Тайна женской души - Александр Лаптев

Лаптев Александр

Тайна женской души

Александр Лаптев

ТАЙНА ЖЕНСКОЙ ДУШИ

Фантастический рассказ

На пульте связи справа от меня загорелся зелёный огонек вызова, я протянул руку и нажал указательным пальцем черную клавишу под ним; раздался резкий щелчок, и динамик проговорил мурлыкающим голосом секретарши: - Господин директор, к вам посетители. - Я занят, - ответил я грубо. - Но они настаивают, господин директор, они говорят, что дело чрезвычайной важности! "Черт! - выругался я про себя. - Не банк, а проходной двор какой-то". - Что им нужно? - Они настаивают на личной встрече, господин директор, они говорят, что это не займет много времени. Я выдержал соответствующую паузу, а потом недовольно проговорил: - Ну хорошо, пусть заходят, только недолго. Я очень занят сегодня! Очень! - Сказав так, я откинулся на спинку вращающегося стула и постарался придать лицу суровое выражение. Кто бы ни были мои незваные гости, они должны в полной мере ощутить недопустимость подобного поведения. В этом кабинете и во всём этом здании есть один хозяин - и этот хозяин я! В кабинет вошли четверо. Я невольно вздрогнул, увидев их в таком составе. Личность каждого из них мне была знакома, но какая сила могла свести их в одном месте? Первым вошел управляющий банком. За ним, ссутулившись и пряча глаза, протиснулся боком шеф службы безопасности здоровенный мужчина, страдающий чинопочитанием в острой форме. За ним вошел социолог, - желчный тип с горящим взглядом, которому я бы прописал лечебные грязи и успокаивающий горный воздух. Четвертым в кабинет проник... мой личный детектив, Виртс, о существовании которого знало всего несколько человек. Итак, они вошли и выстроились вдоль стены. В движениях была заметна неуверенность, но и вместе с тем проглядывала некая решимость - выполнить неприятную обязанность, которая вдруг свалилась на их плечи. Я медленно обошел свой громадный стол и встал перед ними. - Что вам угодно? - проговорил я и обвел всех четверых тяжелым (казалось мне) взглядом. Я ни на секунду не забывал, кто здесь хозяин. В комнате стало тихо, никто из гостей не решался заговорить. Слышно было низкое гудение кондиционера, с улицы через толстое бронированное стекло доносился шум, напоминающий глухой ропот деревьев в дождливую и ветренную погоду. Однако, за окном светило яркое утреннее солнце, на небе не было ни облачка, а до ближайшего леса было несколько десятков километров, субъективные ощущения часто бывают обманчивы. - Я жду, у меня очень мало времени, - подбодрил я смутившихся гостей. Через полчаса я должен быть в префектуре. Последняя реплика призвана была сообщить присутствующим должный настрой. Но эффект её оказался противоположным. Управляющий вдруг поднял голову и дерзко посмотрел мне в лицо. - Мы имеем основание считать, господин директор, что вы не тот, за кого себя выдаёте! - произнес он отчетливо; с каждым словом голос его набирал силу и кончил он на звенящей ноте. Остальные также воспрянули - задышали свободнее, задвигались. Я это отметил про себя, потому что отнюдь не потерял присутствия духа. Придав лицу удивлённое выражение, я спросил: - Господин управляющий, вы что, рехнулись? - Мы имеем все основания считать, господин директор, - продолжил он, что вас подменили сегодня утром. Последствия такого печального события вам хорошо известны. Поэтому я предлагаю вам сейчас же, в присутствии свидетелей передать мне все полномочия по руководству банком. Такой шаг будет впоследствии учтен судом, и это облегчит вашу участь, господин директор, это я вам обещаю. - Вы мне обещаете? - Я подступил к управляющему. Но он не испугался, а продолжал смотреть на меня немигающим взглядом, лицо его потемнело и отчетливее проступили скулы на его азиатском лице. Товарищи его стояли рядом, плечо к плечу, и я понял, что придется объясниться. - Хорошо, сказал я уже другим голосом. - Выкладывайте, что там у вас, только быстро - меня ждет мэр. - Встреча с мэром не состоится, - бесстрастно проговорил управляющий, - я её отменил. - Послушайте, кто вам дал право самоуправничать? Вы забываетесь! загремел я на весь кабинет. - Вы нарушаете порядок процедуры отречения. Если