Безликие - Дмитрий Гришанин

Дмитрий Гришанин

«Безликие»

ПРОЛОГ

Огромные каменные глыбы на вершине Безымянной Горы валялись не просто так — они были тщательно подогнаны одна к другой и вместе составляли древний колдовской знак, — но восьмилетнему Маху они представлялись беспорядочным нагромождением валунов. Тугие струи ветра, проносясь через многочисленные трещины, оглашали вершину горы зловещим разноголосым воем. Небо, утром еще солнечное, теперь залепили грязные серые тучи. Окружающий сумрак время от времени взрывался слепящим светом ветвистых желтых молний, и за каждой вспышкой вскоре следовал громовый раскат, будто в небесах что-то рушилось.

Мах первый раз в жизни оказался так далеко от родного замка, и ему было страшно, очень страшно. Его хрупкое тело сотрясала нервная дрожь, глаза были на мокром месте, и лишь присутствие отца мешало мальчику расплакаться навзрыд.

— Ну вот, сынок, пришло нам время расстаться… Это еще что такое, Мах? Ну-ка, прекрати! — Барон Верд, сухощавый мужчина лет сорока, присел на корточки и обнял всхлипывающего ребенка. — Не стыдно тебе? Ай-ай-ай! Будущий рыцарь, а расхныкался, как белошвейка.

Мальчик уткнулся в отцовское плечо и пропищал срывающимся голосом:

— Не оставля-ай… Стра-а-ашно… Я домо-о-ой хочу-у-у…

Верд укоризненно покачал головой:

— Успокойся, малыш. Вот увидишь — время быстро пролетит, очень быстро. И тебе откроется много нового, интересного…

— Хочу-у домо-о-ой!.. — упрямо взвыл Мах. Казалось, целый ковшик слез разом выплеснулся ему на щеки.

— Не кричи, пожалуйста! — В голосе барона слышалось уже явное раздражение. — Все равно, кроме нас с тобой, тут нет ни души, а твой отец еще не оглох… разве что от твоих воплей. Вот увидишь, это приключение очень тебе понравится. Глазом моргнуть не успеешь, как снова окажешься дома. Ты же знаешь, я хочу тебе только добра… Ты мне веришь?

Ребенок кивнул, но тут же разрыдался в голос.

— Все, Мах! — Верд решительно отстранил от себя плачущего сына. — Мне больше нельзя оставаться рядом с тобой. Очень скоро за тобой придут… Прощай, сын. Удачи тебе!

С этими словами барон отвернулся и, не оглядываясь, пошел вниз по тропинке, едва заметной в полумраке.

Рыдания сменились отчаянными воплями: «Папа! Па-апа-а-а…» — и Верду вдруг подумалось, что они с сыном могут никогда больше не увидеться. От такой мысли отцовскому сердцу впору разорваться на части, но барон не мог поддаться чувствам — клятва связывала.

Верд до боли в глазах всматривался в сооружение на вершине Безымянной Горы. ЭТОМУ предстояло свершиться с секунды на секунду… Но время тянулось мучительно медленно, так всегда бывает, когда ждешь. Перед глазами отца все стоял образ до полусмерти напуганного Маха, который остался один на один с безжалостными стихиями. Барону вспомнилось, как он впервые взял на руки новорожденного сына и какие благодатные чувства наполнили тогда его душу. И как малыш впервые сказал «папа», и как сделал несколько первых, нетвердых еще шажков ему навстречу. Вспомнилась гордость за первые успехи сына и огорчения от его неудач… И каждое из этих воспоминаний было прекрасно. А теперь вот пришлось своими собственными руками оттолкнуть мальчика. Очертания вершины вдруг размылись, и Верд поспешно смахнул с глаз предательскую влагу.

Наконец долгожданный миг наступил — барон рассчитал верно. Слепяще-белая молния ударила в самую середину каменного колдовского знака, и вершина тут же окуталась плотным молочным туманом. А еще минуты через две — на диво быстро — небо очистилось от хмурых туч, и яркие лучи полуденного солнца в мгновение ока слизнули волшебный туман.

Переждав все эти метаморфозы, Верд медленно — ноги едва шли — вернулся на вершину Безымянной Горы.

Как и следовало ожидать, мальчик бесследно исчез. Молния опалила валуны, составляющие знак, но ни один из них — слава Создателю! — не треснул. Значит, маги Ордена Светотеней отнеслись к Маху благосклонно. Да, по всем признакам выходило, что отпрыск его рода принят Высшей Школой древнего колдовского Ордена. Гордость переполнила отцовское сердце, приглушив даже горечь разлуки. Барону вновь удалось обставить злодейку судьбу на крутом и весьма рискованном повороте.

