикую карусель в своей голове. Пока, наконец, не поняла, что это бесполезно — больше ей думать не о чем. Прошло всего семь дней, то бишь неделя, с того момента, как она вышла из ЗАГСа абсолютно свободной женщиной. Мужа у нее теперь нет, детей никогда не было, попробуй заведи ребенка, если твоя зарплата полтора прожиточных минимума, а мужик при этом хронический мечтатель-лоботряс. Она даже кошку завести не могла, потому что постоянно пропадала на работе. Так что и думать теперь приходится только о ней, родненькой, о своей работе на «Скорой помощи».

Оглядевшись, Лиза улыбнулась — мир вокруг стал таким чистеньким, беленьким, нежным, будто стерильной ваткой прикрыт. Тьфу ты! Опять медицинские сравнения в голову полезли, подумала она, и вдруг заметила, как по этому ватному снежку к ней ковыляет женщина, обняв себя за плечи. Вот дурочка! На улице конец ноября, а она практически в летнем платье, вон как трясет ее. Должно быть она из психохроников, обострилась и сигакнула на улицу в чем была. Хотя по внешнему виду вроде не скажешь, что девушка проблемная: вся такая чистенькая, с приятными льняными локонами, платьице, опять же, хоть и не по сезону, а опрятное. Девушка, тем временем, привалилась к березе, отчаянно дрожа и растирая плечи покрасневшими руками. Лиза покачала головой, не выдержала и направилась прямо к ней:

— Эй, уважаемая, далеко собралась? Только не говори, что на бал — кареты вроде не видать.

Она легким движением скинула с себя старенькую курточку и накинула девушке на плечи. Та судорожно вздохнула и подняла на врачицу глаза, полные мольбы:

— Вы мне поможете?

«О, все как обычно», — даже с некоторым весельем подумала Лиза, — «покой нам только если спиться, как любит говаривать мой фельдшер. Только вышла с работы, а уже снова работу нашла».

— Пойдем-ка, — Лиза подцепила девушку под локоть, — где живешь-то? В бараке, небось?

Та потрясла головой и тихо спросила:

— А что такое барак?

Так. И все-таки похоже девушка из ментальников. Умственно отсталая, наверное. И как за ней недоглядели? Вон какая чистенькая, видать, семья-то все же хорошая.

— Да те деревянные дома, — Лиза махнула рукой, задержала ее и принялась стаскивать с себя перчатки, — ты из какого? Из третьего, поди? Первый-то совсем уже сгнил, на чем только держится.

— Оттуда! — Махнула рукой девушка в сторону дома, что криво торчал по левую сторону от них.

— Все-таки из первого! — Удивилась Лиза. — Послушай, а пошли к нам на подстанцию, тут близко, чаем тебя напоим, а там и родных найдем. Пошли!

Она слегка потянула девушку, но та как-то отчаянно рванулась в сторону дома и повалилась на колени, Лиза едва успела ее поддернуть.

— Тебя уже ноги не держат, — с упреком сказала она, — давай к нам. Мы не обидим. Врачи, все-таки. Клятву гиппопотамам давали и все такое.

— Нннет, мннне б тудда, дддомой, — простучала-простонала девушка и приподняла аккуратный беленький подбородочек.

— Ну, домой, так домой, — вздохнула Лиза и решительно направилась к первому бараку, — ты с кем живешь-то? Имя свое хоть помнишь?

— Альзиенна, — тихо промолвила девушка, глядя себе под ноги.

— Так ты из этих, что ли, поприехавших? — Хмыкнула Лиза. — Не похоже что-то — вон какая светленькая. Да и говоришь чистенько.

Девушка замолчала окончательно. Всю оставшуюся дорогу она старательно смотрела на беленький снежок, которой ложился им под ноги пушистым ковром. Лизе пришло в голову, что скорее всего девчонке не повезло с хахалем — поди алкаш какой-нибудь, вот и ютятся где попало. И ей вдруг стало так жаль эту девушку, что она крепче стиснула ее