Генрик Сенкевич - Петр Быков

Петр Быков

Генрик Сенкевич

Последняя четверть знаменательного XIX века выдвинула целый ряде более или менее выдающихся писателей, но едва ли кто из них пользуется такой широкой, такой громадной популярностью, как польский романист Сенкевич. У автора романов: «Без догмата» и «Камо грядеши?» («Quo vadis»), которые произвели настоящую сенсацию, и знаменитой трилогии, состоящей из исторических романов «Огнем и Мечем», «Потоп» и «Пан Володыевский», – миллионы читателей и пламенных поклонников и в Старом, и в Новом свете. Европейская критика, в лице лучших, наиболее проницательных и тонко понимающих её представителей, почти единогласно отвела польскому беллетристу самое почетное место среди корифеев современной изящной словесности и каждому новому произведению Сенкевича посвящает большие этюды, разъясняя значение его исторических, психологических и общественных романов, его оригинальное миросозерцание. На читателя каждое новое произведение автора «Quo yadis» производит глубокое, какое-то неотразимое, впечатление, в большинстве случаев несравненно более сильное, чем романы пресловутого французского вождя натуралистической школы – Золя, у которого при самом беспощадном реализме, каким проникнуты в общем и главные творения польского романиста, чувствуется отсутствие той удивительной ширины захвата, той ясности миросозерцания, как у Сенкевича, не говоря уже о художественной красоте и силе вдохновения. Романы Сенкевича, в особенности исторические, переведены почти на все европейские языки. Он соперничает с графом Львом Толстым, с которым у него много точек соприкосновения и есть одна главная общая черта, это – неустанное искание правды, ненасытная жажда истины. Сенкевич в поисках за ней уходит в глубь веков, от нас отдаленных, в царство седой старины, он делает попытки отыскать ее и в близкой ему современности. Душа этого страстного, сильного художника, обуреваемая самыми разнородными настроениями, разнообразнейшими чувствами, не ведает устали в своих порывах, не в состоянии успокоиться, остановиться в этих трогательных исканиях истины, – настойчивых исканиях, полных невыразимой муки. бесконечная сутолока, хаос жизни, туманность идеалов нашего времени, тайный смутный страх перед каким-то будущим переворотом, долженствующим поколебать обросшие мхом основы нынешней бесцветной жизни, неутихающая тревога, созданная современным вооруженным лагерем, готовым к бою, лагерем, за которым виден наводящий, панику кровавый призрак, несмолкающий ропот тех, что ходят в потьмах, «без понятий о праве, о Боге» угасание веры в человеке наших дней, а наряду со всем этим возрождение новой, хотя и смутной веры в иные, лучшие идеалы с одной стороны и шатание мысли, довершаемое воплями Ницше – с другой… Все это превосходно знакомо Сенкевичу, который и идет навстречу всем этим явлениям чреватого событиями времени. С каким необычайным упорством, с какой живой любознательностью, присущей ему, как истому художнику, пытается Сенкевич, открывая с каждым днем все новые и новые страницы Необъятной книги жизни, проникнуть в суть смысла этих страниц, и, хотя скорбит сознанием своего человеческого бессилия, – все же не хочет остановиться перед стремлением уловить хоть малейший намек на разгадку тайны бытия, «на проклятые вопросы дать ответы нам прямые»:

Отчего под ношей крестной.Весь в крови влачится правый?Отчего везде бесчестныйВстречен почестью и славой?Кто виной? Иль силе правдыНа земле не все доступно?Иль она играет нами?..

