Пой, озябшая птаха на льду. Сборник произведений - Макчер

Пой, озябшая птаха на льду

Сборник произведений

Макчер

© Макчер, 2017

ISBN 978-5-4485-6608-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пой, озябшая птаха на льду

Пой, озябшая птаха на льду,Пой – тебя даже если не слышат,Пой, как летом ты пела в саду,Будто снова гнездишься под крышей,А не стынешь в замёрзшем аду,Словно воздухом тёплым колышетТвои перья, а ласковый ветер,Подпевая, несёт песни эти.

Пой, пусть тонок и слаб голосок,Пусть хрипит приближением смерти,Пусть Судьба, превратившись в злой рок,Болью в сердце отметины чертит,Только пой, как никто петь не мог,И, когда ты умрёшь, тебя встретитТот мотив, что так лёгок и светел, —Твоя песня, а прочее – пепел.

Ковыль

Белеет земля сединой ковыля,Раскинулась ширь первозданной красы,Мазками лаванды пестреют поля,Багрянцем вечерние рдеют часы.

Видением дивным над полем плывут,В пожаре заката, клубы облаков,И небо не небо, а сказочный пруд,И птицы не птицы, а стайки мальков.

Застыло мгновение каплей росы,Витает дурманящих трав аромат,Я замер, я счастлив и ноги босы,И рядом жена и дочурка стоят.

Срезая дорогу до тихонькой речки

Срезая дорогу до тихонькой речки,Глухим перелеском брёл старый рыбак,Потёртый кафтан жал могучие плечи —Дед стар, но силён, был высок, но горбат.

Причудно взыграли рассветные тени,Младая трава заискрилась росой,По небу порхали клоки нежной пены,Рыбак, не спеша, путь выдерживал свой.

Шептал ветерок непонятные песни,Махнула сорока чернявым хвостом,В сибирской глуши, необъятной и честной,Старик шёл, своею заботой ведом…

Прекраснее нет, чем тех образов диво,Заря, как пожар, лёгкий свежий туман,Тропинка, к речушке бегущая криво,И дед мой, одетый в свой старый кафтан

Маки

Сожми мою руку – я здесь, друг, я рядом,Терпи, уже скоро… орать, брат, не надо,Нет, наших не будет… одни в этом поле…Ползти? бесполезно… умрём, братка, вскоре…Я тоже ведь ранен – не чувствую ноги…Накрыло снарядом… жизнь в землю уходит…Твоя кровь, с моею, цветами пробьётся,Пусть маки алеют, согретые Солнцем…

Пустырь

Пустырь бурьяном спотыкает ноги,Походкой рваной, будто битый пёс,Бреду, ресницы препротивно дрогнутСбивая пепел жжёных бытом грёз.

Лопата, нож, убью себя, зарою,Бутылка водки красит тухлый мир,Струится ложь, обмана плещет море,Пустырь вокруг, вокруг один пустырь…

Дневной звездопад

Звёзды мнут дневное небо,Почерком смертельно-радостным,Белый хвост рисуя в небыль,Росчерком срываясь, падают.

Словно нити тянут швеи,Частокол пушистых столбиков,Иглы воздух жгут, алея,Облака пронзая толпами.

Глаз восторжен, разум бьётся,С ужасом тревоги борется,Дым тучнеет, кроет Солнце,Холодом стегает горестно.

Дрогнул город, грохот глушит,Ангелы упали мёртвые,Плавит землю крах могучий,Падшими дневными звёздами…

Всё как-то не так

Жутко болела голова. Во рту пересохло. Там явно погуляли коты. Подташнивало. «Чёрт, побери, – подумал Стас – Похоже в алкаша попал!»

С трудом разлепив веки, тут же закрыл глаза рукой. Свет резал не хуже бензопилы. Немного придя в себя, Стас собрался с силами и приподнялся на кровати. Огляделся. Он лежал на большом угловом диване, в небольшой комнате с огромным телевизором на всю стену. А может и не телевизором, но очень похожим на него.

В предыдущей реальности были подобные приборы и там такой прибор называли – телевизор. Развлекательно-оболванивающий аппарат для манипуляции сознанием, воздействуя на подсознание.

Бросив взгляд вверх, Стас подскочил в испуге, споткнулся, упал и больно ударился локтем об пол. Реки шипящего мата потекли по комнате. На потолке висела большая, явно дорогая, хрустальная люстра со множеством «висюлек». А из этих «висюлек» на него смотрели два глаза, находящиеся на усыпанном торчащими во все стороны иглами шарообразном теле.

«Если это местные комары, то я запрусь в туалете и не выйду оттуда до следующего скачка!» – решил Стас.

Колючий шар все так же неподвижно пялился из люстры. Присмотревшись, Стас увидел прозрачную леску, идущую со спины «комара» к потолку.

