Лесной дом (СИ) - "Джиллиан"

Лесной дом

Часть первая

Глава 1

Алиса потёрла уставшие глаза и вновь уставилась в экран ноутбука, поставленного на кухонном столе. Но глаза замучились настолько, что линии таблиц плавали, их цвет ярко вспыхивал, а цифры и редкие слова между ними сливались в подрагивающие и подпрыгивающие абстрактные узоры. Пришлось на время перевести взгляд на вечерний городской пейзаж за окном.

С работой не повезло. Или не повезло с характером. Или с коллективом. Бабы из бухгалтерии поначалу сладко пели, лестью обволакивали, что новенькая не просто умная — а прямо-таки светлая головушка, не то что они — клуши старые, которые в новых программах фиг чего соображают. Алиса опомниться не успела, как все самые сложные отчёты по строительной фирме перекочевали на её компьютер, а сладенькая лесть сменилась раздражительным: «Ну что ты копаешься, курица?! Быстрей давай! Из-за тебя наш отдел в хвосте плетётся!» И вновь благостно пили чаёк со сладостями и болтали, собравшись компанией, куда её не допускали, чтобы не расслаблялась.

Вот и приходилось брать работу на дом.

Чтобы глаза ещё хоть чуть-чуть отдохнули, Алиса обвела равнодушным взглядом кухню, где сидела. В дальнем зеркале посудного шкафа промелькнула черноволосая девушка с запавшими от долгой работы перед компьютером глазами. Снова уткнувшись в монитор, Алиса мельком решила: «Надо увольняться. А на новом месте не допускать, чтобы со мной так поступали!»

Но сосредоточиться на работе на этот раз не удалось.

Мать, до сих пор сидевшая в зале, глядя какой-то фильм, внезапно появилась на кухне. Молча подошла к плите, потрогала чайник. Поколебавшись, поставила его на огонь. Ушла. Алиса насторожилась ещё больше, сгорбившись перед ноутбуком и всем видом показывая, что ей некогда. Правда, будучи реалисткой, она помрачнела, сразу сообразив, что вот-вот произойдёт.

Мать, в привычно бесформенном халате, в растоптанных тапках, с выбившимися волосами из неопрятного «хвоста» до лопаток, снова появилась на кухне. Чайник как раз тихонечко загудел. Зазвенела вода, льющаяся в чашку. С негромким щелчком открылась дверца посудного шкафа, где в нижней части хранились сыпучие продукты и всякая мелочь, вроде пакетиков с приправами.

— Алиса, у нас печенья не осталось? — добрым голосом спросила мать, присевшая на корточки, чтобы лучше изучить нижние полки и их содержимое.

— Не знаю. Я его не ем, — сказала Алиса и тут же пожалела о последних словах.

— Хочешь сказать — печенье в этом доме ем только я? — ласково, но с предупреждающими интонациями спросила мать.

— Нет. Что я хотела сказать, то и сказала: печенья я не ем, — ровно повторила девушка, напрягаясь ещё больше.

— Но из твоего ответа… — агрессивно начала мать и заткнулась, потому что цель её не слишком своевременного чаепития была иной. — Алисочка, — вновь ласково позвала она, уже истекая медовыми интонациями. — Если ты мне дашь немного денежек, я успею сбегать в магазин за чем-нибудь к чаю.

Алиса слепо смотрела в экран. Если мать и впрямь начнёт собираться в магазин, это будет долгое… нет, длительное дело: сначала ей надо будет накраситься, потом найти подходящую для похода в магазин одежду, потом она будет выбирать, обуться ли в сапожки, или в ботинки. В перерывах между этими действиями мать будет постоянно забегать на кухню, всплёскивать руками и причитать:

— Ой, у нас, оказывается, и это, и то закончилось! А тут уж, вон — смотри, совсем на донышке осталось!

Так всё и случилось: мать бегала из кухни в свою комнату, из неё — в прихожую, затем вновь появлялась на кухне, чтобы поахать над пустующими полками холодильника или над полупустыми банками с крупой. После очередного «хозяйственного» возгласа матери Алиса не выдержала:

— Мама, у тебя же должны быть деньги! Ты же получила их в начале этой недели!

Мать взорвалась мгновенно.

— И что?! Я должна тратить на хозяйство только его деньги? Ту мелочь, которую он присылает на этого дармоеда?! На эту дубину стоеросовую?! Да и… Ты тоже живёшь в этой квартире! Ты тоже должна вкладываться в общее хозяйство!

