Родная Чужбина - Максим Бугаёв

Максим Бугаев

Родная Чужбина

1

Закурив очередную сигарету, я посмотрел в сторону своей базы. Именно с той стороны сейчас должны были подогнать моего Геркулеса. Для кого-то это был просто шагающий танк-штурмовик «Геркулес 21 м», я же его называл просто — Геша. Не знаю, как это объяснить, какие слова подобрать, сказывается моё незаконченное образование, но попытаюсь простыми словами изложить, а вы постарайтесь понять. Я мог полностью сливаться с абсолютно любой машиной, мало-мальски разумной, наделённой хоть первыми признаками пилот управления, даже первого стандарта. Становиться единым целым с ней, без всяких нейрочипов и кап-стимуляторов. И именно по этой причине, а точнее сказать, из-за этой особенности моего головного мозга, я получил распределение ВоенРепресКомиссии в «неземне каратели» на Фаракс, место прописки база сорок четыре. Такое распределение военные называли «волчьим билетом в одну сторону».

В общем повезло мне несказанно, замечтаться можно. Некоторые говорят, что — «жизнь словно зебра, полоса чёрная, полоса белая», так вот с этим распределением я попал на чёрную полосу, после которой начинается хвост, а затем полная ж… Если вы люди грамотные, окончание сами поймёте.

Здесь, таких как я, военно-осуждённых, практически большая часть базы. Нас называют «смертниками» на базе, причём абсолютно точное и справедливое название.

Мы солдаты-однодневки, которых забрасывают в самый центр бойни с грархами. Мы те, по чьим телам уже идут основные войска, вперёд на штурм очередного улья. В самые трудные минуты только бог со мной да верный мне Геша. Этот боевой робот-штурмовик был единственным, на кого я мог рассчитывать в этой какофонии хаоса и агрессии. Война для одних покровительница и заступница, а другим злая мачеха в суровую зиму, причём вдвойне тоскливо от этих мыслей, когда война совершенна не твоя.

Я абсолютно был уверен в том, что это не «слияние» происходило, человека с боевой машиной пехоты, а нечто больше, что-то из рода био-техно симбиоза. Чего-то совершенно новое и пока совсем сырое и не обсосанное со всех углов и под всеми ракурсами нашими высшими умами великих мыслителей и докторов наук человеческой расы. Геша давал мне мощь своего стального тела, скорость, выносливость, он делал меня сильным изнутри, словно даровал мне стальной стержень, закалённый и несгибаемый под тяжестью извращенной эстетики войны. Я же в свою очередь отдавал частицу своей души этой железяке, это был равноправный обмен. Мы вместе пытались изо всех сил выжить в этой вакханалии войны на Фарраксе, мы были нужны друг-другу.

Со временем, мне предлагали сменить Гешу на более нового «Аполона12», но я с ним уже не мог расстаться, часть меня, часть того нелёгкого прошлого, сквозь которое мы прошли вместе нас тесно связывало с моим шагающим роботом. Я даже добился от командования, чтобы на Гешу установили модуль искусственного интеллекта. Только тогда, когда это сделали, с меня наконец таки спал тяжёлый камень одиночества. С того момента я себя почувствовал не таким одиноким на этой забытой всеми богами планете. Я реально ощутил присутствие Геши рядом с собой. У нас с ним стала налажена двухсторонняя связь, что очень воодушевило меня, ведь я уже тогда напрочь было замкнулся в себе, никого в свой мир не пускал, словно рак отшельник спрятал все свои чувства за толстой раковиной безразличия и апатии ко всему происходящему вокруг. Ярких эмоций уже никаких во мне на тот момент не возникало, всё было пресно, тускло и серо на душе, совсем без радужных красок. Какая-то серая тоска брала меня за горло своими костлявыми пальцами и каждый день хватка её на моём горле становилась всё туже и туже. Я даже думаю, что установка искусственного интеллекта на Гешу мне тогда дала лучик света сквозь толстые, свинцовые тучи безнадёги. Да, вокруг меня были люди, но это было всё не так и не то, чего хотелось душе. А вот в тот момент на вопрос, чего мне хочется, я бы тогда не смог бы дать хоть какого мало-мальски вразумительного ответа. Ведь человек и в толпе может себя ощущать безумно одиноким и никому не нужным и лекарств от депрессии ещё никто не придумал. Мы, люди-человеки, которые самовольно себя короновали, да назвали винцом природы, уже по самые уши увязли в космосе, мы лезли во все его тайны и загадки своими грязными и похотливыми руками, но в себе мы так и не смогли разобраться за всё время существования нашей цивилизации. Какие только прогрессивные и продвинутые технологии у нас не были бы, мы никогда не станем ковыряться в себе, дабы найти панацею гармонии и покоя. Может потому мы и доминируем и размножаемся по всему космосу, из-за своей особенности вечно в лазить в новые передряги не разобравшись со старыми своими делами до конца? Стоп… это уже философия, пора возвращаться в реальность.

