Остров Королевы - Брайан Джейкс

Брайан Джейкс

ОСТРОВ КОРОЛЕВЫ

По осени листва

Летит на холоду,

И голы дерева,

Не слышно птиц в саду.

К зиме повалит снег,

Замёрзнет речка синяя,

Оденутся кусты

Пушистым белым инеем.

Когда кругом темно,

У печки я сижу

И в думах у огня

Полночи провожу.

О дорогих друзьях

Я вижу сны чудные,

Походы и бои,

И подвиги былые.

Меня уносит сон

В далёкие края…

О том расскажет вам

История моя.

ЗАБЫТАЯ КНИГА

КНИГА ПЕРВАЯ

1

Шторм завывал раненым зверем. Океан на юго-западе бесновался, ветер взбивал тёмные волны в кипящую белую пену, вздымал их почти до тяжёлых свинцовых туч, рваными космами дразнящих водную бездну. Молния вспарывала небеса, гремел гром. Воды озёр, заводей, речек и ручьев Зелёного острова рвались из берегов, деревья размахивали кронами, рассыпая листья и ветки.

Крупный морской ястреб-скопа не замечал буйства природы. Ему угрожала более серьёзная, смертельная опасность. Могучие когти птицы, правда, разорвали ловчую сеть, остатки одурачившей его приманки он выплюнул. Но не так просто оказалось освободиться от шипастой колючки, скрытой в предательской приманке. Острые шипы глубоко вонзились в клюв крылатого хищника, кровь ручейками стекала по шейному оперению. А рядом, выжидая благоприятного момента, чтобы прикончить добычу, кружили два молодых диких кота-охотника.

Вриг Феликс, вождь боевых котов Зелёного острова, опершись на ствол поскрипывавшей на ветру осины, презрительно наблюдал за неуклюжими прыжками своих потомков. Он повернулся к постоянной помощнице и советчице кунице Атунре.

— Г-рр-мау-у, танцы-выкрутанцы какие-то, а не охота. Лягушки ленивые, а не охотники.

Атунра отскочила, потому что сыновья Врига разом прыгнули назад, спасаясь от взмаха когтистой птичьей лапы.

— Эта птица — опасный противник, о вождь. Сыновья твои мудро поступают, выжидая подходящего момента.

Вриг Феликс фыркнул. Он отшвырнул боевой топорик, скинул плащ, как будто не замечая непогоды.

— Мурр-гурр! Трусишек я вырастил, а не бойцов. Ну-ка, слабаки, отойдите прочь, в сторонку. Смотрите и учитесь.

Сыновья вождя послушно отступили, а Вриг прижал уши к черепу, обнажил клыки и издал оглушительный вопль:

— Гр-р-мвау-вау-у-у-у!

На ястреба эта демонстрация боевой мощи впечатления не произвела. Он как раз освободил крылья от обрывков сети и ловко увернулся от острых когтей Врига. Но собственные его когти не промахнулись, глубоко вонзились в кошачью морду меж глазами и ноздрями. Мощный взмах крыльями, и боевой вопль кота перешёл в пронзительный визг боли. На краткий миг Вриг повис в воздухе, затем бесформенной кучей рухнул наземь. Ястреб взмыл вверх, а куница и оба сына бросились на помощь — слишком поздно. Обидчик улетел.

Взлетев, он тут же стал игрушкой урагана, даже не пытаясь сопротивляться буйству природы. Ветер швырял его, вертел как сухой листок, ерошил перья. Шторм понёс птицу над деревьями, лужайками, ручьями, болотами, дюнами… наконец, над беснующимся морем.

Дикий кот Вриг Феликс лежал без сознания. Его сыновья окаменели от ужаса. Атунра осмотрела раны. Она повернула тело раненого мордой вниз и крикнула:

— Бегом за помощью! Я постараюсь не дать ему задохнуться.

Джифра отважился задать вопрос:

— Он не умрёт? Эта страшная птица его не убила?

— Выживет, если не захлебнётся кровью. Бегите!

Питру вытянул шею через плечо Атунры. Куница оттолкнула его.

— Не тяните время! Лекарей, носилки, перевязки, мази! Полморды потерял: нос, щеки, верхняя губа… Да живее же, отец кровью истекает!

Они метнулись прочь, а Атунра покосилась на обезображенную морду Врига Феликса.

— Глаза-то у тебя остались. Когда увидишь своё отражение, вряд ли поблагодаришь меня за то, что я тебя спасла. Но полморды все же лучше, чем совсем без головы. Теперь Вриг Феликс сможет убивать врагов взглядом… да и одним видом морды своей, пожалуй.

Бодрую, энергичную Ликиану никак не назовёшь старухой. Однако мудростью и рассудительностью эта симпатичная моложавая мышь превосходила многих обитателей Рэдволла. По этой причине и исполняла она многотрудные обязанности настоятельницы аббатства.

