Сердце Рима - Макс Ридли Кроу

Макс Ридли Кроу

Сердце Рима

Холодное дуло, удлиненное глушителем, ткнулось о его затылок, и в этот момент все для Хенрика Боднара перестало иметь значение. И два высших образования в престижных университетах, и работа над диссертацией, и готовящееся повышение, о котором он якобы не догадывался. Всё это, как и то, что жена прислушалась к словам психотерапевта и решила дать их браку второй шанс, отныне перестало занимать место в его личном пространстве. Там – во вселенной Хенрика – остался только он и пистолет, вдавленный в его голову. Он слышал дыхание убийцы, ощущал запах его одежды – дорогой кожи и металла. На лбу Боднара выступила испарина, кисти рук похолодели, в коленях ощущалась болезненная слабость, в животе стало тяжело. Все это длилось считанные мгновения, и тоже перестало существовать, как только щелкнул рубильник, обрывающий человеческую жизнь.

За девять дней до этого события

Белый потолок нависал над головой скучными квадратами. Такая же белая стена не становилась ближе, с каким бы темпом Ника ни бежала. Беговая дорожка – циничная шутка. Беги быстрее, еще быстрее, и останешься на том самом месте. Как в Зазеркалье.[1]

На самом деле Ника думала, что все будет гораздо хуже. Когда Созидатели похитили ее в Стамбуле, она не знала, чего ждать, но сознание подсовывало все большие ужасы. Имея дело с организацией, помешанной на тотальном контроле, девушка понимала, что они не ограничены ни в возможностях, ни в средствах. Кто и когда втянул ее в это приключение? Взрыв, случившийся в ночном клубе Вены, навсегда изменил ее жизнь.[2] Она узнала о тамплиерах и асассинах, о давней вражде и взаимной ненависти людей, что смотрят на мир с разных сторон. Тирания и свобода. Порядок и хаос. Кто из них был прав? Неизвестно. Одно Ника знала наверняка: пока два ордена грызутся, как голодные псы, вожделенная косточка находится в руках у стоящего в стороне ордена Созидателей.

Ее увезли далеко от Стамбула. Отрезок пути они преодолели на частном самолете. Почти всё время Ника пребывала под действием снотворного, а когда очнулась, то находилась в этом самом месте. Его называли просто «Центр».

– Центр чего? – спросила она, услышав это впервые.

– Всего, – ответила ей бесстрастная девушка с зализанными короткими волосами.

Ника не представляла, где расположен Центр. Она видела не так много работников, но все они говорили на английском, при этом являлись представителями различных национальностей. Одинаковые серые костюмы, бежевые рубашки. У женщин минимум косметики. Такое впечатление, что кто-то отдал приказ брать на работу только клонов. Либо кто-то очень хочет, чтобы попавший в эту среду человек моментально забыл обо всех индивидуальных особенностях, и зарубил у себя на носу, что он – часть чего-то великого, маленькая ничтожная клетка сложного организма.

Она опасалась, что ее немедленно подключат к анимусу – аппарату, позволяющему извлекать информацию из цепочек ДНК, буквально вытягивая через мозг объекта память его предков. Но этого не случилось. Напротив, ее поместили в условия, напоминающие санаторий. За эти два дня Ника высыпалась, ела пять раз в день здоровую пищу, притом, довольно вкусную, пила свежевыжатые соки, воду и терпкие чаи, посещала курсы массажа и занималась в тренажерном зале. Поначалу она решила, что таким образом чего-то ждет. Вроде как стопка журналов в парикмахерской, чтобы клиент своей кислой миной не смущал работников. Но вдруг поняла, что ждать ей, собственно, нечего. Потребовав объяснений от той самой девушки, что сопровождала ее на процедуры и в столовую, она дождалась обещания, что после тренировки к ней подойдет кто-то главный.

Ника бежала из последних сил. Так странно было изматывать себя, понимая всю тщетность мышечного напряжения. Благодаря хитрому устройству она никогда не сдвинется с места, какой бы темп ни набрала. Но так было легче не сойти с ума. Бежать! Бежать со всех ног! Чтобы не думать, что сталось с Алексом, Сэб, Ритой и Колином, когда кафешку, где они вместе обедали, расстреляли. Алекс всегда защищал ее, он был светлым рыцарем, хотя его героический облик безнадежно испорчен фанатичной преданностью ордену и скверным характером. Но он бы ее спас!

Если только он жив.

– Ника Бажан!

Восклицание совпало по времени с замедлением и остановкой дорожки. Ника ухватилась за поручень, чтобы устоять на месте. Все еще запыхавшаяся и изрядно уставшая, девушка обернулась к вошедшему. В дверях стоял мужчина, которого она никогда прежде не видела. Он был полным, но не переступил грань безобразности. Скорее уж производил впечатление надежного, обеспеченного, холеного человека. Наверное, таким должен был быть Майкрофт Холмс.[3] Вероятно, британский акцент способствовал появлению этой ассоциации.