Докурив сигарету, я бросил окурок в песок и плотнее прижал защитные очки к лицу. Постоянный ветер в этой пустынной местности так и норовил насыпать песка в глаза, отчего очки здесь были предметом первой необходимости и ещё обязательный платок на лице из фильтрующего полотна, который прикрывал рот и нос, выполняя защитную функцию от попаданий частиц пыли и песка в дыхательные пути и лёгкие.

Развернув голову, в ту сторону, откуда был слышен звук приближающихся шагов, я невольно скривился. Ко мне важно шёл «зелёный» конвоирующий лейтенант, подошедши ко мне фирменной походкой тюремщика(шаркая каблуками сапог) рявкнул противно что-то себе под нос и принялся снимать наручники с моих рук. Как же эти железки на руках меня раздражали, но что поделать, когда ты птица подневольная. Никого особо твоё мнение не интересует, когда ты в положении хоть и временного, но военного арестанта. А если сказать точно и грубо, всем насрать на твоё мнение.

— Благодарю, Мервик, — сказал я совсем молодому солдатику конвоиру. Причём я это сказал совсем не грубо, как обычно говорю с конвоирами.

— Лейтенант Мервик! Осуждённый, — слишком резко поправил меня юнец. Ему то, отроду было лет двадцать, ну или немного больше того, а уже как высоко этот товарищ, который нам совсем не товарищ, задирает нос. Вы посмотрите, какая важная птица залетела в наши края, вот только недавно жёлтый пух начал облетать с него, а уже орёл каков. А впрочем, какая разница, сколько этому пареньку лет…

— Ага, точно, лейтенант, — с усмешкой исправился я. В глазах паренька блеснули нехорошие искры, и очень недобрым взглядом одарил он меня. Это было видно даже через очки на его глазах. Казалось, что сейчас только дай ему команду пристрелить смертника и он не раздумывая немедленно приведёт приказ в исполнение. Надо будет на будущее сделать заметку у себя в голове, впредь поосторожнее с этим парнем быть, пока не кончится срок моего заточения. А вот когда подойдёт к концу моё невольничество, обязательно повстречаться с ним в тёмном и тесном переулке, так сказать вспомнить дела давно минувших дней. Мне осталось, всего ничего, какой-то год этой каторги в «смертниках», так что у лейтенанта Мервика очень большой шанс есть, рассчитывать на нашу незабываемую встречу. Самое обидное, что на таких как я, как на арестантов третьей категории надевают наручники. Только перед боем снимают, хотя я никогда не совершал попыток к бегству. Да и куда здесь бежать, собственно говоря? В пески? Или на корм здешней флоре и фауне, а то и в лапы к самим грархам? Нет уж, извольте, к этим тараканам только в самую последнюю очередь. Эх, жизнь, какая же ты прекрасная, но несправедливая порой, Господи…