уж вам взбрела в голову такая идиотская мысль, то сначала вы должны предъявить мне убедительные доказательства моей виновности, и лишь потом предпринимать подобные действия. Пока моя вина не доказана, вы не имеете права вмешиваться в мою служебную деятельность. Я могу принять ваши слова за сведение личных счетов. Всем нам хорошо известны случаи, когда под видом отречения от должности различные интриганы мстили своим руководителям. Постерегитесь, господин управляющий. Бойтесь совершить ошибку! Я и сам не ожидал от себя подобной тирады. Но ситуация была достаточно серьезна. Обвинение в подмене было достаточно тяжелым и стояло по свой злокозненности сразу за умышленным убийством и впереди всех форм насилия над личностью. Тому имелись веские причины - случаев подмены людей в последнее время было так много, что возник даже небольших размеров психоз среди руководителей процветающих фирм. В самом деле - операция эта была чрезвычайно эффективна, - в тело преуспевающего бизнесмена перемещалось чуждое сознание - личность другого человека; для окружающих такой ход оказывался почти незаметным (а как тут заметишь?), и вот уже новый владелец тела в полной мере пользуется благами, добытыми чужим горбом, ну а о судьбе человека, оказавшегося вдруг бедным, старым и больным, без крыши над головой, без документов, без сил бороться или просто жить - о судьбе такого несчастного мало можно сказать утешительного. Но что делать: жизнь есть борьба, она всегда была борьбой и ею останется. И далеко не всегда в этой борьбе побеждают честность и добродетель, но очень часто коварство, хитрость и прямой обман. Всё это я знал слишком хорошо, и это знание помогло мне быстро справиться с возмущением, закипавшим у меня в груди. К тому же, я не хотел скандала - это могло повлиять на репутацию банка (главное его богатство). Я предложил гостям садиться в кресла. Секретарша принесла на серебряном подносе кофейник с миниатюрными чашечками из китайского фарфора, и разговор принял более спокойные формы. - Господин директор, мы вполне понимаем ответственность, которую на себя возлагаем, - заговорил снова управляющий,- и если наши предположения не оправдаются, мы все, здесь присутствующие, - он обвёл спутников взглядом, - немедленно подадим в оставку. Такое продолжение понравилось мне гораздо больше, особенно воодушевило, что меня продолжают называть господином директором. - Ничего, мистер Уилсон, - сделал я ответную уступку,- я всё понимаю, время сейчас такое, что нужно постоянно быть начеку. Если у вас есть достаточные основания для подозрений, то смело делайте ваше дело. Вы выполняете свой долг, только и всего. Правильно я говорю? Компания отчего-то вновь поникла, уверенности в лицах поубавилось, и я решил продолжать в том же духе. - Так, я вас слушаю. На чем основаны ваши... догадки? Cнова заговорил управляющий, вероятно, ему заранее была назначена главная роль. И слушая его, я решил в будущем избавиться от такого помощника, если, конечно, усижу в директорском кресле. - Начнем с того, господин директор, - заговорил он, - что в силу известных обстоятельств, мы вынуждены были несколько месяцев назад нанять частного детектива для вашей охраны - присутствующего здесь мистера Виртса. - При этих словах человек, сидевший скраю, посмотрел на меня и сразу отвел взгляд. Я согласно кивнул. - Да, - сказал я, - на совете дирекции пятнадцатого марта текущего года было принято такое решение. Мне, признаюсь, было не совсем приятно подобное наблюдение, но я подчинился общему требованию, потому что... потому что общая выгода для меня превыше всего! Управляющий нетерпеливо ждал, когда я закончу, затем продолжил - так, словно я ничего не говорил: - На протяжении трех последних месяцев мистер Виртс со своими помощниками осуществлял постоянное наблюдение за вами, господин директор, и за всё это время не случилось ни одного происшествия и даже не возникло подозрения. Я снова кивнул. Главная новость поджидала меня впереди. Управляющий внезапно напрягся, подавшись всем корпусом вперед. - Однако, сегодня утром, господин директор, произошло событие, которого мы все боялись и которое может иметь для банка катастрофические последствия! - Что