Вот что занимало нашего неутомимого искателя истины во всю предшествовавшую деятельность его, занимает и теперь, как самобытного мыслителя, как летописца наших дней, как внимательного психолога и вообще, как беллетриста с лирико-эпическим талантом. Сенкевич прежде всего замечательный психолог, не уступающий Сенкевичу-художнику, который соперничает в совершенстве техники с Гюи де-Мопассаном. Еще первые произведения автора «Quo vadis», его «Эскизы углем», сразу показали, каким изящным пером он обладает, как дивно знает он народный быт, какой у него выразительный язык, сколько красок, какие счастливые художественные приемы, ярко и всецело отражающие в себе манеру старинных, заслуженных мастеров слова. Его известность выросла сравнительно скоро и достигла своей высшей точки тогда, когда появились его первые исторические романы и психологические и общественные произведения, повести и новеллы. Если в первых своих этюдах, мелких вещах, преимущественно бытового характера из народной жизни, или из жизни образованных классов, Сенкевич привлекает к себе читателя, как бесподобный наблюдатель нравов, правдивый, трезво смотрящий на окружающее писатель, прелестный, оригинальный, природный, истинный юморист, и особенно щеголяет излишеством письма, – то в последующих крупных шедеврах своих он является уже серьезным идейным писателем. Здесь он – мыслящий реалист, пламенный проповедник, мыслитель, поборник нравственности. Обнаруживая почти полную объективность, в этих произведениях он встает перед своими читателями во весь рост, во всеоружии богатых познаний, внимательного, всестороннего изучения разных исторических эпох, классических писателей, античных памятников. Все восхищались мастерски написанной им картиной одряхлевшего, доживавшего последние дни язычества и возникающего, полного величия, христианского мира в романе «Quo vadis», с неменьшим наслаждением любовались многочисленные почитатели Сенкевича и теми женскими образами, которые воспроизведены у него едва ли не во всех крупных произведениях, – прекрасными, изящными, дышащими силой. Они составляют особенность его таланта, его неотъемлемую прелесть. Чувство красоты ощущается у Сенкевича во всех его произведениях, крупных и мелких, и оттого-то при самом ярком реальном изображении серых будней, скорбной действительности, истинный художник, он никогда не проявляет грубости, свойственной, например, Золя или графу Л. Н. Толстому в последний период его деятельности. В понимании истинного реализма, согласно с требованиями настоящего художественного творчества, Сенкевич стоит на высоте этих обоих корифеев современной литературы. Что еще дорого в Сенкевиче, это – его преклонение перед красотой в самом широком смысле, но и перед любовью, которой он, как чуткий художник, придает громадное значение в жизни всего мира. Его благоговейное отношение к этому чувству, как в зеркале, отражается во всех его произведениях.

Романист-психолог, Сенкевич прекрасно знает духовный мир человека и с удивительным искусством умеет изображать движения души не только отдельных особей рода человеческого, но и массовые психические побуждения в толпе, в народе, в войске, словом, психические мотивы стадообразных явлений. Этого большего знатока человеческого сердца особенно занимает «анализ усталой души Современного нам интеллигента со всеми его наследственными и лично приобретенными сомнениями и окружающими его противоречиями, отравляющими жизнь, с её радостями и печалями, которые победить или устранить не под силу уму человеческому». На подобном анализе построены романы «Без догмата» и «Семья Полонецких», в которых с ярким реализмом представлен человек, доведенный до полного отчаяния, но дающего ему ни минуты покоя, мыслью, что жизнь бездельна и, «как посмотришь с холодным вниманьем вокруг – такая пустая и глупая шутка», или другая особь, до мозга костей проникнутая эгоистическими стремлениями к одному – к своему личному благополучию и упрочению его путем накопления богатств. По очень многим данным этих произведений можно было бы составить себе понятие о Сенкевиче, как о писателе, стремящемся проводить идеи беспощадного пессимизма. Некоторые критики так и решили. «Я утверждаю, что большинство новелл Сенкевича – говорит Л. Ю. Шепелевич в статье своей „Сенкевич, как психолог-романист“ – проникнуто безотрадным пессимизмом. Романтики, особенно польские, и их эпигоны тенденциозно старались поддержать бодрость в себе и других. Печальные события, описываемые в повести, окрашивались счастливым окончанием, внезапно открывающейся перспективой лучшего будущего. Сенкевич такого утешения не имеет и не сообщает. Добродетель попрана безжалостной силой, и мы должны безучастно смотреть на её торжество! Морской сторож зачитался поэмой, навеявшей ему шум родных лесов, забыл зажечь огонь – и вынужден начать снова скитания, полные жестокой нужды! Бедная жертва происков писаря, отдавшая все для спасения горячо любимого мужа, гибнет под его топором; сам он идет в каторгу, а причина всего этого – каприз наглого подьячего! Мужественный капитан теряет любимую жену, кроткую Лилиан, не пощаженную тяжелой болезнью! Крестьянская сирота бредет по снегу в морозную ночь, думая об ангеле-спасителе, и засыпает беспробудным сном, спасшим ее от пасти волка!.. Мальчик-музыкант безвременно и без вины гибнет от свой благородной страсти к музыке! Юный гимназист теряет, здоровье, слишком усердно предаваясь непосильному труду! Бартек-победитель трагикомически проливает кровь за тех, кого ненавидит, и действует против тех, кого любит! Только изредка мы видим черту примирения с жизнью; по эта черта лишь блеснет, подобно молнии в темную ночь, чтобы погрузить нас еще в больший мрак… То, что поражало воображение Сенкевича, было в высшей степени безотрадно: это были „жертвы“ весьма сложных причин. Даже юмор Сенкевича в новеллах, если вы вдумаетесь – в него, не исходит из источника оптимизма. Он как бы привлечен извне, его можно выделить, как несущественный элемент, и в основе его лежит тонкая ирония. Чем дальше развивался талант Сенкевича, тем безотраднее становилось его настроение».