Реквием линкору «Тирпиц» - Леон Пиллар

Леон Пиллар

РЕКВИЕМ ЛИНКОРУ «ТИРПИЦ»

«Англичане не сдаются до конца. Даже будучи обращенными в бегство, они вдруг останавливаются и возобновляют сражение, с яростью сцепив зубы и жаждой мести, до последней капли крови, до последнего вздоха…»

Район действия «Тирпица» на карте побережья Норвегии.

Схема осуществления операции «Тайтл»:

1 — выдвижение «Артура» на исходную позицию;

2 — маршрут перехода группы Ларсена в Швецию;

3 — маршрут перехода группы Брюстера в Швецию;

4 — «Тирпиц» на своей стоянке (68°33’ с.ш. 10°68’ в.д.);

5 — место, где «Артур» потерял торпеды;

6 — место затопления «Артура».

Схема атаки «Тирпица» лодками-малютками в Каа-фьорде 22 сентября 1943 года:

1 — противолодочная сеть; 2 — противоторпедные сети; 3 — выдвижение лодки «X-6»; 4 — выдвижение лодки «X-7»; 5 — выдвижение лодки «X-5».

Схема повреждений, полученных «Тирпицем» при осуществлении операции «Тангстен» 3 апреля 1944 года (места попадания бомб):

1 — верхняя палуба (бомба не взорвалась); 2 — верхняя палуба — левый борт; 3 — надстройка правый борт; 4 — верхняя палуба — левый борт; 5 — верхняя палуба — правый борт; 6 — дымовая труба; 7 — бронепалуба — левый борт; 8 — верхняя палуба — правый борт; 9 — дымовая труба; 10 — бронепалуба — левый борт; 11 — верхняя палуба — правый борт; 12 — центральные надстройки; 13 — верхняя палуба — правый борт; 14 — бронепалуба — правый борт.

a — верхняя палуба; b — батарейная палуба; c — бронепалуба.

Глава 1

ДАУНИНГ-СТРИТ, 10

18 января 1942 года Лондон проснулся под белым сверкающим пологом инея. Небо было серым и затянутым тучами, а сухой воздух пах снегом. 1941 год после многочисленных авианалетов противника, нанесших значительный ущерб, окончился относительно мирными, но беспокойными рождественскими днями.

Плотно затянув ремень каски на подбородке и нахлобучив ее до самых бровей, у дома премьер-министра стоял бобби.[1] Местом его была площадочка под лампой синего цвета между двумя коринфскими колоннами у входа в здание. Он знал, что старина Уинстон после непродолжительного отсутствия — тот постоянно совершал молниеносные поездки в самые разные уголки страны — был опять дома. Стоя неподвижно, хотя температура упала до нуля и было очень холодно, он с мрачным выражением лица всматривался в пустынную улицу.

Уинстон Черчилль[2] работал. Он работал день и ночь. Накануне вечером премьер внезапно прекратил свою писанину и встал из-за рабочего стола. Подобно капитану корабля его величества, находящемуся на командном мостике, он стал вышагивать взад и вперед по своему огромному кабинету.

На нем был домашний комбинезон, тесно облегавший его мощную фигуру. На угловатых, массивных, слегка покатых плечах выделялись подтяжки, закрепленные на груди двумя большими черными пуговицами. Черчилль любил носить вышедшие из моды костюмы и шляпы. Они хорошо сочетались с его склонностью к юмору и своеобразным театральным эффектам.

Несмотря на свою полноту, он ходил по кабинету быстрыми пружинистыми шагами, покусывая неизменную сигару и порою затягиваясь. Постояв у карты Северной Европы, висевшей между двумя книжными шкафами, он возвратился к письменному столу, положил сигару на пепельницу и сделал движение рукой, как бы подчеркивая какую-то мысль, затем снова задумчиво принялся вышагивать взад и вперед.

Высокий, почти без морщин лоб, слегка выдающиеся вперед скулы, круглое розовое лицо и крепкий угловатый подбородок придавали шестидесятивосьмилетнему английскому премьеру моложавый вид, подчеркивая его интеллигентность, предприимчивость, силу воли и настойчивость.

Пробурчав что-то себе под нос, он опять подошел к столу, взял новую сигару и закурил.

Теперь у него появилась уверенность, что война будет им выиграна.

«Мы уже не были в одиночестве, — написал он позже в своих мемуарах. — На нашей стороне стояли два мощных союзника — Россия и Соединенные Штаты, тесно связанные с британской империей и решительно настроенные, хотя и по различным причинам, вести борьбу до победного конца. И эта группировка сил наверняка обеспечит победу».

Поступавшие сообщения однако, если не считать освобождения Киренаики от войск Роммеля,[3] были не слишком воодушевляющими. Японцы вторглись на Малайский архипелаг. В боях, целью которых было не допустить выход агрессоров к Сингапуру, одна из четырех английских дивизий была разгромлена и еще одна понесла тяжелые потери. Всего лишь для того, чтобы выиграть какие-то четыре или шесть недель! Наверное, было бы лучше сразу же укрыть их в крепости, тогда как было оказано доверие Уавелю, находившемуся там и обязанному знать, как следовало действовать. Правда, выигранное время было использовано для укрепления обороны «восточного Гибралтара».

Черчиллю было доложено, что в Сингапур благополучно прибыл большой конвой, доставивший туда 50 самолетов «Харрикейн», полк противотанковой артиллерии с 50 орудиями, полк тяжелой и полк легкой артиллерии, каждый с 50 орудиями, а также 54 тактические пехотные группы, всего 9000 человек, таким образом, Сингапур можно было удержать.

Американцы также перебросили на архипелаг 4500 человек Если бы их «Маунт Верной» был торпедирован в этих водах, была бы самая настоящая катастрофа! Черчилль тут же отбросил эту мысль. Прошлым вечером он написал длинное письмо новозеландскому премьер-министру, который был обеспокоен продвижением японцев в бассейне Тихого океана.

В общих чертах он изложил ему программу действий, обговоренную с Рузвельтом[4] и подтвержденную неделю тому назад во время его пребывания в Вашингтоне.

В Австралии обстановка была даже более напряженной. Картен, австралийский премьер, считал, что в скором времени весь континент окажется в руках японцев. В ходе бесед он отпускал недружелюбные замечания и даже высказал мнение, что и Сингапур в ближайшие дни падет.

«Повторится то, что произошло в Греции и на Кипре», — осмелился написать он 11 января.

Если послушать его, то следовало бы оставить Киренаику в руках немцев, чтобы бросить все силы на защиту Австралии!