Готика еврейского местечка - Даниэль Клугер

Даниэль Клугер

Готика еврейского местечка

Баллада о солдате Хаиме-Лейбе

Жили-были в Яворицах Хаим-Лейб и Лея-Двойра.Оба молоды, красивы, и как водится — бедны.Не смогли устроить свадьбу накануне Симхэс-Тойра,Отложить ее решили на полгода — до весны.

Почему — никто не знает, — но понадобилось Богу,Чтоб ушел зимою Хаим на турецкую войну…Постаревший, похудевший, он пришел к ее порогуВ бескозырке и шинели — лишь в десятую весну.

И сказал он: «Я вернулся», — протянул невесте руки,И качнуло Лею-Двойру будто огненной волной.Показалась горькой встреча после долгой той разлуки,Но они сыграли свадьбу, стали мужем и женой.

Год прошел, и вот однажды он с работы воротился,Подошел к окну и молча обратил лицо к луне.О заботах и печалях говорить не торопился —Лишь когда пробило полночь, Хаим-Лейб сказал жене:

«Я в Болгарии далекой быть солдатом научился.И ружье казалось легким для привычных к бою рук,И на Шипке, и под Плевной я в сраженьях отличился,Но меня однажды метко подстрелил башибузук,

И увидел я внезапно: надо мною мэлэхмувэс,Ангел смерти, Черный ангел распростер свои крыла,И мою нагую душу охватил безумный ужас —Но неведомая сила ту погибель отвела…

И сочли меня убитым. Было то в ночном дозоре.И земле решили тело, как положено, предать.Но очнувшись, я увидел, что с тревогою во взореНадо мной склонилась дева, красоты — не описать…

Было странным то жилище, и сверкали златом стены.И красавицу спросил я: „Кто же мне благоволит?Кто избавил — то ль от смерти, то ль от тягостного плена?“„Я, — она сказала просто. — А зовут меня — Лилит“.

Я, услышав, ужаснулся, а она сказала: „Милый,Я спасла тебя, и значит, ты отныне — только мой.Видишь след на перевале? Это — тень твоей могилы.Жив останешься, покуда буду я твоей женой!“

И тотчас же — то ли черти, то ли призраки толпою!Дикой музыкой взорвалось это страшное жилье.Ашмодей нам был раввином, мы стояли под хупою,Ангел Смерти пил со мною — пил во здравие мое…

Жил я с нею, как с женою, но тоска меня терзалаПо невесте и по дому… И надумал я бежать.Дьяволица догадалась и однажды мне сказала:„Отпущу тебя, но знай же — ты обязан это знать:

Ты мечтаешь Лею-Двойру объявить своей женою…Не держу тебя, но все же возвращайся поскорей.Мы с тобой делили ложе, десять лет ты жил со мною.Больше года ты не сможешь жить, как прежде, средь людей…“»

И сказал он: «На рассвете от тебя уйду навеки.Так прощай же…» И застыла Лея-Двойра, чуть дыша…И тотчас открылась рана, и тотчас сомкнулись веки.И в небесную обитель унеслась его душа…

…Прозвучал над телом кадиш, и притихла вся округа,И закат сверкал, как будто чистым золотом залит.Две вдовы стояли рядом, но не видели друг другаГоремыка Лея-Двойра и надменная Лилит.

Баллада о сапожнике Герше

Герш-сапожник летней ночью,После трех стаканов водки,Шел походкой прихотливойИз корчмы домой.Шел он улицей пустою,Мимо старой синагоги,Где молитвы не звучалиЦелых триста лет.

Словно холодом дохнулоОт камней, поросших мохом,Показалось Гершу, будтоОгонек мигнул.И тотчас остановившись,Он прильнул к стене разбитой,И всмотрелся осторожноВ синий полумрак

Он увидел восемь старцевВ окровавленных одеждах,А на камне свиток Торы,А над ним — свечу.А над Торою склонилсяСтарый ребе ЭлиягуГайдамаками убитыйТриста лет назад.

