Интервью с Кощеем - Ирина Афанасьева

Интервью с Кощеем

«Уважаемые господа! Мне надоело читать о себе гнусные сплетни, распускаемые последнюю тысячу лет в СМИ и литературе. Я не люблю, когда меня выставляют этаким российским Казановой, что совершенно не соответствует действительности. Если вашей редакции интересно получить мое эксклюзивное интервью, прошу командировать вашего представителя в мою резиденцию сроком на два дня. Все расходы за счет приглашающей стороны. Мой представитель будет ждать вашего корреспондента 14 октября 2005 года в 7.00 у памятника А.С.Пушкину перед кинотеатром «Россия».

С уважением, Кощей Бессмертный».

Надо отдать должное нашему редактору, сохраняете му невозмутимость в любых ситуациях. Он протянул мне письмо как нечто само собой разумеющееся и спокойно ждал, пока ваша покорная слуга закончит чтение.

— Командировочные возьми у Зины.

Я еще раз пробежала глазами ровные строчки письма и удивленно посмотрела на шефа, который никогда не был склонен к авантюрам.

— Слава, это же розыгрыш!

— Ты сама говорила, что в вашем роду есть ведьмы. Почему бы тогда не быть и Кощею?

— Я пошутила!

— Между прочим, Логанихин из редакции «Пух и перья» помер, после того как ты пожелала ему стать цыпленком табака. Сгорел в машине, со всего маха влетев в забор птицефабрики.

— Это случайное совпадение. - Мне стало совсем не до смеха.

— Расскажи об этом его родственникам. - Вячеслав впервые за время разговора оторвался от разбросанных по столу листков бумаги и с видом матери-кобры уставился на вырез моей кофточки. - Или ты завтра с утра торчишь у памятника, или в порядке моральной компенсации перейдешь работать на освободившуюся вакансию в «Пух и перья».

— А если это какой-нибудь маньяк? Завезет меня в лес и...

- Так ему и надо. После общения с тобой любой маньяк импотентом станет. Ладно, Гаевская, иди отсюда, мне номер сдавать надо.

Хлопнув дверью, я вылетела в коридор с единственным желанием тут же написать заявление об уходе. Да пошли они все! Я еще не выжила из ума, чтобы принимать участие в этом цирке или писать о зависимости яйценоскости цесарок от уровня шума в помещении! Не будет меня -кто в следующий раз поедет с его любимыми экстрема-лами кормить комаров в тундре, Пушкин), что ли?

Утро выдалось под стать моему настроению: таким же серым и пасмурным. Я как полная идиотка торчала у памятника, всматриваясь во всех проходивших мимо мужиков, которые отвечали такими же мрачными взглядами. Обычная московская рань. Ладно, поторчу здесь до половины восьмого, а потом пойду в «Макдоналдс». Позавтракаю — и в офис бить морду шефу. Теперь вся редакция будет надо мной изгаляться до конца года. Сережка-дизайнер уже небось какую-нибудь картинку наваял. Он только с версткой вечно опаздывает, а как кого-нибудь высмеять - впереди паровоза. Кукрыникс чертов!

— Простите, вы из редакции... — И назвал наше издание. Голос чуть с хрипотцой. Высокий мужчина лет сорока

пяти - пятидесяти, седая прядь в волосах странного серого цвета, холодные зеленые глаза. Наверно, бывший спортсмен или военный - уж больно хорошая фигура для его возраста. У среднероссийского мужика к этому времени отрастает пивной живот, а этот подтянут и, похоже, не числится членом Общества любителей рукоделия.

Стараясь выглядеть не менее крутой, окидываю его оценивающим взглядом с головы до ног, после чего киваю головой. Он - само равнодушие.

— Меня послали за вами. Пойдемте к машине. Потянулся взять у меня сумку, но я быстро отвела руку

за спину. Было такое ощущение, что вместе с багажом он заберет и мою свободу, а я не очень-то доверяла этому типу. Хоть бы представился, что ли!

Мой Спортсмен, как я его прозвала, равнодушно пожал плечами и мягкой походкой пошел впереди, показывая дорогу. Во всех его движениях сквозила какая-то животная пластика, как будто он в любой момент был готов броситься бежать или вцепиться в горло. Второе, пожалуй, вернее, потому что сонно шествующий за молодящейся дамой миттельшнауцер при виде моего спутника вдруг ожил и с истошным визгом спрятался за хозяйку. Ничего, если буду жива, Славочка от меня гонораром не отделается! Сам в тундру поедет, а я - делать репортажи в Куршевель. Если буду жива...

Мы подошли к серебристо-серому «опелю». Мой спутник галантно распахнул дверь, помог сесть в машину, а потом, заняв свое место, плавно взял с места.