же это за событие? - спросил я и снисходительно улыбнулся. - Сегодня утром вы попали в автомобильную пробку, господин директор, и ваш обычный маршрут следования на работу был изменён - вы на целых пять минут пропали из поля зрения мистера Виртса и его людей. А вы должны знать - что такое пять минут в данном вопросе. Это очень много, господин директор. Этого вполне достаточно, чтобы немедленно отрешить вас от должности! Во всё продолжение его речи я не переставал улыбаться. - И на этом основаны ваши подозрения? - спросил я, подняв брови. - Из-за обычной дорожной пробки, вызванной гололёдом, вы готовы объявить меня персоной нон грата? - Господин директор, - ответил управляющий, - вы не хуже меня знаете существующие инструкции на этот счет. Я ещё раз повторяю: вы на целых пять минут пропали из под наблюдения мистера Виртса. А для того, чтобы провести процедуру перемещения сознания, достаточно сорока секунд. Мы не можем рисковать, господин директор. На моём месте вы бы поступили аналогично! Возникла пауза. Четверо джентельменов ждали, что я скажу. - Ваши сомнения вполне понятны, - начал я миролюбиво,- но однако, если мы подробно рассмотрим обстоятельства утреннего происшествия, то увидим, что причин для беспокойства нет. Мистер Виртс, - обратился я к детективу, - вы всё видели сами. Что же произошло утром? А произошла очень банальная вещь. Утром, по дороге на работу, я попал в автомобильную пробку. Накануне выпал снег, на дороге возник гололёд, и в мою машину врезался какой-то придурок. Это произошло как раз напротив бизнес-центра, в котором имеется (все об этом знают) сквозной переход на другую сторону квартала. И что же мне оставалось делать в такой ситуации? - Вы должны были, согласно существующей инструкции, связаться по телефону с Правлением и вызвать другую машину. Вы не имели права выходить на улицу до приезда спецавтомобиля! - Но я же объясняю вам, что там возникла пробка! Никакая машина не сумела бы к нам пробиться! Я просидел бы там, минимум, до обеда! Терять из-за подобной глупости несколько часов рабочего времени я не мог. И к тому же, я вышел из машины не один. Меня сопровождал мой личный водитель. - Водителя можно подкупить. - И все мои действия совершались на виду: я вышел из автомобиля среди уличной толпы и сразу зашел в бизнес-центр, где меня знает каждый, затем прошел центральным коридором среди десятков людей на другую сторону кватрала. Там ходьбы ровно на пять минут. Можете проверить! Когда бы меня успели подменить? Вам, надеюсь, известно, что для подобной процедуры необходимо сложнейшее оборудование, вдобавок, я должен был успеть раздеться, влезть в экранированную камеру и провести там целую минуту. Когда бы всё это могло произойти? - Всё это справедливо, - кивнул управляющий, - и я готов поверить, что подмены не произошло. Но нам нужны стопроцентные гарантии. Вы исчезли из под наблюдения на целых пять минут! За это время могло случиться всё! Печальных примеров у нас, вы знаете, хватает. - Ну хорошо-хорошо, - поморщился я. - Согласен, вы хотите убедиться, что со мной всё чисто. Но... как вы это сделаете? Даже если, допустим на секунду, меня действительно умудрились подменить в тот пятиминутный отрезок, то каким образом вы обнаружите это? Отпечатки пальцев? - но они у меня прежние! Детектор лжи вряд не поможет, потому что рефлексы у меня так же сохранились. Профессиональные навыки? Но и тут мало вероятия добиться правды, потому что все знают, сколь тщательно готовятся подобные операции! Потенциальный кандидат на новое тело заранее и самым тщательным образом изучает все привычки предполагаемой жертвы, манеру поведения, особенности речи и проч.; к тому же существует такая вещь, как гипнообучение, и подготовить классного директора банка, или, к примеру, управляющего, не составляет сегодня особого труда. Вы же знаете: незаменимых людей нет! - Да, вы правы, - нехотя согласился управляющий. - Но вы напрасно всё это говорите нам - вы сейчас выступаете против самого себя, потому что если мы не найдём способа убедиться в вашей, м-м-м, подлинности, то это и послужит причиной для отстранения вас от должности, господин директор. Таковы существующие правила! - Да-да, - ответил