Трактир на Пятницкой - Николай Леонов

Леонов Николай

Трактир на Пятницкой

Николай Леонов

Трактир на Пятницкой

Глава первая

ПАШКА АМЕРИКА

Пашка стоял на излюбленном месте - у мануфактурной лавки Попова. Перевалило за полдень, стало жарко, а клиент не появлялся. Два раза можно было взять по мелочи, и приказчик Федор многозначительно подымал бровь, но Пашка не шевелился и провожал мелкую рыбешку равнодушным взглядом. На то он и был Пашка Америка, фартовый вор, известный каждому деловому человеку на Пятницкой, Ордынке, Кадашах и даже Сухаревке, чтобы не разменивать себя на пятаки.

Федор постучал в окно, и Пашка вошел в лавку.

- Что же ты? - выдохнул Федор. Он копался в своих книгах и исподлобья поглядывал на Пашку. - Мильона ждешь?

- Подсказчик липовый. Грошовая твоя душа, - Пашка длинно сплюнул на дощатый пол. - У старухи если и есть червонец, так она его из рук не выпустит - а краля зашла на твой барахляный товар позевать, у нее, кажись, и на трамвай нету...

Федор открыл было рот, но дверной колокольчик предостерегающе звякнул, и приказчик заспешил навстречу покупателю.

Пашка посмотрел на щуплую дамочку, прижимающую к груди видавший виды ридикюль, профессионально определил, что она сегодня не завтракала и обедать пока не собирается, пнул ногой дверь и вышел на улицу.

Лавка эта была хороша для Пашки и тем, что стояла на пути к большим магазинам, и все, кто отправлялся за покупками, обязательно заглядывали в нее. А Пашка уж безошибочно определял, есть ли у человека деньги, где они лежат и стоит ли связываться. Пять дней назад он здесь наколол жирного гуся, который принес Пашке двадцать червонцев. Но это было пять дней назад, а сейчас от этих червонцев осталась лишь головная боль.

Пришло время обедать, и он бодро зашагал по Пятницкой. Чумазый парнишка на углу торговал папиросами. Увидев Пашку, он ловко подхватил спадающие штаны и, шлепая по булыжникам коваными подошвами солдатских ботинок, подбежал к Пашке.

- Завязал, Америка? На сегодня контора закрыта? - спросил он.

- Перерыв на обед, Шкет Иванович. Скоро вернусь. Ты жди, сегодня будет удача.

- Купи папиросочку, Америка. Сделай почин, поддержи мою коммерцию, пацан протянул раскрытую пачку "Люкса".

- Уговорил, купец, - Пашка взял пару папирос, одну бросил в рот, а другую заложил за ухо.

- Прошу, гражданин-товарищ-барин, - в одно слово выпалил пацан, артистически взмахнул рукой, и в заскорузлой ладошке заплясал огонек спички. - Прикурите-с. Четвертачок, Америка.

- На обратном пути, купец. Смотри штаны не потеряй, - Пашка шлепнул его по затылку и пошел в пивную Когана, где мог перекусить в долг. По дороге он думал, что удачи сегодня не будет. И если бы он спьяну вчера не обещал Нинке отметить ее день рождения в "Балчуге", то пошел бы сейчас спать. Какая же работа с похмелья!

Увидев Пашку, старик Коган быстро налил кружку пива, наложил на тарелку сосисок и швырнул ее по стойке. Кружка с тарелкой, как связанные, скользнули по белой жести и остановились перед Пашкой. Пока он ел, старик: с полотенцем в руках сидел рядом, молчал, вздыхал и смотрел на Пашку грустными слезящимися глазами.

- На мели сидишь. Может, передумал, Паша? - спросил он, когда Пашка отодвинул пустую тарелку и закурил. - По краешку ходишь, не ценишь себя. С твоей внешностью и моим опытом мы бы такую коммерцию организовали!

- Не тарахти, - Пашка встал. - Расплачусь позже.

- Подожди, - старик взял его за рукав. - Утром заходили двое, расспрашивали.

- Знаю я их, - Пашка рыгнул и потянулся. - Районная уголовка. Я им ни к чему. Они рабоче-крестьянскую собственность берегут. Их такие, как Серый, интересуют. Только не вздумай капать. У Серого разговор короткий, - Пашка провел большим пальцем по горлу. - Понял?

- Серый сегодня был. Так я его предупредил, а он смеется.

- Ну-ну, - Пашка махнул рукой и вышел на улицу.

И тут он увидел человека, которого ждал полдня. Увидел, не поверил глазам и зажмурился. Может, он пропадет, развеется как дым? Но тот упрямо стоял, держал в руках бумажник и был красив в своей фраерской непосредственности. Это был толстый мужчина. По шелковой бабочке, галифе и мягким хромовым сапогам Пашка определил, что фраер залетный, то есть не москвич. Он покупал какую-то дребедень в открытой лавке и держал в руках бумажник, а тот раздувался и готов был лопнуть, как фаршированная щука.

Пашка смахнул со лба выступивший пот, вытер руки и подошел ближе. Мужчина, самодовольно улыбаясь, оглядел разложенный на прилавке товар и сказал:

- Эту... как ее... - он пальцем очертил над головой круг.