«Чучело, чтоб его!..» Похоже обладатель тела в этой реальности не отличался хорошим вкусом.

– Чего ты тут орёшь, придурок? – в комнату вошла симпатичная женщина лет тридцати. У неё были чёрные волосы, красивое лицо, без капли косметики, спортивное телосложение и выразительные ярко-зелёные глаза. – Подорвал свою задницу, жиробас, и бегом будить-умывать ребёнка, в садик опоздаете! – её тон был строг и раздражён, – И ещё раз разбросаешь свою косметику в ванной – будешь искать её в мусорном ведре!

С этими словами женщина развернулась и вышла из комнаты. «Жиробас!..Моя косметика!..Куда я попал? Вот это я попал…» Панические мысли в голове Стаса сменяли друг-друга, мешая сосредоточиться. «Тихо, спокойно, это всего на один день! Взял себя в руки и пошёл подыгрывать!»

Внутренний голос был прав. Оказаться в психушке, как случилось несколько скачков назад, Стас не горел желанием. «Да-а, если в этом мире я гей-подкаблучник, то лучше бы чучело в люстре было местным „комаром“» – мысли кое-как устаканились в голове и Стас поднялся с пола.

Выйдя в коридор из комнаты, он натолкнулся на потирающую глаза девочку в пижамном костюмчике.

– Пап, давай не пойдём сегодня в садик? – плаксиво сказала она.

– Я Вам сейчас не пойду! – раздалось из глубины квартиры – Бегом умываться и в садик! А то сейчас оба у меня получите!

– Мама сказала, надо делать! – пожал плечами Стас, сделав грустное лицо и показав ребёнку язык.

Девочка рассмеялась и побежала в ванную, благо она находилась прямо по коридору и искать ее не пришлось. Стас вспомнил один из скачков, когда он, проснувшись, бродил в одиночестве по огромному дому в поисках туалета и в результате «оросил» цветочный горшок.

Стас направился следом за девочкой, по пути заглянув в соседнюю комнату.

– А во что её одеть после ванной? – смиренно спросил он у находящийся там женщины.

– Я об этом должна думать? Кто из нас мужчина? – удивленно откликнулась она – С каких это пор женщины начали разбираться в детских шмотках?

С этими словами она вышла из комнаты, звонко шлёпнув Стаса по ягодице, проходя мимо него. От этого шлепка у Стаса онемела нога и дёрнулось лицо. Рука у неё тяжёлая…

– Пап, ну где ты там? – раздалось из ванной.

– Ты почему завтрак ещё не приготовил? – раздалось с кухни.

«Твою налево!!» – раздалось в голове и Стас поспешил в ванную.

– Ответь мне на пару загадок и получишь вечером сюрприз! – вытирая ребёнка полотенцем после процедуры утреннего омовения, начал Стас. Ситуацию нужно было начинать прояснять. – Как тебя зовут?

– Аня, – девочка с любопытством смотрела на него.

– А полное имя? – более настойчиво продолжил Стас.

– Колкая Анна Натальевна! – Стас опешил.

– А маму, как зовут?

– Колкая Наталья Веровна!

– «Полный „швах“!» – мелькнуло у Стаса в голове.

– А меня, как зовут? – боясь ответа, спросил Стас.

– Николай Игоревич Колковский! – последовал ответ девочки, – Пап, а что за сюрприз?

– Вечером, всё вечером.. – задумчиво произнёс Стас, смотря на своё отражение в зеркале ванной.

В отражении было его лицо. Обычно он попадал в тела своих двойников из других габаритностей и этот скачок не был исключением. Лицо то его, но вот этот татуаж губ и век… Да ещё серёжки в ушах…

День будет долгим…

(без корректуры, правки принимаются с благодарностью)

И гномики, сурово хмуря брови

И гномики, сурово хмуря брови,Учили великана строить дом:Не тот размер! И камень слишком новый!Окно не там! Зачем чердак с окном?Кричали, пыжились, позвали тролля —Чтоб с великаном потягался тролль.Ехидно скалились, кидали солью,Кусался тролль, играя свою роль, А великан, упорно, день за днём,Для них, для всех, пытался строить дом.

«Пинать израненное тело…»

Пинать израненное тело,Клевать остервенело душу,Нисколько Вам не надоелоИ совесть сон Ваш не нарушит.От юзерпика на экранеВаш слог язвительно-беспечен,Вы, словно кот в помойной яме,Копаетесь в клоаке сплетен.Втыкая пальцы в пластик «клавы»,Вас рвёт потоком наставлений,Вы, для себя, умны и правы,Вы, для себя, и суд и гений.И каждый раз тихонько блеяПеред начальником в «реале»,Мечтаете, как очень смелоВы будете стучать по «клаве».Поэт поэту не читательПоэт поэту не читатель,Боясь назвать себя – поэт,Он веру сам в себя утратил,В других подавно веры нет.

Махну рукой