Гвозди мясника - Дембски-Боуден Аарон

Перевод 1-7 части: Stahlmann's_Eisenfrau, 8-15 части: Kashiwagi 

1

Раньше — до того как примарх начал свое восхождение к славе, до того, как он был схвачен, — корабль назывался по-другому. В те более светлые дни он носил имя «Твердая решимость» и был флагманом легиона Псов Войны.

Но время меняет все. Теперь Двенадцатый легион стал Пожирателями Миров, а их флагман получил имя «Завоеватель».

Мало что в его облике напоминало о прошлом. Закованный в толстую броню, ощетинившийся орудийными батареями, «Завоеватель» казался грубо скроенным бастионом, и никакой другой имперский корабль не мог с ним сравниться.

Сейчас он замер впереди громадного линейного флота, отключив двигатели и наведя многочисленные орудия на золотой флагман, возглавлявший флотилию противника.

В отличие от «Завоевателя», вражеский корабль имени никогда не менял. Не изменился и его облик: за исключением оскверненной аквилы, когда-то украшавшей укрепления надстройки, корабль выглядел как прежде. Добавились лишь новые шрамы, полученные в мятежных боях.

Таким был флагман Семнадцатого легиона — «Фиделитас лекс», как гласила надпись на его носу.

На высоком готике это значило «Закон веры».

Пожиратели Миров и Несущие Слово остановились в шаге от открытых военных действий. Сотни кораблей застыли в космической пустоте, и каждый ждал лишь приказа открыть огонь первым.

2

Триста человек, присутствовавших на мостике «Завоевателя», сосредоточились на своих обязанностях, и тишину нарушали лишь бормотание сервиторов и вездесущий гул корабельного реактора. Как среди простых смертных, так и среди сверхлюдей большинство ощущали странную смесь эмоций: некоторые чувствовали страх, которому сопутствовало волнение, казавшееся им неуместным; предвкушение, охватившее других, быстро перерастало во что-то очень похожее на гнев. И никто не мог отвести глаз от оккулуса и флота, парившего по другую сторону смотрового экрана.

Одна фигура выделялась среди других своим огромным ростом. Гигант, закованный в золотисто-бронзовую броню из многослойного керамита, взирал на оккулус прищуренными глазами. Его рот, неспособный на улыбку, казался прорезью в переплетении шрамов. Как и его братья, он был похож на отца — так статуя похожа на героя, в честь которого воздвигнута. Но в этой статуе были дефекты, были трещины: мускульный тик под глазом, глубокая рубцовая борозда на бритой голове. Рука в латной перчатке потянулась к затылку, где зудела старая, так до конца и не зажившая рана.

Когда гигант наконец заговорил, его голос был пропитан болью:

— Мы могли бы открыть огонь. Мы могли бы превратить половину их кораблей в стылые гробы, и Хорус бы ничего не узнал.

Капитан Лотара Саррин, сидевшая на приподнятом троне позади гиганта, прокашлялась, но воин даже не повернулся к ней.

— Хочешь что-то сказать, капитан?

Лотара сглотнула.

— Господин…

— Сколько раз повторять, я никому не господин. — Тыльной стороной ладони гигант стер первые капли носового кровотечения. — Говори, что собиралась сказать.

— Ангрон, мы должны остановиться, — Лотара тщательно подбирала слова. — Должны отступить.

Теперь примарх развернулся. По пальцам левой руки пробежала дрожь; возможно, рефлекторный порыв схватиться за оружие, который удалось подавить, а может быть, просто осечка синапсов в поврежденном мозге.

— А почему, капитан?

Взгляд капитана метнулся влево, где рядом с ее троном стояли несколько воинов Ангрона. Они смотрели на экран, всем видом своим демонстрируя холодное безразличие. Взгляд Лотары остановился на одном из воинов.

— Кхарн?

— Не жди, что Кхарн поддержит тебя, девчонка! Я задал вопрос тебе! — Руки примарха дрожали, и пальцы дергались, словно извивающиеся змеи.

— Мы зашли слишком далеко! Если мы атакуем их флот, даже в случае победы цена будет слишком высока. Мы окажемся во вражеском тылу с жалкими остатками тех ресурсов, которые нам нужны, чтобы выполнить приказ магистра войны.

— Не я спровоцировал этот конфликт, капитан.

