Удар, ещё удар! - Александр Юрьевич Моралевич

А. МОРАЛЕВИЧ

УДАР, ЕЩЕ УДАР!

*

Рисунки Е. ШАБЕЛЬНИКА

© Издательство ЦК КПСС «Правда».

Библиотека Крокодила. 1987

УДАР, ЕЩЕ УДАР!

Это сочинение сложилось на подобие песни, где слова (или музыка) — народные, а музыка (или слова) — Такого-то. Потому что в данном случае автор является всего только монтажником слов в предложения, тогда как тема — донельзя народная. Подсказали ее письма в редакцию, читательские телефонные звонки и истошные телеграммы.

Речь шла о несовершенстве той системы, в зубчатые колеса которой поп-дает и перемалывается беспощадно автовладелец, по своей или сторонней вине угодивший в автоаварию.

И 22 апреля 1983 года автор утром засобирался на службу, чтобы продолжить копание в почте. А в это время к автомобилю автора марки «Нива» подошел коллега и иллюстратор автора — художник В. Шкарбан. Скатанную трубочкой, он вез редакции очередную художественную нетленность. Так, за двадцать пять лет тысячекратно наезженным маршрутом, двое ехали в редакцию и достигли кишкообразной 5-й улицы Ямского поля. Скорость была пятьдесят километров. (Случись это Первая улица Ямского поля — там асфальт как асфальт, а на Пятой — представляете сами что. Быстро тут не поехать.)

А в зоне Т-образного перекрестка стоял груженый автопоезд КамАЗ. Был этот шоссейный линкор такой громадный, что и стоял на обочине вне дорожного полотна, иначе мешал бы проезду. Ну, стоит железина — пусть себе и стоит, водитель, должно быть, ушел по делам.

Но когда до автопоезда оставались считанные метры, — левая мигалка зажглась на нем, и с первым же миганием, окутавшись синим дымом, автопоезд с обочины под углом 90° попер налево, в боковой проезд, сразу захлопнув едущую прямо «Ниву» в безнадежный капкан. Это было настолько противу всех правил, настолько нелепо и дико, что и мысли сперва грянули не ко спасению от явления, а по ужасанию им: «Что он делает? Так не бывает! Амба!»

А автопоезд, левым рогом бампера провалив вовнутрь правую дверь «Нивы» (вместе с художником Шкарбаном) и сминая бензобак, поволок «Ниву» на опрокидывание.

И только тут пришла ясность насчет единственного шанса ко спасению: дать до предела газ и выброситься на тротуар. По счастью — прохожих на тротуаре не было.

И был даден предельно газ, сопроводившийся серией оглушительных лязгов и грохотов.

Тут настала пора сказать благодарственные слова автомобилю «Нива», его мощностным и прочностным характеристикам, благодаря чему эти строки пишутся и иллюстрируются. Автопоезд, обращаясь с «Нивой» не менее бесчеловечно, чем насильник с девицей, своим бампером находился уже в салоне. Но кургузая машинка, рванувшись, выдернула из КамАЗа всю железину бампера и вместе с ним, сколов кусок бетона на высоком бордюрном камне, выбросилась на тротуар. «Жигули» не взяли бы такой высоты бордюра. «Жигули» отбросило бы назад, на размол множественными колесами автопоезда. А «Нива» с ее большим диаметром колес прыгнула, взяла высоту. Но уже при прыжке последний раз боднул ее автопоезд, отчего боком ударилось о бордюр заднее колесо, и задний мост из-под «Нивы» вылетел.

Только в этот момент, неожиданно увидев перед своим лобовым стеклом легковушку, водитель КамАЗа понял, что поворачивал не на пустой улице.

В «Ниве» кровь ни из кого не струилась, оскольчатых и прочих переломов не было, сотрясений тоже. Просто был знакомый десяткам тысяч водителей некоторой длительности шок. Затем предметы оконтурились, стал четко различим обрастающий толпой перекресток, а посреди стоял в веснушчатого раскраса рубахе водитель КамАЗа, впоследствии — Б. Авдотьин. Ничем не оглушенный, деловитый, тонко и молниеносно провернул он свинский психологический этюд. А именно: с подворья табачной фабрики «Ява» уже сбегались на грохот характерного обличья граждане с прожильчато-мраморными и из минерала чароит носами. И еще с подлета прочитав околозапазушные движения руки водителя Авдотьина, прожильчатоносые закричали:

— Мы свидетели! Легковушка виновата! Белая неслась, будто черти за нею гонятся!

А тем временем владелец новенькой белой «Нивы» в первый раз (из десятков последующих) обошел машину вокруг: оборваны амортизаторы, расплющено правое заднее колесо, задний мост погнут и выбит, стойка двери сделалась лежкой двери, дверь пузырем вдавлена на сиденье. деформирован бензобак, штанга поперечной устойчивости и ее кронштейн смещены, и сколько еще тут НЕВИДИМЫХ РАЗРУШЕНИЙ!

Художник Шкарбан побежал вызывать по телефону милицию, но в облике юного рядового, хоть и не имеющего отношения к ГАИ, она уже была здесь.

— Не накапливайтесь, граждане! — сразу и энергически стал принимать меры сотрудник. — А вы, с грузовика, перепрудили всю улицу! Вон. пробки возникли со всех сторон, по тротуарам машины катят.

И, видно было по всему, уже вызрел сотрудник до команды рассвободить проезжую часть. И водитель Авдотьин подступал к нему: ежели моя машина мешает, так я ее строну, освобожу проезжую часть. Дай команду, я мигом…

Ах, опыт! Он приобретается людьми в чем угодно: в написании художественных сочинений, в обработке металлов резанием, даже, хоть и с трудом, в международных футбольных встречах. Опыт не приобретается только в авариях. Потому что они, как правило, по времени отстоят очень далеко одна от другой. И еще потому, что человек вообще запрограммирован природой на безаварийность, а не на аварию.

И стронул, с удовольствием стронул бы по команде новобранца милиции свой автопоезд водитель Авдотьин — а тогда бы и концы в воду. Докажи потом, кто как стоял, кто откуда ехал! Поэтому первой заповедью этой повести-памятки обозначим малознаемое водителями-любителями: НЕ УСТУПАЯ НИЧЬЕМУ НАПОРУ И НЕ ВСЕГДА ДОБРОСОВЕСТНОЙ САМОДЕЯТЕЛЬНОСТИ — ПОСЛЕ ДОРПРОИСШЕСТВИЯ МАШИНЫ С МЕСТА НЕ СТРАГИВАТЬ ДО ПРИБЫТИЯ ЛЮДЕЙ ИЗ ГАИ!

Так счастливо воскресилась в голове эта забитость, и воскресилась известная картина написания письма запорожцами турецкому султану. И воскресился даже далеко менее известный текст этого письма, который и был доложен новобранцу милиции, невзирая даже на то, что он в форме и невообразимо деятелен. В результате