Профессиональное движение и капиталистическая буржуазия - Владимир Шулятиков

В.Шулятиков

Профессиональное движение и капиталистическая буржуазия

Присяжные ученые и публицисты буржуазного лагеря сделали великое историческое открытие: они нашли, что у буржуазии есть будущность.

Правда, некогда, в дни своих первых победоносных дебютов на исторической сцене буржуазия веровала в свою счастливую звезду, веровала в то, что ей суждено «наполнить землю» блеском своего могущества, утвердить свое царство на вечные времена. Но эту веру она потеряла очень скоро: она увидела перед собою противника, угрожающего в один прекрасный день лишить ее всех сделанных ею завоеваний и приобретений. Пусть шаг за шагом продолжала она одерживать победы над пережитками феодального прошлого, пусть ей удавалось до сих пор задерживать наступления пролетарских колонн, радость побед на два фронта омрачалась тревогою о завтрашнем дне. Топя в море крови пролетарские наступления, буржуазия не обманывалась на счет своего противника «слева», правильно учитывала, в лице своих наиболее проницательных теоретиков, одержанные над ним победы, как победы частичные, отнюдь не обеспечивающие успеха в генеральной битве у будущего. Лишь в редких случаях те или другие энтузиасты капиталистического строительства, позволяли себе увлекаться слишком радужными мечтами о прочности диктаторской позиции своего класса. Но уделом широких слоев буржуазии, начиная с ее верхов и кончая ее низами, было пессимистическое мировоззрение: на основании данных реальной действительности заключать о конечном торжестве идеала, т. е. идеала буржуазной диктатуры, «ее же царствию не будет конца», невозможно; относительно «завтрашнего дня» приходятся, в лучшем случае, примириться с формулой и «ignorabimus».

Ныне в мировоззрении широких слоев буржуазии произошел переворот, Пессимизм уступает место оптимизму. Теоретики буржуазии или, точнее, известной ее части высказывают убеждение, что ее противник далеко не так опасен, как принято думать. Подобно легендарному Ахиллу он уязвим: ахилловой пятой пролетариата являются его, профессиональные организации.

Обнаружившееся за последнее время в рядах рабочего класса тяготение к профессионализму вскрывает, по мнению означенных теоретиков, истинный характер пролетарского. движения. Те революционные симпатии, о которых рабочие заявили при своих прежних выступлениях, та непримиримость, та острота классовой ненависти, которую они раньше исповедовали, оказываются чем-то навеянными извне, а не присущим органически его социальному облику. Теперь они начинают освобождаться постепенно от чуждых им настроений и выступать в своем настоящем костюме. Настоящий рабочий – эта рабочий-профессионалист, рабочий примиренец, мечтающий не о том, как бы разрушить капиталистический строй, а о том, как бы приспособиться к рамкам этого строя. Профессионализм растет: перед глазами буржуазии начинают открываться широкие горизонты, буржуазия проникается верой в конечное торжество своих идеалов, своей «культуры».

Итак, профессиональное движение пролетариата должно выполнить великую историческую миссию: в нем Андромеда-буржуазия желает видеть своего Персея, который спасет ее.

Замечательная перемена фронта! Ведь не так давно, всего несколько десятилетий тому назад, среди буржуазии преобладало безусловно враждебное отношение к профессиональным рабочим организациям. Буржуазия видела в последних своих злейших врагов, испытывала перед ними панический ужас и всеми средствами старались стереть их с лица земли. Враги превратились теперь в желанных союзников, отрицание перешло в свою противоположность! Спрашивается, в чем тайна подобной удивительной метаморфозы? действительно ли в «линянии» рабочего движения, о котором на все голоса твердят буржуазные теоретики?

Означенные теоретики совершенно напрасно спешат составлять некрологи непримиримой политике и тактике пролетарских масс. Говорить о линянии рабочего движения, как такового, т. е. классового движения не приходится. Увлечение профессионализмом, правда, весьма сильное, отнюдь не характеризует позиции пролетариата. Профессионализм явлением классовым ни в коем случае считать нельзя. Он может развиваться и иметь успех лишь в среде некоторых рабочих групп[1]. Принимая настроение этих групп за настроение всего пролетариата представители буржуазии тешатся приятным самообманом. Их трактаты о том, что профессионализм есть истинное русло рабочего движения и что последнее повсеместно имеет тенденцию идти теперь по этому истинному руслу, обнаруживают их полнейшую неосведомленность относительно позиции пролетариата и имеют такую же ценность, как классические реляции столпов нашей отечественной бюрократии, уверявших и продолжающих уверять себя и весь мир в безусловной преданности всего населения российской империи «истинно-русским», старо-патриархальным устоям.

