Ужасный Большой Пожар в Усадьбе - Рэй Брэдбери

Рэй Дуглас Брэдбери

Ужасный Большой Пожар в Усадьбе

Рэй Брэдбери:

«…за шесть месяцев, проведенных в Дублине, я обнаружил, что почти у каждого ирландца есть множество способов уживаться с устрашающим чудовищем по имени Действительность. Можно атаковать его в лоб (жуткое дело), а можно уклоняться от ударов, пинать зверя в бок, танцевать вокруг него, сочинять песни и сказки, заговаривать зубы, заливать за воротник… Каждый из этих способов высмеивают в анекдотах про ирландцев, но любой из них неплохо работает, когда погода и политика оставляют желать лучшего. Я узнал каждого нищего Дублина, начиная с безумных шарманщиков у моста О’Коннела, чьи пианолы перемалывают не столько мелодии, сколько кофе, и кончая шайками промокших до нитки попрошаек, которые передают единственного ребенка по кругу, так что этого малыша можно увидеть то на Графтон-стрит, то, час спустя, — у отеля „Ройял хайберниен“, а в полночь — у реки. Я изучал этих людей, но никогда не думал, что стану писать о них. А потом, однажды, меня подняла с постели жажда испустить злобное рычание, и из жутких подозрений и причитаний слоняющегося под дождем неупокоенного призрака родился рассказ „Отпрыск Макгиллахи“. Я также побывал в древних сгоревших поместьях крупных землевладельцев Ирландии и написал „Ужасный большой пожар в усадьбе“.»

Люди около получаса прятались возле сторожки у ворот, передавая другу бутылку, а потом, когда в шесть часов вечера сторож отправился отдыхать, крадучись двинулись по дорожке, поглядывая на огромный дом, во всех окнах которого горел теплый свет.

— Вот эта усадьба, — сказал Риордан.

— Проклятье, что ты имеешь в виду, когда говоришь «эта усадьба»? — воскликнул Кейси, а потом тихонько добавил: — Она всю жизнь у нас перед глазами.

— Конечно, — кивнул Келли, — но когда со всех сторон начали подступать Неприятности, усадьба выглядит по-другому. Как игрушка на снегу.

Так всем четырнадцати и казалось — огромный дом-игрушка стоял под медленно кружащимися перышками весеннего вечера.

— Ты принес спички? — спросил Келли.

— Принес ли я… за кого ты меня принимаешь?

— Ну так принес или нет — вот все, что я спрашиваю.

Кейси принялся искать. Когда все карманы оказались вывернутыми наружу, он выругался.

— Нет, не принес.

— Какого черта, — успокоил Нолан. — Там наверняка есть спички. Позаимствуем несколько штук. Пошли.

Когда они оказались на дороге, Тимулти споткнулся и упал.

— Ради бога, Тимулти, — проворчал Нолан, — где твои романтические чувства? В разгар Большого Пасхального Восстания мы обязаны сделать все как следует. Через многие годы мы хотим войти в пивную и рассказать об Ужасном Большом Пожаре в Усадьбе. А если ты будешь сидеть на заднице в снегу, то испортишь всю картину Восстания.

Тимулти кивнул, поднялся на ноги, исправив общую картину.

— Я постараюсь помнить о хороших манерах, — обещал он.

— Тсс! Вот мы и пришли! — воскликнул Риордан.

— Господи, перестань говорить вещи вроде «эта усадьба» и «вот мы и пришли», — заявил Кейси. — Конечно же, мы видим проклятый дом! Что делать дальше?

— Уничтожим его? — неуверенно предложил Мерфи.

— Ба, ты так глуп, что на тебя страшно смотреть, — сказал Кейси- Конечно, мы его уничтожим, но сначала… чертежи и планы.

— Все казалось таким простым в пивной «У Хикки», — заметил Мерфи. — Мы придем и камня на камне не оставим от этой проклятой усадьбы. Если учесть, какая у меня толстая жена, мне просто необходимо с чем-нибудь зверски расправиться.

— Пожалуй, следует постучать в дверь, — вмешался Тимулти сделав глоток из бутылки, — и спросить разрешения.

— Разрешения! — проворчал Мерфи. — Я бы не доверил тебе даже управление адом — пропащие души никогда бы не начали поджариваться! Надо…

Однако передняя дверь неожиданно распахнулась, заставив его замолчать.

На пороге стоял человек и вглядывался в темноту.

— Послушайте, — донесся негромкий спокойный голос, — не могли бы вы говорить потише? Хозяйка дома прилегла отдохнуть перед вечерней поездкой в Дублин, и…

Мужчины, на которых падал свет, идущий из открытой двери, заморгали, отступили на несколько шагов и сняли шапки.

— Это вы, лорд Килготтен?

— Да, — ответил человек, стоящий в дверях.

