Деньги круглые - Юрий Дружников

Дружников Юрий

Деньги круглые

Юрий Дружников

Деньги круглые

1.

Разбудил Машу напряженный разговор за дверью.

- Я устала, устала! Тебе плевать: отвалил в парк и обо всем забыл. А у меня дети...

Это мама.

- Каждый раз одно и то же. Завтра зарплата, завтра! С луны ты что ль свалилась?

Это отец.

- Завтра? А дети? Им надо жрать сегодня!

- Делала бы аборты, как все, не стонала бы теперь.

- Сам же сказал: ладно, рожай.

- Мало ли что! У тебя головы нету? С одним-то вертелись на сковородке. Я что, из тумбочки бабки достаю? На кой всякое дерьмо покупаешь?

- Тарелки - не дерьмо, дефицит, все брали.

- Ладно, тарелки... А юбка зеленая откуда?

- Юбку мне Евдокия отдала, ношеную. От тебя такого подарка не дождешься. Почему одна я должна биться как рыба об лед? Вон, у Фаины мужик дак мужик...

Это опять мама. Евдокия - одна соседка, проводница поезда "Москва Берлин", Фаина - другая, у нее муж в "Утильсырье" талоны на "Графа Монте-Кристо" за макулатуру выдает.

- У Фаины мужик абсолютно ежедневно в дом чегой-то приносит. Е-же-днев-но.

- Он же ворюга!

- А на деньгах, между прочим, этого не написано.

- Скоро сядет!

- Пока сядет, он знаешь сколько для семьи нагребет? А ты?

- Фаина и сама будь здоров в колбасном отделе имеет, не тебе чета. Ты шоколадки за справки получаешь. Брала бы деньгами, раз ты у нас такой оперативный работник. Где то, что за прописку дают?

- Так ведь это не каждый день. И потом, начальник паспортного стола почти все себе забирает, знаешь ведь. Зато я талоны лишние на заказы приношу. Есть-то ты каждый день просишь!

Маша хотела выбежать и сказать, что ей ничего не надо. Только не ссорьтесь. Ведь это она, Маша, виновата, что родилась. Аборт - такая штука: Маша уже была, а потом раз - и нету. Мама ее пожалела. Но лучше промолчать. Ей ответят: "Не лезь! Не твое дело". Хотя почему не ее? Ведь это она да Санька - дети, из-за которых...

Каждый день, едва отец к ночи вернется, мать заводит разговор про деньги. Маша от крика просыпается. Раньше она думала, что деньги - это монеты, которые ей давали на мороженое. Однажды, в разгар ссоры, вынула из своей коробочки:

- Сейчас я вам дам денег.

Отец спросил:

- А бумажек у тебя нема?

Побежала в свой угол за диваном и принесла мелко нарезанные листочки из тетради, которыми она играла в магазин. На листках было написано: "10 рублей", "100 рублей".

- Во-во! - обрадовался отец. - И подари их матери. Пускай купит все, что ей во сне приснится.

Теперь-то Маша прекрасно знает, что такое деньги. Деньги - это то, что нигде не продают, а за что-нибудь дают. Но не всем. Кому больше, кому меньше. Некоторые умные люди знают, где они спрятаны, и сами берут, без спроса. Отец твердит, что ему лично деньги ни к чему, он и без них может упереться рогом и все достать из-под земли. Но не желает, устал. Устал и хочет хоть немного пожить честно, не думая о деньгах с утра до ночи. Мама же говорит, мол, честность и даром теперь никому не нужна. Поэтому папа все же деньги приносит. Он отдает их матери. Мама берет - улыбается и целует отца. А не принесет - не целует.

Сегодня воскресенье. Отец уходит в смену то днем, то вечером, то ночью и даже в воскресенье. Дома он всегда спит или просто лежит на диване, не шевелится и смотрит в потолок. Иногда говорит:

- Вон там опять паутина. Чем же ты целый день занимаешься?

А мама паспортисткой в домоуправлении работает: то полдня утром, то полдня вечером. Они и видятся-то редко, а то бы еще больше ругались.

- Пап, давай телевизор посмотрим?

- За день я такого телевизора насмотрелся, что сыт по горло.

Маша берет книжку, садится к нему на живот и смотрит картинки. Отец дремлет, Маша движется: то вверх, то вниз. Сейчас он, значит, проснулся и, собираясь уходить, примирительно говорит матери:

- Да брось нервы себе трепать! Будто впервой... Выкрутишься!

- Избаловался на всем готовеньком, - ведет свою линию мать. Хватит! Бери себе половину детей и поступай как хочешь.

Одна половина детей - Санька, другая - Маша. Конечно, отец возьмет Машу. Санька - разгильдяй, папа с ним все время на взводе. Мама, хоть Санька уже почти с нее ростом, стеганет его отцовским ремнем, если что. Он поревет и бурчит:

- Все равно не буду!

Но слушается, за милую душу.

- Пошли, Машка! - решительно говорит отец. - Ты одета?

- Бант завяжешь?

- Может, тебе еще брильянты в уши? Из-за банта я к напарнику опоздаю.