— Со всем уважением, сэр, но это были именно вы. Вы снова и снова испытывали терпение лорда Аврелиана. Четыре планеты завоеваны, и каждый раз мы атаковали в нарушение приказов. Вы же понимали, что он этого так не оставит! — Лотара указала на оккулус: десятки кораблей флота, который еще несколько часов назад был союзным, а теперь превратился во вражеский, медленно, но неумолимо приближались. — Вы навязали нам этот бой, и ни команда, ни легион вам не возразили. Теперь мы стоим на грани, которую переступать нельзя. Это должно прекратиться.

Ангрон повернулся к экрану, и его израненные губы сложились в некое подобие улыбки. Он видел, что капитан права, но в этом-то и заключалась проблема: он не думал, что брат начнет действовать. Не думал, что бесхребетник Лоргар так осмелеет.

Лотара вновь обратилась к собравшимся воинам:

— Кхарн, сделай же что-нибудь!

Примарх услышал шаги у себя за спиной. Голос Кхарна был мягче, чем у многих его товарищей: доброты в нем не слышалось, но зато слышались спокойствие и сдержанность.

— А ведь она права.

В других легионах такая вольность была бы немыслима, но Пожиратели Миров не признавали никаких традиций, кроме собственных.

— Может, и права, но я чую отличную возможность. Лоргар всегда был самым слабым из нас, и его Несущие Слово ничем не лучше. Мы могли бы здесь и сейчас избавить галактику от этой пародии на легион вместе с их полоумным хозяином. Тебе же нравится эта идея, Кхарн, а если скажешь, что нет, я назову тебя лжецом.

Раздалось тихое шипение сжатого воздуха, и Кхарн снял шлем. Учитывая обстоятельства его жизни, отсутствие шрамов на лице воина можно было считать чудом.

— Лоргар изменился, изменился и его легион. На место наивности пришел фанатизм, и хотя мы превосходим их числом, победа будет стоить нам большой крови.

— Платить за все кровью — наша судьба, Кхарн.

— Пусть так, но мы можем сами выбирать, когда и где драться. Я согласен с Лотарой: хватит дразнить Несущих Слово. Мы должны прекратить атаки на случайные планеты, вновь соединить флоты и двигаться дальше в сегмент Ультима.

— Но мы можем прикончить его!

— Конечно. Тогда вы выиграете сражение, а Хорус проиграет войну. Нет, это на вас не похоже.

Искалеченные губы примарха медленно, зловеще изогнулись — так он улыбался.

— Недоброжелатели сказали бы, что это как раз в моем духе, — возразил Ангрон, прижимая пальцы к пульсирующим вискам. Его всегда терзали головные боли, которые усиливались до невыносимого предела, когда он злился. Сегодня это была не просто злость: примарх был в бешенстве.

Лотару отвлекли от беседующих воинов другие заботы, среди которых были и триста человек команды на мостике, которые смотрели то на Ангрона, ожидая от него приказов, то на обзорный экран, где вырастали, приближаясь, очертания вражеских кораблей.

— Нас догоняет «Фиделитас лекс». Он набирает скорость для атаки и уже вошел в зону максимальной дальности стрельбы. Их пустотные щиты подняты, все батареи готовы открыть огонь. Эскадрилья поддержки подойдет к границе максимальной дальности через 23 секунды.

Ангрон сплюнул кровь на палубу.

— Мы не отступим!

— Полный вперед. Сэр, подумайте еще раз!

— Придержи язык, смертная. Подготовить «Медвежьи когти»!

— Как прикажете. «Медвежьи когти» к бою!

— Принято.

— «Медвежьи когти» будут готовы через четыре минуты.

— Хорошо. Они нам пригодятся.

— Входящее гололитическое сообщение с «Фиделитас лекс». Это лорд Аврелиан.

Примарх опять глухо расхохотался:

— Давайте послушаем, что хочет сказать этот змей.

В воздухе появилась мерцающая гололитическая проекция, и тот, кто предстал на ней, был полной противоположностью хозяину Пожирателей Миров. Ангрон был калекой, а Лоргар — совершенством, один скалился в усмешке, другой — улыбался с жестокой сдержанностью. Прежде чем Лоргар заговорил, прошло несколько тягучих минут, но и тогда он задал лишь один вопрос: