Осколки тяжести - Алла Конова

Алла Конова

Осколки тяжести

ИРИНА И СЕРГЕЙ

На дачу к Северцеву съезжались друзья. Дочь профессора Ирина выходила замуж.

Константин Петрович Северцев был еще молод. Сорок три года — совсем немного для профессора. Он стоял, слегка поворачиваясь перед зеркалом, невысокий и юношески стройный. Его быстрые пальцы старательно расправляли галстук. Руки профессора все умели делать. Он был не только известным ученым, блестящим экспериментатором, но и музыкантом и спортсменом. У Константина Петровича смуглое лицо скорее татарского, чем русского, типа и узкие глаза с искорками юмора.

Близкий вечер ясно ощущался по удлинившимся теням деревьев, но особенно по тишине воздуха, в которой звуки, медленно замирая, гаснут. И в песне, знакомой с детства, «Ах ты, степь моя, степь широкая…», слышится особое раздолье.

«Как чисто, — подумал профессор, — как будто не радио, а кто-то рядом поет».

Он вышел из спальни.

В столовой говорила жена.

— Сюда, сюда фрукты. А шампанское пока на лед, на лед…

Слегка приоткрыв дверь, профессор заглянул в комнату.

Просторная, сверкающая чистотой столовая еще полна света. Три окна слева и три окна справа.

«Степь широкая, степь раздоль…» — звуки радио усилились, но вдруг песня умолкла, стало очень тихо.

Константин Петрович подошел к приемнику, повернул одну ручку, вторую, переключил на другой диапазон волн. Но результат один — шипение и легкое потрескивание.

«Что случилось? — с досадой подумал Константин Петрович. И невольно прислушался. В поселке тишина. Даже громкоговоритель соседей на этот раз умолк. — „Это почему же? Прекращение радиосвязи?“»

Он резко поднял голову. Слева сквозь высокие и узкие окна прорывалось багровое солнце. Его сияющие контуры терялись в мареве зноя.

В этот год солнечная активность была повышенной. На поверхности Солнца много пятен, часты возмущения. Возможно, произошла вспышка, а это значит, во много раз увеличилось количество заряженных частиц, пронизывающих атмосферу Земли. Вот почему прекратилась радиосвязь. Константин Петрович подумал о том, что на Землю принесено еще обилие космических лучей несолнечного происхождения. Они потоками летят к Земле, пока не разгаданные, потому что неизвестно, где они возникли и почему несут с собой такую колоссальную энергию.

Профессор легко взбежал на второй этаж, где находился его кабинет, но, проходя мимо комнаты дочери, заглянул к ней.

Ирина гладила прозрачное белое платье. На ней пестрый узенький халатик. И сама она очень тоненькая. Личико нежное, розовое, с трогательными детскими очертаниями щек.

Константин Петрович издали улыбнулся ей, поприветствовал и исчез в своем кабинете. Общая дверь соединяла комнату Ирины с кабинетом профессора.

Вскоре Ирина услышала громкий разговор Константина Петровича по телефону, а потом его шаги в коридорчике и на лестнице.

Девушка некоторое время стояла неподвижно. Детство уходило безвозвратно вместе с шутками отца, и этим домом, и садом… Ирина подавила невольный вздох, осторожно надела платье. Расправила пышную юбку, подняла руки, чтобы поправить прическу. И… закружилась голова… Легкая тошнота под ложечкой.

Зеркало рядом с окном. Ирина слегка повернула голову.

Солнце, уже совсем склоненное к закату, красноватым светом било ей в глаза. Из окна был виден их сад, невысокая ограда, другие дачи, а за ними речушка с берегами, поросшими ивой, за речушкой поле, а потом, у самою солнца, чернеющий лес. И Ирине показалось, что это уже когда-то было, что она уже стояла вот так перед окном своей комнаты, и так же ей солнце слепило глаза, и такая же игра света и тени на деревьях. Ирина отвернулась к зеркалу. Ее лицо покрылось синеватой бледностью.

И еще показалось… Нет, не показалось! А она явственно увидела, как возле ее открытого окна повис шар диаметром с чайное блюдце, мутно-голубой шар, в котором проскальзывали желтые тона и легкие вспышки искр. Ирина, чтобы не упасть, ухватилась за стул.

Шар как бы в раздумье еще немного продержался в воздухе, а потом медленно поплыл над садом.

Ирина отошла в тень, оглянулась на дверь. На пороге Сергей, он протянул к ней руки, сильные и загорелые. Ирина почти упала в его объятия.

— Что я… видела сейчас…

Она двинулась к окну. Сад оставался прежним, тени деревьев слились с темнотою травы, воздух густой, ни один листочек не шелохнется.

Сергей прижался щекой к ее щеке.

— Что тебя испугало?

— Н-не знаю… Наверно, показалось.

У Сергея вдруг все поплыло перед глазами. Его охватило чувство нереальности окружающего, как будто утрачена ориентация во времени. И то, что сейчас перед ним, — эта небольшая комната, косые лучи солнца, бесконечно родная Ирина в белом платье — все уже виделось ему когда-то… Ирина попыталась улыбнуться, превратить все в шутку…

— Ты почему пришел? Перед свадьбой встречаться нельзя. Так не принято.

Отгоняя непонятное, он приглушенно рассмеялся.

— Неужели мы будем делать только то, что принято?

— Ну, хотя бы сегодня…

— Хорошо, но только сегодня…

Он отпустил ее, прошел через комнату к дверям кабинета Константина Петровича и, уходя, еще раз оглянулся.

— Может быть, лучше остаться?

Ирина уже овладела собой, обычным смехом блеснули глаза.

— Иди! Иди!

В кабинете Северцева солнца не было, но не было и прохлады.

«Нервы пошаливают, — думал Сергей, — устал я. И бравирую опасностью, а излучения дают себя знать. Где же Константин Петрович?»

У Ирины тихо. Сергей спустился в столовую и у самых дверей столкнулся с Северцевым.

— А-а… жених… Пойдем…

Константин Петрович взял Сергея под руку, и они вышли на террасу.

Летом темнота наступает сразу. Перекликаются женщины и дети в деревне. Сохнущим сеном пахнет вечер.

Профессор и Сергей молча курили. Им хорошо вдвоем, хорошо даже молчать. Они любили друг друга.

Сергей встретил Ирину три года тому назад, когда она была еще худенькой девочкой с тугими косичками. А он учился на третьем курсе института ядерной энергетики. В тот год начал им читать теорию ядерных сил профессор Северцев.

Константин Петрович говорил увлеченно, страстно. Но никогда не забывал о слушателях. Он выбирал одного, который наиболее чутко воспринимал его мысли. Профессор как бы проверял на этом человеке убедительность своих доводов. Смуглое лицо Сергея Батарова, проникновенный взгляд-сразу же привлекли внимание профессора. Две-три беседы наедине, и Сергей оказался в числе сотрудников Северцева.