— Я не дармоед, я в школе учусь! — обиделась возникшая на пороге кухни «дубина стоеросовая» по имени Витёк.

Хотя старшей сестре дубиной его трудно назвать. Во всяком случае — в представлении Алисы, тем самым обработанным деревом можно было бы обозвать человека, мягко говоря, крепкого — даже мощного до безобразия телосложения, но недалёкого умом. А Витёк имел вроде как неплохие мозги и отличался худосочностью, что не сразу заметно из-за той одёжки, в чём он ходил на улице и в доме: широченные джинсы, чей пояс едва висел на бёдрах (и Алиса всё боялась, что штаны с брата свалятся в неподходящий момент), и вечные свитера (летом — футболки), мягко говоря — слишком большого размера, превращали братишку в вялую амёбу, изредка проплывающую по квартире… А Витёк продолжал обиженно бубнить:

— Если бы я закончил школу, если бы не нашёл работу, тогда можно было бы на меня орать… Но я же не виноват, что я ещё несовершеннолетний! И денег на меня не так много уходит, как на…

— Как на этот твой чёртов компьютер! — рассвирепела мать.

— И чё — компьютер? Наушники — и те нельзя купить?!

— Да такие навороченные — зачем тебе?! Мог бы и попроще взять!

Алиса поспешно перебила:

— Мама! Я сегодня с карты наличкой сняла остатки от аванса. Возьми деньги в кармане моей куртки.

Мать сразу пропала из кухни. Продуктовую сумку она оставила здесь же, так что Алиса даже не подумала снова приступить к работе…

Брат быстро испарился, а девушка вздохнула о давнем: у него своя комната, у матери — своя. А ей, которая платит за всю коммуналку, приходится сидеть на кухне. Отец присылает алименты, но почему-то в первую очередь все разевают рты именно на её деньги. «Господи! — чувствуя себя совсем старухой, уставшей и рано одряхлевшей, взмолилась Алиса. — Что мне делать?! Матери чуть за пятьдесят — могла бы подыскать себе работу! Но при отце, зарабатывавшем неплохие деньги, она быстро привыкла к безделью и ни в какую не хочет… А до моей зарплаты ещё три дня… Доживём ли…»

За всеми этими привычными за последние полгода мыслями Алиса не сразу заметила: мать что-то замешкалась в прихожей и не влетает, радостная, с счастливым воплем кухню за позабытой здесь сумкой.

Нет, она появилась на пороге наконец-то, но почему-то с курткой Алисы.

— Это насмешка? — холодно спросила мать.

— Что именно?

— Ты заставляешь меня рыться в карманах своей грязной куртки, но денег там нет. Ты смеёшься надо мной?

«Вот как? «Своей грязной куртки», мама? Ты имеешь в виду, что моей куртке уже лет десять, что она куплена ещё во времена моей учёбы в старших классах и что ты только сейчас заметила, что она старая?»

— Там было пять тысяч с мелочью.

— Ни копейки! — со злым торжеством сообщила мать, как будто радовалась, что денег нет.

Ещё немного — и начнёт орать.

Правда, Алиса уже сложила отсутствие денег в своей куртке и слишком поспешное исчезновение из кухни младшего братца.

Но взвизгнули секунды (Алиса отчётливо услышала этот визг!) — и мать тоже сообразила, почему карманы в куртке старшей дочери оказались пустыми. Швырнув куртку на пол, она стремглав выскочила из кухни и понеслась по коридору. Ещё секунды относительной тишины — и квартира взорвалась грохотом в предусмотрительно запертую братишкой дверь, за которой и спрятался Витёк; и одновременно — злобными воплями с обеих сторон двери на грани того же визга…

Десятый час вечера. Алиса закрыла все файлы, затем закрыла сам ноутбук. Рабочий инструмент отправился на навесной шкаф — высоко-высоко, под трубу вытяжки, где никто не удосужится его искать, если что…

Смысла нет — думать о работе в этой кошмарной атмосфере истеричного скандала.

Она подобрала куртку с пола, встряхнула. Ничего. Скоро наступит зима, тогда из этой куртки она переедет в другую, а эту можно будет выстирать вручную — не впервые. На химчистку денег нет, но за работу собственных рук платить не надо.