За всю дорогу мы не обмолвились и десятью словами. Вернее, я произнесла их, наверно, с тысячу, но Спортсмен отвечал на них молчанием или односложным «да — нет». Особенно кисло стало, когда «опель», вырвавшись из города, понесся по Ленинградскому шоссе все дальше от Москвы. На сотом километре я попыталась заставить его развернуться и отвезти меня домой, но ни тут-то было! Он даже не прореагировал на мои крики и угрозы выпрыгнуть на дорогу или убить его на месте. Оставалось только подчиниться обстоятельствам и ждать, чем кончится эта афера. Я приготовилась дорого продать свою жизнь,

не замечая, как осень заметает наш путь золотом листьев, а в небе плывут облака, торопясь вместе с нами на север.

Шоссе, щебенка, проселок, потом почти не езженная лесная дорога. Наконец, когда солнце уже клонилось к закату, мы подъехали к дому старинной постройки, прижавшемуся к холму. Казалось, что они срослись друг с другом, создавая ощущение входа в подземное царство.

Интересно, я сейчас действительно увижу ожившую сказку или меня сделают сексуальной рабыней и отправят на Ближний Восток в гарем какого-нибудь эмира?

«Опель» плавно остановился у широкой лестницы, ведущей в дом. Безмолвный Спортсмен помог мне выйти из машины и, сделав приглашающий жест, проводил в гостиную, расположенную на первом этаже.

Я огляделась. Комната обставлена старинной мебелью ручной работы, стоившей, наверно, сумасшедших денег. Слева горел камин, освещая бликами навощенный паркет. Только сейчас я заметила, что в доме нет электричества, а мягкий рассеянный свет давали несколько расставленных по комнате канделябров со свечами. В углу возвышалось чучело такого огромного кабана, что я почувствовала даже некоторую робость и, нерешительно подойдя, чуть тронула рукой жесткую шерсть. - Ноавится?

Неожиданно раздавшийся позади баритон заставил меня отдернуть руку, как нашкодившей девчонке, застигнутой на месте преступления. И что у них за идиотская манера подкрадываться сзади! Уже готовая высказать все, что думаю о дешевом розыгрыше, я развернулась и увидела нечеловеческой красоты мужчину, стоявшего посреди комнаты. Боже мой! У меня подкосились ноги, и внизу живота разлился предательский жар. Да за таким красавцем любая пойдет на край света, заикаясь от любви!

Он подошел ко мне и протянул руку:

— Будем знакомы, Кощей Бессмертный. Но предпочитаю, чтобы меня звали Лютовер.

— Алиса Гаевская.

Мягкий свет его глаз бархатом скользнул по лицу.

— Мне очень приятно, что именно вы откликнулись на мое приглашение.

— То есть?

— Честно говоря, хотелось познакомиться с интеллигентной ведьмой из хорошей семьи. Ну и реабилитировать себя перед общественностью, конечно.

Вероятно, мои глаза все больше напоминали обеденные тарелки.

— Как вы...

— Как я узнал, что приедете именно вы? Но я же все-таки языческий бог. По статусу положено, как теперь принято говорить. Или вы спрашиваете, откуда я узнал, что вы ведьма?

Я только и смогла кивнуть, глядя на него как зачарованный кролик. Он чуть улыбнулся и сделал широкий жест

рукой, будто очерчивая мое лицо.

— Ну посмотрите сами: рыжие волосы, зеленые глаза, легкое косоглазие. Все три признака налицо... Надеюсь, ваше путешествие было приятным. Серый — отличный парень, и я был уверен, что он довезет вас в целости и сохранности... Вы разделите со мной ужин? У нас сегодня жаркое из дичи, брусничный пирог. И что вы предпочитаете выпить? Вино, медовуху, водку? Вы курите?

Он протянул мне изящную деревянную коробочку с тонкими темно-коричневыми сигаретами, пахнувшими ванилью. Вообще-то я не курю, но тут безропотно взяла одну. Поднесла сигарету к губам и выжидательно посмотрела на кавалера, у которого не было в руках ничего похожего на зажигалку. Он чуть улыбнулся и щелкнул пальцами, между которыми прямо в воздухе появился язычок огня. Я прикурила, судорожно затянулась. Это несколько прочистило мозги и вернуло чувство собственного достоинства. Меня даже разобрала легкая злость: еще никто никогда не смел так ломать мою волю. Подумаешь, Кощей Бессмертный! А я Терминатор! Что я, красивых мужиков не видела, что ли?

Видимо, Лютовер (буду звать его так, если хочет!) прочел мои мысли, потому что ухмыльнулся и, сбавив обаяние до умеренного, повел меня ужинать.

За столом прислуживал Спортсмен, которого хозяин дома называл Серым. Похоже, кроме них, здесь никого не было, если не считать большущего черного ворона, сидевшего на спинке стула в дальнем углу комнаты. М-да, антураж располагает к вере во всякую нечисть! Впрочем, меня так просто в чертовщине не убедишь.