Хмель развеялся мгновенно.Отшатнулся Герш-сапожникИ хотел бежать, да ногиПриросли к земле!И взглянул покойный ребеНа испуганного Герша,И промолвил: «Наконец-тоЕсть у нас миньян».

Протянул он Гершу руки,А в руках зияли раныОт гвоздей, что были вбитыТриста лет назад:Был раввин упорен в вере,И за это гайдамакиПригвоздили ЭлиягуМертвого к стене!

И сказал раввин печально:«Не могли мы помолиться,нас ведь было только девять —это не миньян.Потому-то и не слышалНас небесный Вседержитель,И выходит, ты, сапожник,Вовремя пришел».

И молился Герш-беднягаВ синагоге с мертвецами,А как утро засветилось —Стал одним из них.И нашли его соседки —Шифра-знахарка и Двойра,И вдову его позвали,И сказали ей:

«У покойников в миньянеГерш находится отныне,Чтоб могли они молитьсяЗа живых — за нас».И вдове они велелиВылить воду из кадушки,Потому что ангел смертиВ ней омыл свой нож.

…С той поры промчались годы.Нет евреев в Яворицах.Стерлась память, и оконченНаш рассказ о них.Но безлунными ночамиУ развалин синагогиКто-то молится беззвучноЗа живых — за нас.

Баллада о Коэне Сендере и вдове Рейзел

Это было на западе ПольшиВ незапамятные времена.Шесть веков — или, может быть, больше,Пронеслись — за волною волна…То ли ветер шумит перелеском,То ли шепчет чуть слышно трава:Жили-были в местечке еврейскомСендер-коэн и Рейзел-вдова.

И однажды узнала округа,Повторяли не раз и не два,Будто бы полюбили друг другаСендер-коэн и Рейзел-вдова.Их любовь не могла оборватьсяИ исчезнуть, начавшись едва.И решили они обвенчаться —Сендер-коэн и Рейзел-вдова.

Прихотливо сплетая узоры,Шли недобрые сплетни о них.Пересуды, смешки, разговоры —И к раввину явился жених:«Рабби Ицхак, решил я жениться,И невеста скромна и тиха.Полюбил я вдову, не девицу!Чем же эта невеста плоха?!»

Рабби холоден был и спокоен.Он ответил, таллит теребя:«Ты — потомок священников, коэн,И запретна вдова для тебя!Откажись от безумного плана,Не пытайся нарушить закон.Каждый грех — для Создателя рана,Покарает ослушника Он!»

И промолвил в ответ Сендер-коэн:«Что я слышу?! Ужели не сон?Значит, мир твой бездушно устроенИ бездушен твой старый закон!Наказание, адская мука?Так нелепы угрозы твои!Нету кары страшней, чем разлука,Нет награды, желанней любви!

Коль закрыта для нас синагога,Коли ты завершил разговор,У меня есть иная дорога —Мы пойдем в христианский собор!»…Шли к собору при полном молчаньи.Город будто от страха застыл.Перед самым началом венчаньяИм дорогу раввин преградил.

Лик его был печален и темен.Он сказал: «Повторяю, скорбя:Ты — потомок священников, коэн,И запретна она для тебя!»Только взгляда он был удостоен.Им казались пустыми слова.Не послушал его Сендер-коэнНе послушала Рейзел-вдова.

И тогда прогремели раскаты,Был нарушен небесный покой.В ожидании страшной расплатыДуши полнились смертной тоской,И взметнулось подземное пламя,И в колодце вскипела вода,И разверзлась земля под ногами,И сошлась, не оставив следа!..

…Не воротятся аисты в гнездаУ давно обмелевшей реки.И остались свидетели — звезды,Безучастны и так далеки.Пролетели века незаметно,Не растет за оградой трава.Здесь когда-то исчезли бесследноСендер-коэн и Рейзел-вдова.

Наказание или награда?Ведь разлуки не дал им Господь:В небесах или в сумраке адаСтали двое — единая плоть?..И танцуют беззвучно пылинкиВ серебристом сияньи луны.…А у Рейзел глаза словно льдинки —Так прозрачны и холодны…

Баллада о повитухе Шифре