Времена и формы (сборник) - Степан Вартанов

Времена и формы

Степан Вартанов

© Степан Вартанов, 2014

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Настоящее совершенное

Игра

Сегодня мы – самое сильное государство на Земле. Но иногда сила вынуждена быть жестокой, как бы нам ни хотелось этого избежать…

Вообще-то обычно речи для Президента пишут спичрайтеры, тщательно расставляя акценты и аккуратно обходя острые углы. Обычно. Но предстоящее выступление не было обычным. Кому-то покажется, что Америка сбросит наконец груз устаревших либеральных ценностей, уйдет от анекдотичной ситуации, когда залезший в дом грабитель может засудить хозяина за поцарапанный при взломе ящика палец. Кто-то, наоборот, начнет кричать о предательстве американских идеалов. И очень, очень мало найдется в мире людей, которые осознают, что эта простая и строгая речь есть не что иное, как начало войны. Потому что иногда сила вынуждена быть жестокой.

Президент вздохнул и отложил диктофон. Как выразить словами то, что с неизбежностью вытекает из разрозненных докладов экспертов, сведенных вместе другими экспертами, советниками, ДАРПА, разведкой. Мы – самое сильное государство на Земле. Но это – сегодня.

Он вздохнул, и снова потянулся к диктофону. Замер. Что это было? Боковое зрение? Запах? Звук? Президент привык диктовать, прохаживаясь по кабинету, и сейчас в его кресле… Да нет, быть не может! Президент обернулся.

Первая мысль была, как ни странно, не об охране и даже не о невозможности того, что кто-то сумеет просочиться сквозь эту самую охрану и нагло развалиться в его кресле. Первая мысль была… Манекен.

Незнакомец не был ни высок, ни низок. Одет он был в ничем не примечательный серый летний костюм в полоску, идеально выглаженный и, похоже, абсолютно новый. В кресле он сидел, откинувшись на спинку и заложив ногу на ногу, выставив на обзор хозяину кабинета черные носки и блестящие туфли. Волосы он зачесывал на пробор. А вот лицо гостя было кукольным.

– Хорошая речь, – произнес гость и трижды свел вместе ладони, изображая аплодисменты.

– Кто вы? – Президент не боялся, если бы он не умел сохранять спокойствие в самых неожиданных ситуациях, он просто не добрался бы до этого поста. Кнопка вызова охраны, к сожалению, была рассчитана на то, что вызывающий будет сидеть в кресле.

Гость по-птичьи склонил голову, словно изучая своего собеседника. Машинально Президент отметил, что любое действие этого человека будет выглядеть как актерская игра – с таким-то лицом.

– Если бы я был убийцей, вы были бы уже мертвы. – Кукольные губы растянулись в улыбке, немного шире той, которую мог бы позволить себе человек с некукольной анатомией. Это раздражало.

– Я просто хотел бы кое-что вам… показать. Вы не против? – Гость проворно покинул кресло и направился к двери. Президент не возражал, за дверью была охрана.

«Если она еще жива», – мелькнула предательская мысль. В конце концов, как-то ведь он прошел мимо всех этих датчиков, камер и наблюдателей.

– Если вы настаиваете, – произнес он вслух. Он собирался захлопнуть дверь за спиной гостя, но ничего не вышло – тот галантно, ни дать ни взять манекен в магазине, склонился в полупоклоне: после вас, мол. Президент пожал плечами и шагнул в прихожую. Поворачиваться спиной к гостю он не боялся, понимая, что тот был абсолютно прав, говоря, что, будь он убийцей, Президент был бы трупом.

Это был садик в японском стиле. Президент резко обернулся – но никакого кабинета у него за спиной не было. Был там лишь гость с его идиотской кукольной улыбкой и какие-то грядки у него за спиной.

– Что за…

– Осмотритесь. У вас есть примерно пятнадцать минут.

Садик и огород за ним. В саду играла девочка лет восьми, азиатка, одетая во что-то, Президенту не знакомое. Штаны, легкая куртка, все это из серо-синей ткани, а на ногах… Босиком. По крайней мере, в Америке так не одеваются. Девочка собирала мелкие желтые цветы вроде астр в небольшую глиняную вазу и что-то напевала себе под нос. Была в ее поведении какая-то неправильность, но Президенту было не до этого, шок от неожиданного переноса из Белого дома неизвестно куда был слишком велик.

– Послушайте, – впервые за Бог знает сколько лет его голос дрожал, – где… кто вы?

– Гость.

– Как вы… как мы сюда попали?!

– Я мог бы сказать – телепортация, но вы даже не представляете, насколько это было бы далеко от истины. – Гость пожал плечами и сделал скорбную гримасу.

– Вы… изобрели телепортацию?

– Это неважно. Осмотритесь.

Президент вздохнул. Если этот псих и изобрел способ мгновенно переноситься с места на место, психом он от этого быть не перестал. Вот только…

– Где мы?

