Регент. Право сильного (СИ) - Кос Анни

Регент. Право сильного

Глава 1

В тот вечер она была подобна сказочному видению или отблеску пламени, разорвавшему вязкий сумрак.

Невесомо шагнула через порог, шлейф многослойных одежд мягко скользнул по роскошным коврам, скрывая шаги. Хрупкая, нежная, совсем еще юная и удивительно красивая. Тонкий стан, округлые бедра, маленькая аккуратная грудь, лишь полунамеком очерченная дорогими тканями, в волосы вплетены сияющие нити, на запястьях — массивные золотые украшения, слишком тяжелые для ее изящных рук.

Она сделала несколько шагов и замерла посреди комнаты, опустив глаза. Ни слова не сорвалось с ее губ, и все же, не понять, зачем ее прислали в такой час в покои регента империи, мог только глупец.

Ульф Ньорд глупцом не был.

Чужаком — разумеется, захватчиком — без сомнения, человеком, чья смерть вызвала бы у местной знати больше радости, чем сожалений — конечно. Но только не глупцом.

Регент отложил в сторону бумаги и внимательно осмотрел гостью. Девчонка. Робкая и прекрасная, словно едва распустившийся цветок. Внутри жгучей волной всколыхнулось возмущение и гнев. “Бездна и все ее демоны! Они тут все обезумели? Это же еще ребенок!”. И спросил, в тайне надеясь на досадное недоразумение:

— Чему обязан?

— Милорд, старший евнух прислал меня, чтобы я скрасила этот вечер. Я исполню любой ваш приказ. Меня обучали пению, танцам, искусству доставить наслаждение. Я не тронута, но знаю, что должно происходить между мужчиной и женщиной.

Она подняла глаза лишь на мгновение — взгляд олененка, покорно идущего за охотником.

Захотелось выругаться. В полный голос и от всей души, наплевав на все манеры и приличия. Выйти из покоев, хлопнув дверью, отыскать этого старшего евнуха и объяснить ему, как мужчина мужчине, свое отношение к таким подаркам. Впрочем, как с мужчиной разговора не получится все равно: слишком изнеженными и женоподобными были смотрители императорского гарема.

Но, Тьма их раздери, устраивать сейчас громкие скандалы было бы опрометчиво. Власть регента пока оставалась слишком хрупкой, а количество врагов — скрытых и явных — откровенно пугало.

Ульф встал, подошел к девушке почти вплотную. Пушистый ковер заглушил его шаги, но даже ступай регент по натянутой глади барабана, тишину в комнате не нарушил бы ни единый шорох.

— Подними глаза. Посмотри на меня.

Она послушалась. Румянец смущения окатил ее щеки, девушка ждала его прикосновений с волнением, легким опасением и, кажется, нетерпением. Дыхание ее стало неровным, она слегка закусила губу, а затем, вспомнив о правилах поведения, смущенно моргнула и снова опустила глаза в пол.

— Простите, милорд. Мне запрещено смотреть на вас. Этой чести будет достойна лишь ваша избранная наложница.

— Твое имя?

— Вы можете дать мне любое…

— Я спросил, как твое имя, — с нажимом повторил он.

Прозвучало слишком резко, и девчонка, разумеется, испугалась. Тонкие плечики едва заметно вздрогнули.

— Сурия, милорд, — прошептала она.

— Сколько тебе лет, Сурия?

— Пятнадцать, милорд.

“Столько же было Виале. Они даже внешне похожи”, — мелькнула непрошенная мысль.

— Как давно ты при дворе?

— Пять лет, милорд. Меня купили еще ребенком, пока моя женская сила не достигла расцвета.

— Говоришь, прислал тебя сюда старший евнух?

Сурия в волнении сжала тонкими пальцами подол платья и нахмурилась, румянец на ее щеках потух, а голос чуть дрогнул:

— Да, милорд. Простите, если я сделала что-то неверно, умоляю вас, не гневайтесь на него из-за моей глупости, — она внезапно опустилась на колени, поняв, что все происходит не так, как должно. — Скажите, чем я могу заслужить вашу милость — и я сделаю это тотчас.

— Для начала встань с пола, Сурия, — он постарался говорить так мягко, как только мог, и подал ей руку.

Она покорно поднялась и застыла, словно изваяние.