И Верд впервые за последние восемь дней позволил себе беззаботно, от души улыбнуться…

Часть первая

ПРИЗРАЧНЫЙ ВОИН

Мах стоял на песчаном острове, очень узком и бесконечно длинном. В том, что это именно остров, у него не было ни малейшего сомнения: и с левой стороны, и с правой полоску суши омывали два необозримых океана.

В одном из них — в том, что по левую руку, — не было ничего необычного: соленая водица с недовольным ворчанием как бы нехотя набегала на гладкий берег. Второй же — по правую руку — потрясал воображение. Невероятно, но это был самый настоящий каменный океан: вместо воды в нем перекатывались мириады беловатых голышей. Разумеется, галечные эти волны наползали на берег куда медленнее водяных, но шума от них было раз во сто больше.

Шум двух волнующихся стихий, водной и каменной, отдавался во всем теле рыцаря, но его барабанные перепонки были в полной безопасности — ведь он спал и видел сон, правда, причудливый на редкость.

С трудом оторвав взгляд от каменного чуда природы, Мах поднял глаза к красивому бирюзовому небу и на его ярком фоне увидел огромную скалистую гору лимонного цвета. Склоны ее ближе к вершине были усеяны двумя или тремя десятками белых башенок разной высоты. Каждую из них, если рассматривать ее саму по себе, можно было бы назвать кособокой и даже уродливой, но вместе они выглядели гармонично, являя взору удивительный, неземной красоты белый замок.

Присмотревшись, он заметил, что желтая гора загадочным образом парит над Каменным океаном: полоска бирюзового неба между основанием желтой горы и белесой рябью океана видна была совершенно отчетливо.

Картины, открываемые сном, чаровали, и Мах откровенно наслаждался ими. Но ко всему хорошему быстро привыкаешь, и хочется еще, еще и еще… Дело было в том, что на всем протяжении своего сна он стоял словно вкопанный на одном месте. Такое положение позволяло ему разглядеть лишь половину окружающего великолепия, о том же, что у него за спиной, он мог лишь догадываться.

Движимый непреодолимым любопытством, рыцарь попытался повернуться, но лишь попытался: едва он шевельнулся, как оба океана вдруг вспучились и обрушили на него исполинские волны — сперва водяную, потом каменную.

— Не-ет! Не хочу! Эй, кто-нибудь!.. Скорее! Помогите! Тону-у-у!!!

Мах наконец-то совсем пробудился от чудесного сна, нежданно-негаданно обернувшегося жутким кошмаром, вскочил и затравленно огляделся. Впрочем, «огляделся» — не то слово: в молочно-белом туманном мареве, что его окружало, не видно было даже собственного плеча. Зато твердая земля под ногами внушала уверенность, и это было весьма кстати для рыцаря, едва сбросившего путы ужасного видения. В принадлежности молодого человека к благородному сословию не было сомнений: это однозначно подтверждал меч, чей хищный клинок грозно выглядывал из-под его плаща:

«А видение ли это было? Одежда-то на мне насквозь промокла, хоть отжимай. Кто его знает… Может, это всего лишь проделки мокрого тумана, а может, меня и впрямь только что плющили страшные валы — водяной и каменный…»

— Эй, ты! Чего примолк? Давай-ка вякни еще разок-другой. А то я за четыреста лет страсть как соскучился по человечьей речи, — прервал чреду неспешных умозаключений визгливый старческий голос.

Солнце поднималось быстро, и туманная пелена истончилась, а местами и вовсе рассеялась. Нарушитель уединения обнаружился именно на такой проплешине шагах в пяти-шести от Маха. В немощной стариковской фигуре, сгорбленной несчетными летами, не было ни малейшей угрозы для юного богатыря, но тот на всякий случай положил руку на эфес.

— Где это я? И кто ты такой? — спросил Мах пусть и не совсем учтиво, но зато кратко и по существу.

Физиономия дедка расплылась в заискивающей улыбке.

— О молодой и сильномогучий герой, прости, но по поводу нашего местопребывания у меня нет никаких соображений. Что же касается моего имени, изволь: дед Пузырь, весь к твоим услугам.

— Как-как? Может, я ослышался? Пузырь, ты сказал? — Губы молодого рыцаря сами собой начали растягиваться в озорную усмешку.

— А ну-ка, прекрати кривляться! — возмущенно загнусавил дедок. — За меч чуть что хвататься — этому, как я погляжу, тебя хорошо научили, а вот старших уважать… Ну да ничего, я и не таких мордоворотов обламывал. Сейчас будет тебе фокус-покус. Верь слову: мало не покажется и добавки не попросишь!..

Яростные свои угрозы старик сопровождал энергичной и чрезвычайно забавной жестикуляцией, так что Мах просто не в силах был удержаться от истерического хохота. И рад бы остановиться — но куда там! И чем бледнее делался от ярости Пузырь, тем сильнее багровел от хохота рыцарь. Но вдруг…