До Савеловского вокзала они приехали в набитом до отказа автобусе, а к парку долго перли пешком через сквер и через стройку. Маша еле поспевала, а когда дошли, обрадовалась: будем кататься! Она сразу узнала папину "Волгу". Серая, крыша красная и номер легкий: 23-43 ММТ. На крыле закрашенный след от длинной вмятины. Это когда папа в самосвал врезался. Но абсолютно все говорили, что самосвал сам виноват.

Напарник дядя Тихон стоял небритый и рукавом от старой рубашки ладони вытирал. Тихон увидел отца с Машей, сдвинул назад фуражку, прищурился:

- Ха! Опять разводишься?

- На день взял.

- Тоже дело. Что разводись, что не разводись - один компот. Щас отбивала к тебе с ней прицепится...

- Уговорю! Куда ж мне ее девать? В комиссионку пока детей не берут. Ну как сцепление?

- Ведет сцепление! Ваша милость с бабой цапались, а я тут его подтягивал на яме полчаса. Надо новый диск, на складе говорят, будет после первого. Ха! Какого месяца первое - вот вопрос.

- Диск давно бьет.

- Бьет и все по карману!

- Машка, садись! - скомандовал отец.

Ловко открыв дверцу, она ухватилась за руль, поерзала по сиденью и устроилась напротив счетчика, положив на коленки руки. Силясь прочитать цифры, отбитые на счетчике, сморщила нос, на котором красовались три огромные веснушки и целый хоровод мелких. Счетчик показывал одни бублики.

- Ха! Между прочим, с утра у меня опять инструктаж был, - вспомнил Тихон. - Тот же юный пионер в кожаном пинжачке, при красном галстуке с искрой, колесики со скрипом. Парторгу велел меня разыскать, а потом удалиться, чтобы мы, значит, наедине остались.

- Взял бы да и схилял. На кой тебе время тратить?

- Зачем же начальство нервировать? И потом, он думает, он меня вербует, а может, эвон-то, я его... Пусть говорит, мы послушаем себе не во вред. Ботиночки-то скрипели, а сам расспрашивал, какие слухи насчет высшего руководства и лично насчет самого главного товарища в природе клиентов фигурирувают. Ха! Кто их знает, какие слухи? Всякие, верно? Велел внимательно слушать и запоминать. Ну, сообчать, конешное дело, лично ему. Вот, телефончик продиктовал дополнительный, если чего важное, а он в отсутствии. Обещал содействие в случае чего.

- Чего именно?

- Он намекнул, но не уточнил. При оказии в разговорах с пассажирами велел разъяснять, что денежной реформы, дескать, в текущий момент вышестоящие органы не планируют. Это враждебные слухи. Мол, правительство целиком в заботе об трудящихся, понял? А то, говорит, неуместная паника отражается на производительности труда. Надо народ успокоить, чтоб не хмурился. Ха!

- Пускай сами успокаивают.

- Пущай-то пущай. Но он опять же намекал: дескать, выборочно ставят в машины подслушки. Я, конечно, удивления не изображал, но для порядка спрашиваю:

"А в моей-то тачке установлено?"

"Это, - говорит, - мне неизвестно, не я этим занимаюсь. Тебе лично мы, конечно, доверяем, ты наш человек. Только, мол, на случай, если иностранцев везешь. Расширение, мол, с иностранцами производится..."

- Ну и хрен с ними! Наше дело - баранка да счетчик.

- Ха! Мое дело - тебе передать.

Отец плюхнулся за руль, больно задев Машу локтем. Мотор долго не хотел заводиться, чихал и наконец взревел. Отец высунулся по пояс из окошка.

- Ведет, сволочь!

- Ведет не ведет, план отдай. Нахлобучив фуражку, отец отъехал, вдруг притормозил, дал задний ход, опять поравнялся с Тихоном.

- У тебя в загашнике не завалялось? Начинаю без копья.

- Ха! Я тебе что, Госбанк? Сам учись печатать.

- Завтра посчитаемся.

- Раздеваешь меня! - Тихон порылся в карманах, достал две скомканные двадцатипятирублевки. - С тебя процент на портвейн! И за это по дороге заедь к Клавке, пять банок мне на ночь возьми.

- Какие пять банок, пап? - спросила Маша, когда Тихон уплыл назад.

- Не твое дело!

Вокруг кишел автомобильный муравейник. Со всех сторон ползли, пятились машины. Вот-вот столкнутся, но под боком у отца в этой неразберихе не страшно.

- Что за клиент без счетчика? - строго спросил из окошка отбивала, механически пробив время выезда, но придержав путевку.

- Дочка, Андреич, - объяснил отец. - Сейчас по дороге домой завезу.

- Учти, что не положено.

- Учту, учту, за мной, сам знаешь, не пропадет...

Отбивала подышал на штамп, прижал его к путевке и надавил кнопку. Ворота загромыхали и раздвинулись. Отец вырулил на улицу.

- Как же домой, пап? Мама ведь велела, чтоб мы целый день не появлялись...