— Ступай обратно к себе.

— Как будет угодно, милорд. Какое наказание мне положено?

“Вечер открытий”, — тоскливо вздохнул про себя регент.

— Наказание за что? И от кого? — уточнил он.

— Я не выполнила приказ: не доставила вам удовольствия, — пояснила Сурия едва слышно. — Разочаровала вас, поэтому должна получить наказание.

— И как обычно поступают в подобных случаях?

— Вы можете приказать выпороть меня, или оставить без еды на три дня. Или выбрать любой другой вариант. Ваше слово — закон.

— Ясно. — Сурия заметила, как нехорошо сверкнули его сине-зеленые глаза. — Просто прекрасно. Всегда мечтал издеваться над женщинами и беззащитными детьми. Слушай меня, девочка, — он небрежным жестом взъерошил свои темные волосы. — Оставайся пока в этой комнате. Можешь поесть, выпить воды, прилечь отдохнуть — время позднее, а у меня много дел, так что кровать будет свободна до рассвета. К бумагам не подходи и ничего там не трогай, — он указал на стол.

— Я не умею читать, милорд, — прошелестела она едва слышно. — Нас не учат подобному, ибо задача женщины в том, чтобы быть отрадой для сердца и тела. Дела и письма — привилегия мужчин.

— Спорный вопрос, но в данном случае ты мало что теряешь: ничего интересного там нет.

Он вышел из комнаты быстрым шагом, оставив Сурию в полном недоумении.

Несмотря на поздний час, Ульф направился прочь из мужской половины дворца. Раздражение, копившееся вот уже несколько дней кряду, едва не выплеснулось на голову ни в чем не повинной гостьи. Регенту было необходимо пообщаться с кем-то, умеющим взглянуть на ситуацию беспристрастно. Но, если говорить откровенно, сегодня вечером ему просто хотелось побыть в обществе совершенно другого человека.

***

Похороны безумца-императора Ульф Ньорд запомнил надолго. Состоялись они через пятнадцать дней после того, как войска северян заняли столицу.

Своего императора люди ненавидели. Он принес стране только горе, ужас, отчаяние и смерть, и в конце концов едва не стал причиной полного истребления народа империи, открыв путь демонам из другого мира. Жители Дармсуда еще не оправились от кровопролитного сражения в столице, однако нашли и силы, и время, проводить бывшего властителя в последний путь.

Вслед кортежу неслись проклятия и брань, а кто-то даже не удержался, кинул гнилыми овощами в крытую белым шелком повозку. Ни вздоха, ни слезинки не было пролито по сиятельному Сабиру.

Впрочем, Ульф Ньорд чувствовал, что в него самого эти люди кинули бы гнильем с не меньшим удовольствием. Для них он был чужаком, очередной насмешкой судьбы, захватчиком, получившим власть только благодаря силе и удаче. Им не за что было любить его. Ему нечего было пообещать им. И все же, ближайшие годы Ульфу предстояло провести в столице империи, старинном Дармсуде, а значит, следовало научиться уважать и местные традиции, и местных жителей.

Единственным человеком, которого всеобщая ненависть и душная злоба обошли стороной, к удивлению регента, оказалась императрица Арселия. Похоже, что ее в городе любили по-настоящему. Она выглядела искренне опечаленной, а скромное платье, лишенное украшений и богатой отделки, сделало ее совсем юной.

“Сколько же ей лет? — подумал регент, окидывая внимательным взглядом ее фигуру. — Двадцать пять или и того меньше?”. Траурные белые одежды ее светились в лучах солнца, как снег на вершинах гор, подчеркивали чистоту кожи, глубину огромных глаз. Искусанные от волнения губы выглядели ярче обычного. Ульф поймал себя на мысли, что ему хочется увидеть, как она улыбается, а еще лучше — смеется.

Странно, но именно сейчас Арселия казалась ему особенно привлекательной. Она была по настоящему красива: золотисто-бронзовая кожа, темные, как омуты, глаза, плавные изгибы тела, грациозная походка танцовщицы. Женщина, созданная для любви, но ставшая разменной монетой в чужой политической игре и не получившая даже капли женского счастья. И все-таки, было в ней что-то неуловимое, какая-то внутренняя твердость, скрытая сила, неяркий свет, который безошибочно чувствовали все, кто находился с ней рядом.