Утреннее солнышко пригревало выложенные из красного песчаника стены аббатства Рэдволл. На парапете восточной крепостной стены Ликиана и её постоянная наперсница, кротиха тётушка Берби, наслаждались первыми лучами и баловались мятным чайком.

Тётушка Берби вытянулась в раскладном кресле и поскребла бархатный затылок мощным рабочим когтем.

— Хурр, мэм, слыханное ли дело, буря-то какая… Хур-хур, нет, не припомню этакой за все свои сезоны…

Ликиана подняла взгляд к нежно синеющему над ними небу.

— Спасибо Матери-Природе, нынче она в добром расположении духа. Послушай только, как этот жаворонок заливается! Слышишь?

Берби сосредоточилась, зажмурилась и через некоторое время кивнула.

— Хурр, а и правда ведь, что-то там вроде шумит, беспокоится.

Ликиана повернулась к аббатству, в который раз наслаждаясь видом грандиозного строения из красноватого камня, на черепичной кровле которого играли светотеневым узором солнечные лучи. Взор аббатисы скользил по колокольне, по фасадам, наличникам верхних окон, цветным витражам Большого зала, колоннам и аркам.

— Нашему аббатству никакая непогода не страшна, правда, Берби? — проронила Ликиана рассеянно, пригубив чашку.

— Рр-хурр, что верно, то верно. Зато во саду, в огороде страсти какие! Кусты помяты, фрукты-ягоды по траве раскиданы… Противный ветрина!

Ликиана улыбнулась и похлопала Берби по лапе:

— Ладно, не ворчи. Так всегда бывает в бурю. Ничего непоправимого не случилось. А вон нам добавку несут.

Груд Длинный Туннель кроме почётной и ответственной должности кротоначальника исполнял также обязанности главного садовника аббатства. Племянник тётушки Берби славился силой, добротой и готовностью помочь всем нуждающимся. Он поднялся на стену с внушительным подносом и поклонился тётушке и настоятельнице:

— Хурр, сударыни, доброго утречка вам. Чайку пожалуйте, ватрушек, лепёшек тёпленьких. Дивлюсь я на вас, сколько вам чаю удаётся одолеть. У меня б язык растаял.

— Хо-хо-хурр, балагур, молодой бедокур; поменьше болтай, поскорей наливай.

Груд поставил между ними поднос, нагруженный свежей выпечкой с мёдом и небесно-сливочным нектаром. Смахнув с чайника чехол-согревайку, он наполнил обе чашки, приговаривая:

— Ох-ох, огород… Нехур-рошо в огороде… Лук с петрушкой полегли, редиску с корнем повырывало, помидоры везде разбросаны… Бурр!

Ликиана подула на чай.

— Ваша тётя только что об огороде беспокоилась. Большой урон, Груд?

— Не волнуйтесь, мэм, все исправим, — улыбнулся Груд. — Кроты мои уже работают, звери добрые помогают. Но ещё для двух рэдволльцев-добровольцев работа найдётся, так что добро пожаловать, хур-хур!

Ликиана улыбнулась и шутливо погрозила кроту лапой.

— Вот только чай допьём, но ни минутой раньше.

Груд ещё раз поклонился и степенно погладил нос.

— Хурр, смиренные кроты с нетерпением ждут-пождут высоких гостей.

— Ступай, ступай, негодник, ху-ху-хур! — замахала на него лапами тётушка Берби.

В саду тем временем распоряжался Командор выдр Бандж Живая Вода. Ростом он не выделялся, но пользовался непререкаемым авторитетом среди обитателей Рэдволла. Все беспрекословно выполняли его указания — кроме малышей, разумеется. Тут уж приходилось Командору запасаться терпением.

— Гропп! Вынь яблоко изо рта, живот заболит! Тагл, прекрати швыряться орехами! Грамби, немедленно слезь с яблони! Иргл и Ральг, куда с тачкой направились?

Подошёл Кромка Серая Иголка, крупный толстый ёж, хранитель погребов.

— Совсем одолела тебя мелкота, Бандж, — посочувствовал он Командору. — Я ими займусь, не беспокойся.

Серая Иголка решил воззвать к аппетиту малышни.

— Послушайте меня, работнички лихие! Слышал я, что брат Библ наградит самых усердных помощников сахарными каштанами. Для этого надо всего-навсего собрать в эту тачку все разбросанные в саду фрукты, ягоды да орехи. И на кухню отвезти. Пойдут на заготовки зимние да на пироги. Ну-ка, напрягите свои крепкие мышцы!

Малыши с визгом бросились собирать упавшие плоды.

Бандж заметил, что несколько рэдволльцев постарше во главе с его дочерью Тайрой направляются к выходу из сада.

— Эй, дочка, куда направилась?

Тайра Живая Вода на голову переросла отца. Крепкая молодая выдра нарядами не увлекалась, носила простое грубое платье-рубаху, но подпоясывалась только пращой. Этим оружием в аббатстве лучше, чем она, никто не владел. Имя для пращи хозяйка подобрала простенькое, но выразительное: Фитька.