Сны над Байкалом - Михаил Грешнов

Грешнов Михаил

Сны над Байкалом

Михаил Грешнов

Сны над Байкалом

Варе и Константину Байкал открылся не сразу. Ракета мчала по водной глади к Шаманьему Камню, справа и слева шли берега водохранилища. Правый был горный. Ракета теснилась к нему, срезая вершины холмов, отраженных на глади вод... Волшебное гигантское зеркало. Местами, незамутненное рябью, оно лежало чистым и синим. Местами лилось серебром - там, где ветер касался поверхности. Ближе к берегу было темным от скрытых под ним глубин. И где-то Шаманий Камень, Байкал. "Проедем Камень, - говорили на пристани, - и сразу Байкал, не пропустите".

- В июне Байкал цветет, - сказал кто-то за спиной Вари.

- Камень! - тотчас откликнулся другой, и Варя и Константин увидели в нескольких метрах по борту черный, облизанный водой камень, который мгновенно ушел назад.

- Смотрите! - Пассажиры прильнули к окнам.

Но Варя и Константин смотрели вперед, в простор...

Они обосновались в местной гостинице. Бросили вещи и выбежали к Байкалу. Как подъезжали к Листвяному, вышли на пристань, промелькнула минута. Может, и в самом деле минута? Ракета не рыбачий баркас: посадка пассажиров, выход проходили стремительно, и то, что мелькнуло перед глазами Вари и Константина, огромное, синее, и что называли "Байкал", просто не уместилось в глазах. Захлестнуло, утопило, и теперь требовалось время, чтобы прийти в себя.

Но прийти в себя было непросто. Варя и Константин поняли: Байкал надо впитывать постепенно, неторопливо, вместе с воздухом, ветром, блеском и синевой. И наверное, молчаливо. Сейчас, выйдя на берег, они стояли у самой воды. Зеркало - Байкал тоже волшебное зеркало - светилось перед ними, трепетало, голубело, синело, где-то вдали переходило в лиловое, уходило в туман, скрывавший далекий берег, и от этого было бескрайним. Казалось, можно ступить на него, идти, и никуда не придешь - растворишься в дали, в свете.

Завороженные, они пошли по берегу.

Не замечали лодок, причала - глаза их глядели дальше. Не слышали говора идущих навстречу людей, какое им дело?

Поднялись по берегу и здесь - позади лес, впереди простор - сели среди камней.

- Костя, - сказала Варя. - Тебе не хочется петь?

- Нет, - ответил Костя. - Зачем?

- А мне хочется.

Мужчина подумал, ответил:

- Пой.

Варя посмотрела на него, склонив голову.

- А не будет ли это... - она не договорила.

- Чем? - спросил Константин.

- Диссонансом.

- Не пойму тебя, - признался Костя.

- Ты ничего не слышишь? - спросила Варя.

- Нет, а ты слышишь?

- С тех пор как мы проехали Камень...

Мужчина ждал, пока кончится фраза.

- Я слышу музыку, - сказала Варя.

Константин засмеялся, привлек Варю к себе.

Варя имела редкую профессию - нейрохимик. Новая наука делала первые шаги в области интенсификации работы мозга, воображения. Да и сама Варя обладала фантазией. Считала - качества эти свойственны всем людям, искала пути к их пробуждению, к художественному обогащению человека.

- Костя, - говорила она, когда они привыкли к Байкалу, стали его частью и не мыслили без него жить. - Хочется необычайных вопросов, необычайных ответов. Все здесь необыкновенное, Костя. Даже травинка, крапива - она совсем не такая, как у нас под Орлом.

Они приехали из центра России - страны тихих утр, спокойных вечеров и неярких красок.

- Даже камень, - продолжала Варя, держа в руке бурый с желтизной камень, - что в нем, скажи? Я слышала, здесь, в Лимнологическом институте, позвонок плезиозавра. Может, в этом камне его тело, мозг? Ну ладно, плезиозавр - это очень давно. Есть более близкие события, люди. Они проходили здесь, жили, мечтали и ушли навсегда. Неужели так просто: прийти-уйти? Не верю, что после людей ничего не остается. От плезиозавра и то позвонок. А я хочу, Костя... хочу видеть перед собой что-то или кого-то сейчас. Хочу слышать голоса, речь. Это не смешно, нет?

- Говори, - сказал Костя.

- Хочу, - продолжала Варя, - закрыть глаза и представить ярко кого-то из этих людей. Ты хочешь?

- Хочу.

- Я ведь работаю над этим. Я хочу, чтобы ты помог мне.

- Как?

- Настройся на мою волну, На мое видение.

Костя невольно закрыл глаза, сосредоточился.

- Я вижу берег, - между тем говорила Варя. - Дорогу. Ты видишь, Костя?

И Костя увидел.

Медленно - лошади плохо тянули, отмахиваясь от оводов, - двигался тарантас. Возница, в зипуне, стоптанных сапогах, дремал, еле удерживая в руках кнутовище. Сбоку от возчика, поставив ноги на жестяную ступеньку, сидел человек с бледным лицом, в пенсне, с небольшой аккуратной бородкой. "Чехов!" - узнал Константин. Тарантас проезжал медленно и, кажется, рядом, Константин успел хорошо рассмотреть лицо Антона Павловича, задумчивое, усталое: печальный взгляд, скользнувший по Байкалу, по берегу и, кажется, по нему, Константину. От этого взгляда стало невыносимо Константину, попытался отвести глаза и услышал будто издалека, голос Вари:

- Я тоже не могу. Уйдем, Костя...

Наверно, они ушли, может быть, отвернулись, потому что тарантас, возница и Чехов исчезли, а картина внезапно переменилась.

Теперь был другой берег, дикий, лесистый, ели подступали к воде. Байкал неспокоен, набегала волна, ветер срывал, раздувал пену. Здесь же, между камней, шарахалась на волне большая пузатая бочка. Человек, вошедший в воду, делал возле нее работу: Константин видел покрасневшие от холода, исцарапанные руки, бородатое ожесточенное лицо человека, котомку, болтавшуюся у него за спиной. Но вот бочку стало меньше болтать, человек, навалившись на край, перебросил в нее ногу, другую, повернулся на животе, оказался внутри. Мужчина удовлетворенно взглянул на берег, поглядел на воду, на далекий, чуть видневшийся противоположный берег, перекрестился.

- Доедет, - сказал Константин.

- Доедет, - отозвалась рядом Варя, и все исчезло.

Они сидели на скале в свете дня. Шумели позади сосны, Байкал горел синим, солнце пылало.

- Что это? - спросил Константин, встряхивая головой, - Гипноз?

Варя ответила:

- Мы там были.

Некоторое время они молчали.

- Можешь ты наконец объяснить? - спросил Константин.

- До конца не могу, - призналась Варя. - Ты ведь знаешь о моей специальности: работа с мозгом, воздействием на подсознание человека. Тут я в своей тарелке. А вот со временем... Здесь много неразрешенных вопросов.

Костя был инженером Орловского приборостроительного завода, знал механику, электронику. О времени имел смутное представление, кто из нас имеет о нем очерченное понятие?..

- Передвигаться во времени физически, - продолжала Варя, - сегодня мы не умеем. Может, когда-то, в будущем... Но то, что было в природе и что будет, несомненная реальность. А если реальность, то ею овладеть можно, и человек овладеет. Может быть, не возьмет в руки, не рассмотрит под микроскопом, но увидеть прошлое, будущее - возможно.