– Япония.

Девочка успела убежать в дом – нищую хибару, если называть вещи своими именами, – со своим букетом, вернуться и теперь сидела под окном на деревянной скамеечке, сворачивая листок бумаги и иногда от излишнего усердия высовывая язык. Очень милая девочка, просто кукла… В хорошем смысле. Что-то у нее не ладилось, по крайней мере, она уже трижды повторяла процедуру, разворачивая и снова сворачивая лист и что-то бормоча на неизвестном Президенту языке.

Затем – единственная причина, по которой он не заметил этого сразу, заключалась, конечно, в шоке от общения с гостем – до Президента дошло, что же странного было в поведении этой девчушки. Они ведь только что возникли из ничего прямо у нее в саду!

– Она нас… не видит?

– Нет. Мы не принадлежим этому месту.

– Что вы имеете в виду?

– Сорвите цветок, увидите.

Цветок был последней каплей. Пальцы просто прошли сквозь стебель, не встретив ни малейшего сопротивления. Не удалось также поднять с земли камешек – хотя ладонь чувствовала опору с текстурой именно мелких камешков, да и ноги не проваливались сквозь гравий дорожки. Но вот траву они при ходьбе не тревожили. С какой-то усталой обреченностью Президент вдруг осознал, что этот тип – вовсе не сумасшедший изобретатель.

– Скажите хотя бы…

– Нет.

– В каком смысле?

– Я не являюсь человеком.

– О Боже!

– Смотрите на девочку. Красивый ребенок, правда?

– Да… Что она делает?

– Это называется оригами. Она пытается сложить фигуру, но все время пропускает один этап. Ребенок, что с нее взять!

Фигуру. Смотреть на девочку. Зачем? Что за ключ у этой шарады?

– Что… что это за фигура?

– Звезда. – Что-то в тоне гостя заставило Президента вздрогнуть, а в следующий миг звезда и вправду вспыхнула.

Мгновенно, без всяких переходов и подготовок, мир стал нестерпимо, невероятно ярким. Предметы превратились в собственные тени, и даже тени были, казалось, сотканы из света, жесткого, лишенного полутонов. Отстраненно Президент удивился, что не чувствует ни жара, ни боли. А через мгновенье по ушам ему резанул детский крик.

Девочка лежала на земле, скорчившись, прижав колени к животу и закрывая лицо руками. Руки стремительно покрывались ожогами, а узоры на платье дымились. Затем ее одежда вспыхнула, а еще мгновением позже пылали уже и дом и сад. И незаконченная звезда оригами на обугленном крыльце. Затем ударил гром, вот только обычный гром не уносит прочь дома и не вырывает с корнем деревья.

Следующие несколько секунд Президент не помнил. Он пришел в себя, стоя на коленях и пытаясь пиджаком сбить с ребенка пламя. Пиджак беспрепятственно проходил сквозь девочку.

– Что вы стоите?!

Гость действительно стоял чуть в стороне, глядя на происходящее, но не пытаясь вмешаться. На его кукольном лице ничегошеньки не отражалось.

– Вы не сможете ей помочь.

– А… а вы? Пожалуйста! Она же умирает!

– Никто.

Девочка – то, что недавно было ребенком, – умирала. Похоже, она не могла сделать вдох, пыталась, но не могла, ее тельце сотрясала крупная дрожь.

– Воздух слишком горячий, – произнес гость. – Плюс триста по вашей шкале.

– Что произошло?! Это…

– Это Хиросима. В конце Второй мировой войны сюда сбросили бомбу. Вы сбросили. Это память. Эхо, которое остается, когда звука уже нет. Девочка умерла, даже праха ее теперь не найти.

– Прошлое… Боже…

Ветер теперь дул со стороны, противоположной той, где была вспышка, дул с силой урагана, и этот ураган был горяч… Президент, впрочем, не чувствовал ни ветра, ни жара. Он только видел, как горело в этом горячем вихре все, что еще могло гореть.

– Это все… запись? Вроде… кино?

– Нет. Это все – есть. Это – то, из чего выросла ваша история. Простите. Вам не понять.

– Заберите меня из этого кошмара!

– Осмотритесь.

– Что?!

Гость исчез. Президент остался один, среди выжженных остовов домов. Сначала он звал и умолял, затем просто молча бродил по улицам, заваленным обгоревшими трупами, десятками, сотнями тел. Небо хмурилось, и вскоре с него начали падать крупные хлопья пепла. Они пролетали сквозь Президента, кружились в воздухе, покрывали землю тонким ковром. В воздухе пахло горелым деревом, раскаленным камнем, но все перекрывал запах горелого мяса. Президенту казалось, что он сходит с ума, он никогда не думал, каково это – быть единственным живым существом в целом городе – ни людей, ни животных. Ни даже микробов. Иногда он слышал голоса, но всякий раз оказывалось, что это скрип остывающих камней. Он был уверен, что остался здесь навсегда.