Дважды доброволец - Дмитрий Анатольевич Прусаков

Дважды доброволец.

80-е, одним предложением и не описать, что с ними связано лично для меня. Пишем: окончание школы, армия, университет, а в уме, – первый сексуальный опыт, выпускной, поступление на исторический, служба и возвращение из армии, рабфак, угроза отчисления и студенческая забастовка, разрушенный землетрясением Ленинакан, стройотряд в ГДР, свободное распределение.

Так удачно сложилось, что в течение жизни я часто становился свидетелем и участником событий, многие из которых до сих пор служат причиной споров историков. Даже с учетом незначительности в них лично моей роли, само ощущение сопричастности наполняет меня гордостью. Память об этих событиях, людях, с которыми встретился и испытанных чувствах я бережно храню.

Мое путешествие в Афганистан началось с призывной комиссии (если быть объективным, оно началось с несданных в зимнюю сессию «Истории Древнего мира», «Латинского языка» и «Историографии»), после прохождения которой на «Личном деле призывника» появилась сделанная рукой председателя– военкома надпись: «Изъявил желание служить в ДРА».

В желании этом точно не было комсомольского задора и стремления «помочь братскому афганскому народу в его борьбе за построение социалистического государства». А были надежды на отсутствие «дедовщины», мальчишеские представления о «войнушке», желание быть похожим на увешанного наградами десантника из телевизионных передач, преодолеть свои страхи, в общем, ничего героического или патриотичного.

Областной сборный пункт, прощание с родителями на вокзале, «Здравствуй новый мир!», в который мы добирались долгих три дня с пересадками на электричке, поезде и, в конце пути,– на машинах. Сама поездка достойна отдельного рассказа. Достаточно сказать, что в плацкартный вагон на 54 места нас посадили 150 человек, а там были еще и пассажиры с билетами, сбежавшие от нас как от чумных.

В Самаркандской «учебке связи» желание это не то чтобы исчезло, скорее ослабло под напором новых знаний и впечатлений, связанных с ними альтернативных, более «жирных» вариантах продолжения службы, в том числе и возможность остаться в постоянном составе.

Так, наверное, и подвел бы я афганский народ, если бы не мой сослуживец Олег Мунтяну. Зная из моих рассказов о поступке на призывной комиссии и стремясь помочь в осуществлении мечты, он простодушно сообщил о моем желании взводному, когда тот составлял список желающих в Афганистан. Меня в этот день задействовали на стройке, на занятиях я отсутствовал весь день и о том, что я «дважды доброволец», узнал только вечером, придя в расположение роты.

Пойти и попросить вычеркнуть меня, значило «потерять лицо», причем в глазах и сослуживцев и командиров. Кроме этого, попадание в список резко повысило статус «подписантов». Вечером этого же дня сержант – замкомвзвода с говорящей фамилией Сорока после проверки разразился короткой речью, общий смысл которой сводился к тому, что особо умные воздержавшиеся «умрут» и без выезда в Афганистан и нам еще не раз позавидуют, чему лично он деятельно поспособствует.

После почти 4-х месяцев обучения специальности ремонтника радиостанций средней мощности Р-140, старания командиров привели к неожиданным результатам: во– первых, я стал бегать как лошадь (последствия ежедневных 3-х километровых утренних кроссов, во-вторых, полюбил узбекскую кухню (с которой познакомился во время работ у местных зажиточных узбеков в качестве бесплатной рабсилы, сдаваемой в аренду командованием). Так был заложен фундамент моей подготовки к службе в составе ОКСВА.

Следующий этап– перелет из Ташкента в Афганистан. Он стал ярким эпизодом, ведь летели мы на гражданском самолете «Аэрофлота», по салону ходили красавицы– стюардессы, раздавали минералку, а в конце полета из динамиков прозвучало: «Наш самолет произвел посадку в международном аэропорту г. Кабула, счастливой вам службы, ребята!». Еще затихало наше радостное улюлюканье, когда открылась дверь и в салон вместе с горячими запахами топлива, костра и пылью по поданному трапу в самолет вошел-вбежал невысокий крепыш в линялой х/б-ке с автоматом и майорскими звездами на плечах. Оглядев нас, он сказал : «Ну что, хлопцы, на выход», все сразу задвигались, стали собираться, а я испытал короткое стыдное желание спрятаться за сиденьями и улететь обратно.

На кабульской пересылке пришлось промаяться несколько дней в череде бесконечных построений, гадая, кого и куда заберут идущие потоком «купцы» из частей со всего Афгана. На третий день мою и Игоря Никитина фамилии наконец-то выкрикнули. Подойдя среди других вызванных ребят к державшему в руках наши военные билеты прапорщику, мы узнали, что летим в Газни, в мотострелковый полк. Очередное построение, загрузка наших тощих вещмешков в Ми-6, -«корову» на армейском слэнге, и «через моря, через поля несет колдун богатыря»,– перелет к конечной точке моего путешествия, в ставшую мне на долгих 22 месяца домом, палатку роты связи 191 Отдельного мотострелкового полка.

Все время полета, лишенные из-за шума двигателя возможности разговаривать, мы прилипли к иллюминаторам. Куда ни глянь, везде видны были горы различной величины, между ними островками ютились небольшие, почти лишенные растительности долины. Кое-где в это царство камней и песка ухитрялись втиснуться крошечные участки, покрытые зеленью. Небольшие, в 5-10 неказистых глиняных домов поселки,– кишлаки, попадались редко, выглядели сверху безлюдными. На расположенных рядом с ними горах, ближе к подножью, были устроены террасы. Они ступенями спускались в долины, были заботливо обработаны и ухожены, впрочем как и другие ровные участки земли.

После таких «лунных» ландшафтов Газни, расположившийся на трассе «Кабул-Кандагар», сверху выглядел настоящим городским оазисом. Посадка, небольшая пробежка по шишкам собранной из металлических пластин взлетной полосы, и мы на месте. К аэродрому практически вплотную подходили обработанные поля и виноградники, на них я, наконец-то впервые увидел местных, гражданских афганцев.

В полк, располагавшийся километрах в 15-20 от города, новое пополнение, состоявшее из 35-40 человек, везли на машинах. На броне сопровождавших колонну БМП и БРДМ, сидели в бронежилетах запыленные, увешанные оружием бойцы, которые вели себя уверенно, представляясь нам ветеранами, повидавшими виды. Отсутствие оружия, недостаток информации, «доброжелательные» пожелания встречавших нас солдат: «Вешайтесь», все вместе это вызывало чувство беззащитности и тревогу. Не добавляло оптимизма и становившееся все громче урчание в животе, ведь ели мы последний раз часов 6-8 назад.

Дорога проходила через город и картина, которую я наблюдал из кузова «Урала», мало отличалась от виденного в Узбекистане, только люди были беднее одеты, редко встречавшиеся женщины носили чадру, а бежавшие рядом с машинами дети требовательно кричали «Дай, дай» и что-то предлагали купить или обменять ребятам из нашего сопровождения. Почти сразу за городом, с асфальта автодороги мы свернули на проселок и, окружив себя столбами мелкой, похожей на цемент серой пыли, направились