— Мы постараемся не шуметь, — обещал дружелюбно улыбающийся Тимулти.

— Просим прощения, ваша светлость, — сказал Кейси.

— Вы очень добры, — ответил его светлость, и дверь аккуратно закрылась.

Все мужчины остались стоять с раскрытыми ртами:

— «Просим прощения, ваша светлость», «мы постараемся не шуметь, ваша светлость»!.. — Кейси хлопнул себя по лбу. — Что мы говорили? Почему никто из нас не ухватился за дверь, пока он здесь стоял?

— Мы были ошарашены, вот почему; он взял нас на испуг, как все сильные мира сего, будь они прокляты. Я хочу сказать, ведь мы ничего не делали.

— Однако мы действительно шумели, — признал Тимулти.

— Шумели, черт побери! — взорвался Кейси. — Проклятый лорд ускользнул из наших когтей!

— Тсс, не так громко, — сказал Тимулти.

Кейси понизил голос:

— Давайте осторожно подберемся к двери и…

— Это совсем не обязательно, — заметил Нолан. — Он уже знает, что мы здесь.

— Подберемся к двери, — повторил Кейси, заскрипев зубами, — и взломаем ее…

Дверь снова открылась.

Лорд, словно тихая тень, выглянул и осведомился негромким, терпеливым и хрупким старческим голосом:

— Послушайте, что вы здесь делаете?

— Ну, дело обстоит так, ваша светлость… — начал Кейси и, побледнев, замолчал.

— Мы пришли, — выпалил Мерфи, — мы пришли… сжечь эту усадьбу!

Лорд постоял немного, глядя на снег и собравшихся мужчин, его рука все еще лежала на дверной ручке. Потом закрыл на мгновение глаза, подумал, после короткой борьбы справился с тиком, из-за которого затрепетали веки, и сказал:

— Гмм, в таком случае вам лучше войти.

Мужчины ответили: хорошо, отлично, годится — и двинулись к дому, но тут Кейси выкрикнул:

— Подождите! — А затем добавил, обращаясь к стоявшему на пороге старику: — Мы войдем, когда будем готовы.

— Очень хорошо, — ответил старик. — Я не стану закрывать дверь, надумаете — входите. Я буду в библиотеке.

Оставив дверь приоткрытой, старик уже собрался уходить, когда Тимулти воскликнул:

— Когда мы надумаем? Господи, когда же мы надумаем больше, чем сейчас? С дороги, Кейси!

И все они взбежали на крыльцо.

Услышав шаги, его светлость снова повернулся к пришедшим; на спокойном лице совсем не было враждебности — так смотрит старая гончая, которая видела множество загнанных лисиц и примерно столько же спасшихся, умела быстро бегать, но теперь, в старости, перешла на медленную шаркающую походку.

— Пожалуйста, вытирайте ноги, джентльмены.

— Мы вытираем. — И каждый тщательно очистил свои башмаки от глины и снега.

— Сюда, — сказал его светлость и повел их за собой. Бледные, прозрачные глаза лорда были окружены морщинами и мешками, результат многолетнего употребления бренди, а щеки стали красными, как вишневая наливка. — Я принесу вам выпить, и мы подумаем, что можем сделать относительно… как вы выразились… сожжения усадьбы?

— Вы просто воплощение здравого смысла, — признал Тимулти, следуя за лордом Килготгеном в библиотеку, где тот налил всем по стаканчику виски.

— Джентльмены. — Его светлость осторожно опустил свои старые кости в кресло с выгнутой спинкой. — Выпьем.

— Мы отказываемся, — заявил Кейси.

— Отказываемся? — выдохнули все. Выпивка уже была у них в руках.

— То, что мы собираемся учинить, нужно делать на трезвую голову, — сказал Кейси, вздрогнув от взглядов, которые бросали на него его приятели.

— Кого мы здесь слушаем? — поинтересовался Риордан. — Его светлость или Кейси?

Вместо ответа все мужчины выпили виски и закашлялись. Красный цвет мужества сразу проступил на их лицах, которые они обратили к Кейси, чтобы он смог оценить разницу. Кейси мигом опрокинул свой стаканчик, не желая отставать от остальных.

Между тем старик продолжал потягивать виски, и то, как спокойно и непринужденно он это делал, отбросило поджигателей в глубины Дублинского залива, где они начали тонуть. Пока Кейси не сказал:

— Ваша честь, вы слышали о Неприятностях? Я имею в виду не только войну с кайзером за морем, но наши собственные большие Неприятности и Восстание, которое добралось теперь и до нас, до нашего города, нашей пивной, а теперь и до вашей усадьбы.

— Многочисленные тревожные события свидетельствуют, что настали тяжелые времена, — сказал его светлость. — Я полагаю, чему быть, того не миновать. Я хорошо знаю вас всех. Вы на меня работали. Мне кажется, я вам неплохо платил.