- Шляпу, - подсказал продавец и повторил: - Шляпу, - внимательно глядя на покупателя, - гражданин желает шляпу... Так, так, - продавец пожевал губами, взял одну шляпу, другую, положил на место. Потом решительно вынул из-под прилавка соломенное канотье. - Пожалуйста, - он отвернулся и стал перекладывать на полке товары.

Станичник надел канотье, посмотрел на себя в зеркало и недовольно хмыкнул.

- Гражданин, - обратился к нему продавец, - где тот босяк, что торговал у меня шляпу? Простите! - он прижал к груди руки. - Это вы?! Боже мой! В этой шляпе вы вылитый Чемберлен!

- Осади. Не на такого напал, - станичник снял канотье и бросил на прилавок.

Когда он отошел, продавец перегнулся через прилавок и тихо сказал Пашке:

- Не забудьте зайти за шляпой, молодой человек. Она вас ждет.

Пашка рассмеялся и опять вытер лоб. Он, не отрываясь, смотрел, куда же станичник положит бумажник.

Чудеса продолжались. Клиент сунул бумажник в задний - чужой, как его называют деловые люди, карман и пошел, широко расставляя ноги и задевая прохожих плечами.

Пашка двинулся следом, свистнул и, когда папиросник подлетел, бросил сквозь зубы:

- За мной. Возьми еще одного.

Клиент перешел мост, и Пашка испугался, что тот осядет в "Балчуге", а туда Пашке заходить было нельзя. Но клиент прошел мимо ресторана и направился в торговые ряды.

На углу перед торговыми рядами стоял карманник Колька Свищ. Он увидел толстяка и сделал стойку. Проходя мимо, Пашка ткнул его локтем в живот и услышал за спиной завистливый шепот:

- Фартовый ты, Америка.

Пашка не стал спорить. Наступал решающий момент. Надо подойти вплотную. И все. Только подойти.

Пацаны крутились рядом и ждали сигнала. Толстяк остановился у рыбной лавки и, разинув рот, уставился на огромного осетра, подвешенного за жабры.

- Я пошел, мальчики, - прошептал Пашка и бегом пустился к толстяку. На секунду он к нему прислонился, и бумажник перекочевал в Пашкины брюки, скользнул по колену и тяжело плюхнулся в потайной карман у щиколотки.

- Сколько же эта рыбина стоит? - толстяк отставил ногу и подбоченился.

Рыбник перестал точить нож, посмотрел на толстяка, потом на Пашку и криво улыбнулся.

- Непродажный осетр, - потом, видимо, не удержался и добавил: - Да и денег-то у вас, гражданин хороший, нет.

Толстяк полез в карман, нахмурился и закричал. Пашка стоял в двух шагах и удивленно смотрел на багровое лицо со вздувшимися веревками вен. Он знал, что его крестник будет кричать. Но такого крика Пашка еще никогда не слыхал. На этот рокочущий, срывающийся на визг вопль как по команде откликнулись:

- Атас! Срывайся!

И в стороне замелькали вихры мальчишек. Пашка посмотрел в спину рванувшемуся, как борзая, крестьянину и спросил рыбника:

- Так сколько же стоит этот осетр?

- Ладно, топай себе, Америка. Нечего зубоскалить, и так торговля ни хрена не идет.

- Каждому по труду, - Пашка развел руками и пошел. Бумажник тяжело мотался в брючине и бил по ноге. У "Балчуга" Пашка вновь увидел своего крестника. Тот, отдуваясь и вытирая струившийся по жирной шее пот, что-то объяснял равнодушным прохожим. Пашка точно знал, что именно объясняет прохожим толстяк, и на всякий случай перешел на другую сторону. Он завернул в ближайший двор и, присев на ящик из-под пивных бутылок, вытянул свою добычу. Денег было много. Пашка даже не стал считать их, а просто сунул в карман тугую пачку хрустящих червонцев. Кожаный бумажник с монограммой он бросил за ящик. Жалко, но ничего не поделаешь. Так и сгореть недолго.

Пашка гоголем прошелся по Пятницкой. Дал червонец пацанам, которые уже торговали на своем углу. Купил у них пачку папирос и пообещал, что скоро придет опять. Остановился у лавки, где полчаса назад толстяк торговал канотье, заплатил за него вдвойне и, нахлобучив на голову, отправился к Когану.

- Эх, разменяйте мне сорок миллионов! - крикнул он, появляясь в дверях. - Получи-ка должок, - и бросил червонец на прилавок. - Да налей стопарик.

- Так не положено, Паша, - зашептал старик, быстро пряча деньги. - Я же на водку разрешения не имею.

- А ты налей две: одну мне, другую себе.

- Широкий ты человек, Америка. Недаром от тебя все девки без ума.

От удачи и водки у Пашки кружилась голова. Он решил зайти к Нинке, договориться с ней о вечере, кивнул старику и, громко хлопнув дверью, вышел на улицу. Хотел остановить лихача и подкатить к Нинкиной хате с шиком, но передумал. В неудобном месте жила девка - прямо напротив районной уголовки. На лихаче там появляться ни к чему. С Нинкой он гулял вторую неделю.