Посадочные огни - Анна Яковлева

Анна Яковлева

Посадочные огни

Адам Рудобельский стоял в очереди к телефону-автомату. Очередь почти не двигалась, и Адам от нечего делать следил за табло на фасаде административного здания в стиле ложного классицизма. В бегущей строке проплывали по очереди число, время и температура воздуха.

Если верить пробегающим цифрам, все было не так уж плохо: 10 утра 28 августа, температура воздуха +21.

Данные бегущей строки и ощущения Адама не совпадали.

Во-первых, голова раскалывалась после вчерашнего пива с водкой, подтверждая печальную истину: нельзя вылечить душу, не погубив печень.

Во-вторых, Адам был убежден, что его время прошло, хотя по факту с недавних пор времени было непривычно много.

Употреблял Адам его бездарно: восемь месяцев культивировал вину за Юлькину неверность.

В том, что случилось, Адам Рудобельский винил только себя, потому что он – мужчина, значит, за все в ответе. Сильный отвечает за слабого, муж – за жену. Библейские истины.

Если бы у них с Юлькой были дети, никакой змей Витька не сумел бы заползти в их постель. Эта мысль доводила Рудобельского до белого каления именно потому, что Юлька детей не хотела. Бывают такие женщины, одна на миллион, и вот надо ж такому случиться – одна из миллиона стала женой Адама! Выверт судьбы. Цыганское счастье.

Наконец очередь к телефону-автомату рассосалась, Адам снял трубку таксофона:

– Здравствуйте. Я по объявлению.

– Да! – Грудной, низкий, с привкусом шампанского, завораживающий женский голос прикоснулся к душе. Из будущего или из прошлого был этот голос?

Застигнутый врасплох, Адам пропустил реплику.

– Алло? Излагайте! – Голос искушал.

Адам взмок от напряжения (будь оно неладно, это пиво с водкой):

– Я могу посмотреть квартиру?

– Конечно! Когда вам удобно?

– Мне удобно прямо сейчас.

– Приезжайте. Адрес запишите.

– Я запомню, говорите.

– Постовая, дом 4, квартира 86, первый подъезд, восьмой этаж. Десятиэтажка из красного кирпича, вставки из желтого кирпича, слева от остановки, первый подъезд.

– Найду, – бросил в трубку Адам.

Звонок застал Маргариту Галкину перед компьютером. Она все еще не теряла надежды найти работу и рылась в недрах сайтов на тему «Job». Требовались администраторы в ночной клуб до 35 лет, менеджеры в клуб караоке, стрессоустойчивые и с опытом работы, требовались няни к младенцам, сиделки к больным – тоже с опытом работы и медицинским образованием, и домработницы. Домработницы шли нарасхват у владельцев особняков от 150 до 350 квадратных метров. Уборка, стирка, глажка, уход за зелеными друзьями, приготовление завтраков, обедов и ужинов для семьи из трех или четырех человек. И все за двадцать тысяч в месяц при одном выходном. Просто сказ про то, как поп работницу нанимал: погладила – спи-отдыхай, постирала – спи-отдыхай.

Домработницей Маргарита заделываться не торопилась: готовка никогда не приносила ей радости.

К тому же, если вдуматься, глажка чужого белья – это слишком интимно, отдает фетишизмом.

Да и в уходе за зелеными друзьями у Галкиной не было навыков и, что важнее, – призвания. Работа бортпроводницы не предполагала наличия никаких друзей, ни зеленых, ни четвероногих. Даже школьные, и те со временем рассосались.

Голос. Да, голос отвлек Галкину от невеселых мыслей.

Голос у мужчины был густым и теплым, как гречишный мед. В таком голосе можно увязнуть, утонуть, в него можно влипнуть. «Определенно секси», – решила Маргарита, и сердечная мышца сделала на несколько сокращений больше.

В необъяснимом волнении экс-стюардесса поднялась и подошла к зеркалу.

Копна рыжих волос перехвачена лентой, лицо без косметики. Ни одной морщины.

Свободная, крупной вязки туника и гетры. Остаться в них или переодеться? Галкина повертелась перед зеркалом: под туникой угадывался абрис стройных линий. Ногам позавидовала бы любая дива с рекламы колготок. Она все еще в обойме, все еще готова к войне полов. Вопреки, наперекор, несмотря на…

Маргарита припудрила нос, брызнула остатками Guerlain Mitsouko на запястья и затылок, следуя рекомендациям Катрин Денев.

Настойчивый звонок в прихожей развеял предромантический транс Маргариты.

Скользнув в прихожую, заглянула в глазок: высокий мужчина в белой рубашке с короткими рукавами стоял вполоборота к двери, будто собирался уйти. Маргарита повернула ключ, отворила дверь и с тупым удивлением уставилась на подбородок мужчины. Тут ее качнуло, да так, что она схватилась за косяк.

– Вы?! – Вопрос был задан скорее коварной судьбе, чем мужчине.

На лице гостя отразилась масса чувств: от недоумения до суеверного ужаса. Перед ним стояла та самая бортпроводница того самого рейса Магадан – Москва, на котором он навтыкал каким-то зэкам, после чего сразу по прилете в Домодедово-дурдомово его сдали в дежурную часть вместе с этими зэками. И все из-за этой рыжей бестии! Точно, он даже вспомнил ее запах – свежий и чувственно-дразнящий.

В эту минуту рыжая бестия попыталась захлопнуть дверь перед носом Адама! Ну уж нет – Адам подставил ногу:

– Подождите!

– Вы что себе позволяете? – Неукротимая копна волос встала дыбом, синие глаза метали молнии. Вокруг рыжей искрило, не хватало только таблички с черепом, скрещенными костями и надписью «Не влезай – убьет».

– Да не бойтесь вы меня! – взмолился Рудобельский – ему позарез нужна была хата в этом районе.

– Кто это вас боится? – Хозяйка квартиры моментально преобразилась. – Никто и не боится. – Галкина демонстративно, широким жестом распахнула дверь и повысила голос, приглашая всех соседей в свидетели: – И не вздумайте дебоширить! В квартире рядом живет полковник милиции. Сейчас он дома.

Это был чистой воды блеф – в квартире рядом жила ветхозаветная старушка, смахивающая на Фанни Каплан, и такая же близорукая.

– Адам, – представился Рудобельский.

– Ева, – хмыкнула рыжая и добавила с детской обидой: – Откуда вы взялись на мою голову?

– По объявлению, – напомнил Рудобельский, заметив про себя, что женщина по имени Ева по-другому выглядеть не может.

– Да не сейчас! Тогда!

Поставив локти на подоконник, Галкина смотрела в гостиничное окно.

За окном зверем выл шквальный ветер (по метеосводке, порывами до тридцати метров в секунду), стеной валил снег, занося взлетно-поса-дочную полосу вместе со снегоуборочной техникой, – бр-р-р!

Маргарита уткнулась лбом в обледеневший по краям двойной стеклопакет, стараясь разглядеть зачехленные крылатые машины по краю поля. Ветер хлопал чехлами, прицельно забивал тяжелым рыхлым снегом иллюминаторы, как глазницы покойнику.