я. - У нас всё поставлено с ног на голову. Вместо, чтобы вам доказывать мою виновность, я обязан доказывать свою невиновность. Презумпция невиновности наоборот! - Таковы существующие правила, - снова проговорил управляющий. - Не нам их менять. Впрочем, вам нечего переживать. Вы не можете теперь доказать свою невиновность, но и мы точно так же не можем доказать вашу вину, поэтому вы не будете считаться преступником, и отречение будет выполнено по самой мягкой форме с сохранинем всех льгот, к тому же об этом будут знать всего несколько человек. Окружающие будут думать, что вы отправились на длительное лечение куда-нибудь за границу, - в результате ваша репутация и, главное, репутация банка не пострадают! А это немаловажно, согласитесь. Я мрачно усмехнулся. - Вы говорите так, будто вопрос уже решен. Но я продолжаю настаивать, что я - это я! - Габриэль Спенсер, директор банка. И я не собираюсь отправляться ни на какое лечение. Все эти мягкие формы отречения мне хорошо известны. Через полгода у меня не будет ни машины, ни дома, ни счета в собственном банке. Я на это не согласен! Проговорив это, я поднялся. Гости мои тоже поднялись. Они, кажется, не ожидали столь активного сопротивления. - Господин директор, подумайте, прежде чем делать столь категоричные выводы! - проговорил управляющий. - Мы предлагаем вам компромиссный вариант. Соглашайтесь. Поверьте, у нас имеется способ узнать правду, но в таком случае вас ожидают неприятности, большие неприятности! Мы не хотим этого. Мы желали бы разрешить конфликт максимально тихо и безболезненно. Вам известны соответствующие статьи уголовного кодекса, господин директор? - Он наклонился ко мне, и лицо его исказила довольно подлая ухмылка. - Господин управляющий, прошу вас не забываться! - повысил я голос. - Я пока ещё директор здесь, и вы обязаны соблюдать приличия! Боюсь, что нам трудно будет с вами работать в будущем, -добавил уже тише. - Если это будущее у вас будет, - нагло ответил тот и, повернувшись к социологу, который до сих пор не вымолвил ни слова, выразительно кивнул. Социолог немедленно поднялся и пошел к двери. Я с растущей тревогой наблюдал за ним. Он дошел до двери и выглянул наружу. - Куда это он? - спросил я внешне равнодушно. Управляющий резанул меня насмешливым взглядом. - Минутку терпения, господин директор. Сейчас к нам присоединится ваша супруга, и тогда всё разрешится. - Как! - воскликнул я. - Вы хотите привезти сюда мою жену? - Спокойно, не надо так волноваться. Ваша жена уже давно здесь, всё это время она сидела в приемной. - Но зачем впутывать её в это дело? Причем здесь моя жена? Кто вам дал право? - А чего вы так волнуетесь? Если вы - это вы, то вам абсолютно нечего бояться! Это лишь пустая формальность, и всё быстро выяснится. Ведь вы же настаиваете на своей невиновности, и вот вам прекрасная возможность доказать ее. Я, право, не понимаю причин подобного волнения. Он явно издевался. В тот момент он походил на шахматиста, сделавшего неожиданный и очень удачный ход. Кажется, он в самом деле не сомневался в моей виновности; и он знал, что единственный, кто может с максимальной достоверностью заметить подмену сознания в человеке, это его супруг. Не мать, и не отец, и не дети, и даже не домашние животные, на которых одно время очень надеялись, а именно жена или муж, если только они прожили вместе несколько лет. Почему это так, никто толком не мог объяснить, но факт оставался фактом - девяносто процентов всех состоявшихся до сих пор разоблачений были совершены жёнами подозреваемых. Каким образом женщинам удавалось определить присутствие в теле супруга чуждого сознания, оставалось загадкой, и сами они не могли толком ничего об этом сказать. Это было что-то на уровне рефлексов, когда женщина подходила близко к мужчине, смотрела внимательно в глаза, наблюдала мимику, выражение лица, и через минуту по каким-то почти неуловимым признакам выносила приговор: виновен (или наоборот). За редчайшим исключением оценка её оказывалась верной. (Исключения составляли преднамеренные обвинения супругов в подмене, сделанные в личных корыстных целях - такое также иногда случалось.) И вот мне теперь предстояло выдержать подобную