Президент о самом разном - Сборник афоризмов

Сборник афоризмов

Президент о самом разном

© «Центрполиграф», 2017

1999

Российские самолеты наносят и будут наносить удары в Чечне исключительно по базам террористов, и это будет продолжаться, где бы террористы ни находились. ‹…› Мы будем преследовать террористов везде, в аэропорту – в аэропорту. Значит, вы уж меня извините, в туалете поймаем, мы и в сортире их замочим, в конце концов. Все, вопрос закрыт окончательно.

2000

Надо исключить то, чтобы кое-кто присосался к власти и мог использовать это в своих целях. Ни один клан, ни один олигарх не должен быть приближен к региональной и к федеральной власти – они должны быть равноудалены от власти.

Если министр иностранных дел будет замечен в том, что он вне рамок своих служебных обязанностей поддерживает контакты с представителями иностранных государств, то он… будет подвергнут определенной процедуре в соответствии с уголовным законом.

Если Масхадов хочет все это делать и не может[1] – у него развивается политическая импотенция.

Путин получил письменное послание Масхадова, в котором тот просил Кремль о переговорах. Расставив запятые, Путин отправил это письмо и свой ответ назад. После этого никаких предложений о переговорах не поступало.

Вертикаль не абсолют.

Американская инициатива не что иное, как предложение сжечь дом, чтобы приготовить яичницу.

Террористов мало разбить, их нужно обезоружить идейно. Нельзя давать им прикрываться лозунгами бойцов за веру.

Дети министров могут обойтись без детского пособия, а жены банкиров – без пособия по безработице.

Не думаю, что полпреды закусят удила и станут этакими держимордами. Этого не будет.

Россия, как птица, будет хорошо летать, если будет опираться на два крыла[2].

На зеркало нечего пенять… Это государство мы сами и формировали через подконтрольные вам политические структуры.

У нас есть старинная русская забава – поиск виновных.

Пытаются, я бы даже сказал грубее, раздувать какие-то политические жабры для того, чтобы заработать капитал какой-то или решить какие-то групповые интересы. И правы те, кто говорит, что в первых рядах защитников моряков как раз и оказались те люди, которые длительное время способствовали развалу армии, флота и государства. Некоторые из них даже по миллиону собрали.

С миру по нитке – голому рубаха. Лучше бы они продали свои виллы на средиземноморском побережье Франции и Испании. Только тогда им бы пришлось объяснить, почему вся эта недвижимость оформлена на подставные фамилии и на юридические фирмы. А мы, наверное, задали бы вопросы, откуда деньги. Ну да Бог с ними.

Профессионалы должны заниматься делом, а политики не должны соваться в эти дела, зарабатывая себе очки на трагедии[3].

Охрана служит мне, а не я ей.

Разведдеятельность не происходит в каких-то подземных казематах в Москве или Нью-Йорке.

Я не скажу, что существуют два непримиримых врага: с одной стороны – государство, а с другой – олигархи. Я думаю скорее, что государство держит в руках дубинку, которой бьют всего один раз. Но по голове. Мы ее только взяли в руки, и этого оказалось достаточно, чтобы привлечь внимание. Когда мы действительно рассердимся, то без колебаний пустим ее в ход. Нельзя шантажировать государство. Если будет необходимо, мы уничтожим инструменты шантажа.

Мы все вымрем, как динозавры.

Никаких экспериментов здесь не будет. Над крысами пускай эксперименты проводят.

Символы государства – это что-то вроде воздуха. Когда их нет, чувствуешь себя гражданином неполноценного общества.

В советское время мы так напугали мир, что это привело к созданию военных блоков. Пошло ли это на пользу – конечно нет. Но десять лет назад мы почему-то решили, что нас так любят, как будто семеро – с сошкой, а мы одни с ложкой.

Если человека все устраивает, то он полный идиот. Здорового человека в нормальной памяти не может всегда и все устраивать.

Если вы меня спросили, нужно ли это делать по Чубайсу, я вам могу сказать: нет. Делать нужно по уму.

2001

Перефразируя Марка Твена, могу сказать: информация о кончине свободной прессы в нашей стране сильно преувеличена.

Россия навсегда рассталась с эпохой нигилизма и нравственной нищеты.

Ситуация, когда две скважины рядом работают, а одна платит в три раза меньше налогов, чем другая, мало кого устроит.

Я исхожу из того, что хуже всего молчать и дуться друг на друга.

Ради победы порядка над разрухой, торжества жизни над смертью и существует наша армия.

Я догадываюсь, что есть люди, которые хотели бы жить по прежнем правилам и ловить рыбку в мутной воде.

Не будет ни революций, ни контрреволюций.

Я прекрасно знаю, что во всем виноват, даже если не виноват. Это в полной мере относится и ко всем, кто сидит сегодня в зале. Вы тоже виноваты, даже если не знаете, о чем идет речь.

Когда смотришь на это, кажется, что своими руками бы задушил[4]. Но это эмоции.

Ужесточая наказание, государство не устраняет жестокость, а только порождает его вновь. Государство не может присваивать себе право, которое принадлежит только Всевышнему.

Корреспондент: Почему вы ждали несколько дней и лишь спустя несколько дней приехали в Москву?

Путин: Качество моего погружения в эту проблему не зависело от моего географического местонахождения. Но те, кто хотел подать это в качестве такой проблемы, сделали это успешно. Признаю. Должен сказать, что я не ожидал, что это будет использовано таким образом. И должен признать, что в этом смысле, с точки зрения пиаровского обеспечения, это просчет. Но я не очень сожалею об этом, потому что я об этом не думал. Я думал, прежде всего, о том, что происходит с людьми, с экипажем. И думаю, что в этой ситуации это не самое главное – пиар. Напротив, если бы мое присутствие где угодно – в Москве, в Баренцевом море, в любом другом месте – способствовало бы спасению экипажа, я был бы там немедленно. И сделал бы это немедленно.