– Как я понял, вам нужны объяснения.

– Ответы, – исправила она его. – Объяснения – это успокоительная сказка, а мне нужна правда.

Он хмыкнул, сложил руки на уровне живота и посмотрел на нее с унизительным равнодушием. Идеально выбритый богатый толстяк в безупречно белой комнате. Он не представился, но это и не имело никакого значения. Назовется он «Ивановым» или «Смитом» – какая разница? Едва ли ей когда-нибудь придется как-нибудь к нему обратиться.

– Тогда спрашивайте.

– Где я?

– В Центре.

– Географически.

– И географически тоже. Вам известно, что земля – почти шар? Куда ни ткни, всюду центр.

«Да он издевается!» Ника постаралась сформулировать следующий вопрос. Созидатели любят формулировки.

– На территории какой страны я сейчас нахожусь?

Мужчина грустно вздохнул, будто короткий разговор уже бесконечно утомил его.

– Неужели вы собираетесь сейчас позвонить в аэропорт и заказать билет на ближайший рейс? Если нет, тогда откуда этот интерес?

«А он прав», – подавив раздражение, подумала Ника. Какая разница? Едва ли ее отсюда выпустят на экскурсию.

– Со мной были ассасины. Ну, вы знаете… Они живы? Что с ними?

– Ассасины, – он чуть заметно усмехнулся. – Ну конечно. Алекс, верно?

Ника напряглась.

– Во время проведенных тестов с демонстрацией фотографий ваших спутников, ритм ваших сердечных сокращений заметно участился именно на его файле.

– Ну знаете ли, это еще ничего не доказывает! – возмутилась Ника. – Мне вот как-то сон занятный приснился с Джеком Николсоном, а он даже не в моем вкусе!

– Учитывая ваше прошлое – доказывает, – многозначительно заявил собеседник. – Во всяком случае, то, что вы снова будете ждать его помощи. Надежда, на сей раз совершенно беспочвенная, является отвлекающим фактором, от которого я хочу вас избавить. С вероятностью 90 % можно сказать, что Алекс вместе с остальной командой погиб. Не от наших пуль, не стоит так на меня смотреть. Они были схвачены своими же соратниками, и, вероятней всего, отправлены под трибунал. Но даже если по какой-то счастливой случайности ваш друг жив, он не сумеет отыскать Центр. Это за гранью его способностей. Поверьте.

– Мы в аду? – с вежливой улыбкой уточнила Ника. – Потому что для Алекса и это не проблема.

– Ваша вера была бы похвальна, если бы не была глупа, – натянуто улыбнулся тот. – Поскольку вы никак не можете сформулировать подходящий вопрос, я помогу. Вы в Центре, на территории моего ордена. Естественно, вы нужны нам сугубо для связи с вашей памятью. Точнее, с памятью Лорин Питерс, блудной овечки, отбившейся от стада. И не только.

– Я понимаю, что вы не мои личные фанаты. Но зачем вот это?! – Ника обвела рукой вокруг, поясняя, что имеет в виду зал и многое другое.

– Пройдемте, – неожиданно предложил ее собеседник.

Не имея других планов, Ника последовала за ним.

Тот же коридор, по которому Ника ходила за последние двое суток бесчисленное количество раз. Но теперь они миновали дверь в столовую, в спальню, в массажный кабинет. Безликие белые двери остались позади.

– Прошу, – мужчина указал рукой на окно в стене, и Ника приблизилась к стеклу.

В комнате, освещенной электрическими лампами, поскольку естественное освещение в Центре отсутствовало, находился уже знакомый ей прибор, напоминающий помесь капсулы для томографии, стоматологического кресла и тренажера-симулятора для обучения летчиков. Анимус. Только этот прибор был дополнен капельницами и устройствами, чем-то похожими на те, что показывают в кино, когда человек находится в коме.

– Вы меня что, навсегда туда запрете? – прошептала Ника, глядя на аппарат.

– Не так категорично. Но благодаря усовершенствованию модели объект может пребывать в анабиозе от пяти до семи суток без перерыва. Это позволяет создать более крепкие связи в памяти, практически избежать искривления воспоминаний, происходящего по вине психо-эмоционального состояния объекта «один» или объекта «минус один», как мы называем предшественников. Но у этой системы есть один недостаток. Организм подвергается более серьезному испытанию и нуждается в восстановлении. Здоровье – вот залог успешной синхронизации. Так что считайте, что выиграли билет на курорт. Сбалансированное питание, тренировки и полноценный отдых подготовят вас к необходимым нагрузкам.