проверку. Зная характер женщины, назначенной мне в спутницы жизни, я готовился к худшему. И вот она вошла - высокая, стройная, надменная, молодая и красивая, холодно взглянула на меня и остановилась возле дверей. На ней был эффектный брючный костюм неуловимого пе- реливчатого цвета. На ногах туфли с высоким каблуком, благодаря которым она оказалась самой высокой среди присутствующих. - Ну что же вы, подойдите ближе, - сразу засуетился возле неё социолог. Чего он так суетился, выиграть, что ли этим хотел?.. Я сделал шаг к ней навстречу и улыбнулся вымученной улыбкой. - Элина, я очень рад тебя видеть. Ты сегодня просто восхитительна! - Если я и врал, то совсем немного. Ни один мускул не дрогнул на её лице. В глазах был всё тот же холод. Она сделала ещё шаг, теперь мы стояли друг против друга на расстоянии вытянутой руки. Улыбка медленно сползла с моего лица, внутри у меня всё сжалось - эта женщина, она меня ненавидит! Взгляд её был слишком красноречив. Но она вдруг повернула голову, очень спокойно или даже лениво, и произнесла предельно короткую фразу: - Это он! - Кто он? - одновременно вскрикнули управляющий и социолог. Женщина с удивлением посмотрела на них. - Мой муж! Габриэль Спенсер. - Вы уверены в этом? - Уверена. Женщина снова посмотрела на меня. Поразительно, но глаза её оставались всё так же холодны. - Дорогой, - произнесла она с непередаваемым выражением, - пожалуйста, не задерживайся сегодня вечером. И помни, что ты обещал подарить мне новую машину. - Конечно, - пробормотал я и, почти не чувствуя своего тела, приблизился к ней и коснулся губами её твердой щеки. - Я никогда не забываю своих обещаний, - произнес я очень серьезно и глядя ей в глаза. Присутствующие в глубоком молчании наблюдали эту сцену. Развернувшись на месте, молодая женщина, не глядя ни на кого, пошла странно подпрыгивающей походкой к двери. И вышла. Некоторое время в кабинете сохранялось молчание, никто не двигался с места, в положениях тел чувствовалась растерянность. Первым пришел в себя я. - Итак, господа, полагаю, что инцидент исчерпан? Господа, все четверо разом затоптались к выходу. Опустив голову и опасаясь смотреть в мою сторону, они спешили покинуть помещение. Одну минуту! - крикнул я, и все как по команде остановились. Подождав, когда они повернутся ко мне, я проговорил не без достоинства: - Надеюсь, данное происшествие не просочится дальше этих стен? Это, между прочим, и в ваших интересах тоже! Со своей стороны я беру назад всё мною сказанное относительно дальнейших перспектив нашей совместной работы. Я понимаю: мы все здесь немного погорячились, но это не помешает нам продолжать трудиться так же плодотворно, как это и было все эти годы! После такого вердикта я не сомневался, что вопрос действительно исчерпан. Все формальности соблюдены, и я, как руководитель, остался на высоте положения и даже проявил благородство, как известно, свойственное лишь действительно сильным личностям. Четверо человек покинули кабинет в том же порядке, в каком и появились. Сначала вышел управляющий банком, за ним выдавился через дверь шеф службы безопасности, потом - желчный социолог, ну а уж за ним - мистер Виртс, мой личный детектив, так неудачно проколовшийся себя сегодня утром. От услуг последнего я решил отказаться несмотря на данное мной обещание. В отношении остальных следовало подумать и не делать пока что резких движений - времени у меня теперь было предостаточно - молодая надменная женщина, назначенная мне в жены, вручила в мои руки карт-бланш, и это был самый приятный сюрприз, который преподнесла мне судьба за последние годы. Выглянув в приемную, я отменил на сегодня все запланированные встречи, и также попросил никого больше ко мне не пускать. Потом замкнул дверь на ключ и, вытащив из сейфа початую бутылку дорогого французского коньяка, налил грамм пятьдесят прямо в чашку с остатками кофе. Нервы мои были слишком возбуждены и требовали успокоения. Было уже часов двенадцать, и через широкое окно в комнату светило яркое солнце, лучи его окрашивали предметы в теплые золотистые тона, и мне было тепло и хорошо - с каждой секундой все теплей и всё лучше, - добрый французский коньяк делал свое доброе дело.