Но пусть собственники и приспешники капитала на бумаге и в теории всех и вся зачисляют в «примиренцы: тем для них хуже. С своей стороны, мы должны констатировать, что все же весьма значительные кадры рабочих-профессионалистов имеются на лицо, что все же идет строительство рабочих организаций на чисто профессиональных началах, и эти союзы, эти «трэд-юнионы», на самом деле, могут пользоваться доверием со стороны предпринимательского лагеря, так как настроены в очень примирительном духе, заявляют себя противниками острой классовой борьбы. Конечно, оппортунистическое направление этих союзов – непременное условие для проявления симпатий, которая буржуазия питает к ним. Но их оппортунизм сам по себе завоевать означенные симпатии не мог. Профессионализм – продукт не нынешнего дня, он вырос давно, давно буржуазия с ним была знакома и, тем не менее, она смотрела на него совершенно другими глазами. Господа капиталисты удостоили его своего благоволения и признательности, повинуясь голосу некоторых ближайших материальных интересов. Раньше профессионализм выгод для их текущих операций не представлял; теперь он стал им выгоден.

В чем же заключаются его выгоды?

Мы уже подчеркивали, что имеем дело с частью буржуазии, а не с буржуазией, взятою в целом.

Определим теперь, какая это часть буржуазии: та часть, которая владеет фабриками и заводами, обставленными согласно последним требованиям современной промышленной техники. Вот именно данное обстоятельство и обусловливает, в конечном итоге, ее симпатии к профессиональной организации рабочих.

Развитие техники, как известно, знаменует собой сокращение числа рабочих, потребного для производства того или иного продукта. Главная часть капитала воплощается в орудиях и средствах производства. При этом рабочие должны обладать повышенной «выучкой», повышенной «квалификацией».

В первый период распространения машинной индустрии дело обстояло иначе. Победа фабрики над мануфактурой сопровождалась вытеснением прежнего квалифицированного работника, проходившего долгую школу предварительной технической выучки, рабочим малообученным. Чтобы получить право стать у фабричного станка, необходимы знания, необходимую сноровку можно было приобрести всего в какие-нибудь несколько месяцев или даже недель. Подобное понижение квалификации наглядно иллюстрируется такими явлениями, как, напр., применение в самых широких размерах женского и детского труда. Но техника совершенствуется, производство все больше и больше приближается к идеалу полного автоматизма. И одновременно с этим происходит переворот в требованиях, предъявляемых фабрикой к рабочему. «Для малоквалифицированного труда – говорит марксист HannsDeutsch[2] – для труда стариков, женщин и детей в рамках автоматического процесса производства нет применения. Женский и детский труд был первым словом капиталистической утилизации машин, но не ее последним словом». На самом деле управление новейшими машинами, надзор и уход за ними, постановка их, починка требуют от рабочего специальных познаний и опытности в области техники. Короткий срок выучки, практиковавшийся прежде, этих познаний и этой опытности гарантировать не может.

Таким образом, двери промышленных предприятий, снабженных наиболее усовершенствованными техническими изобретениями, закрыты для широких кадров пролетарских масс.

Зато трудом этих кадров пользуются технически отсталые конкуренты названных предприятий и пользуются зачастую с большим успехом. Располагая орудиями сравнительно более или менее примитивной конструкции, они стараются взять верх двумя средствами – увеличением числа рабочих и усилением изнурительности труда. Прибегать к этим средствам собственники предприятий первого типа не могут, потому что этого не допускают условия их производства. Если выработка какого-либо продукта производится при помощи простых, недорого стоящих инструментов, для хозяина предприятия, в его борьбе против конкурентов, представляет прямую выгоду удвоить – утроить штат своих рабочих. Если же, напротив, производство ведется при помощи сложных, дорогостоящих машин, то путем увеличения рабочего персонала сколько-нибудь значительного усиления производительной способности предприятия ни в коем случае достичь нельзя. Если предприниматель пользуется трудом мало или вовсе не обученных рабочих, трудом по преимуществу мускульным, он старается извлечь наибольшую выгоду из удлинения рабочего дня. Но чем выше квалификация труда, чем более умственного напряжения и внимания требует от рабочего выполнение той или другой трудовой операции, тем скорее рабочий утомляется, тем пагубнее отзывается на качестве производимого продукта каждый лишний час работы. Собственнику усовершенствованных машин приходится, в интересах возможно более успешного завоевания рынка, отказаться от указанного архаического способа эксплуатации. Мало того, необходимость заставляет его, в поединке с его отсталыми конкурентами, выступать сторонником некоторых реформ фабричного быта, сторонником рабочего законодательства. Естественно, свои выступления на данном поприще он старается обставить большой декорационной помпой. Он заявляет, что его решимость добиваться реформ продиктована ему высоко гуманными побуждения, что он служит идеалу социальной справедливости. А в действительности, как вы видите, он лишь переводит на язык риторической идеологии итоги расчетов, подведенных бухгалтерами его фабричной конторы.