Погибать, так с музыкой - Светлана Алешина

Светлана Алешина

Погибать, так с музыкой

Глава 1

В один момент, отнюдь не прекрасный, а довольно-таки грустный по причине осознания своего одиночества, я поняла и почувствовала, что жизнь, как бы это сказать помягче, наверное, проходит мимо. Даже скажу резче: пролетает и прошмыгивает, и ничего с этим поделать невозможно.

Мне было скучно, грустно и неприкаянно.

Я сидела за своим большущим офисным столом в своем кабинете и с тоской смотрела в окно, за которым наливался густой зимний вечер.

Заканчивать этот вечер в квартире одной или в компании с Маринкой мне уже не хотелось. Надоело до тошноты.

Приближался самый пошлый экзистенциальный кризис.

Я вздохнула, закрыла глаза, и тут властно напомнила о себе обыденщина.

Небрежно стукнув в дверь кабинета, зашла Маринка и, протяжно зевнув, спросила:

– Ты кофе будешь?

Я покачала головой и снова вздохнула. Мне и кофе надоел. Почему, интересно, Маринка никогда не предложит мне какао? Я бы, наверное, отказалась, но это было бы хоть каким-то разнообразием.

– Башка что-то трещит по всем швам, опять давляк, наверное, глушит, – пробурчала Маринка, демонстрируя этой фразой свое безусловное филологическое образование.

– Ты про выбросы солнечной энергии на нашу планету? – интеллектуально спросила я, потому что как раз сегодня услышала об этом по телевизору.

– Во-во, и про это тоже, – не поддержав беседу, ответила Маринка и вышла.

Я снова посмотрела в окно и начала разбирать бумаги на столе. Еще один день заканчивался, и я чувствовала себя обманутой.

Перекинув договоры и письма влево, я лениво полистала газеты и журналы, положенные сюда Маринкой.

Среди журналов яркой красочной обложкой выделялся один. Это был номер областного ежемесячника «Презентация».

Быстро просмотрев рекламные объявления, я задержала взгляд на развороте, сочно рассказывающем о ночной жизни города. Здесь же среди нескольких фотографий полуголых дамочек были напечатаны проспекты четырех ночных клубов.

Дамочки меня, естественно, не интересовали, а вот по поводу всего остального у меня возникла некая мысль.

Закурив и подумав хорошенько, через несколько минут я решилась.

Набрав знакомый номер телефона, я прослушала длинные гудки и, когда мне соизволили ответить, представилась секретарше и попросила соединить меня с Фимой Резовским.

Фима, а если выражаться официозно – Ефим Григорьевич, был моим стариннейшим приятелем и работал адвокатом в конторе своего папы. Как адвокат Фима оказал мне бессчетное количество почти безвозмездных услуг и иной раз – бывало и такое в нашей действительности – вытаскивал меня из ситуаций, прямо скажем, нехороших.

Фима был замечательным во всех отношениях, за исключением одного маленького, но настырного недостатка: очень уж ему хотелось перевести наши дружеские отношения в более теплую сферу. Шансы ему для этого я предоставляла весьма мизерные, но Фима с маньяческим оптимизмом продолжал надеяться и, надо сказать, надеялся очень активно. Иной раз мне даже становилось его жалко, но азарт в таких ситуациях был у обоих.

Вот сейчас я и решила сыграть на этой стороне его характера.

– Привет, Фимочка, – поздоровалась я, услышав в трубке знакомый голос.

– О, свет очей моих, наконец-то что-то прекрасное возвратилось в мою жизнь! Привет! – привычно провозгласил Фима. – Я все знаю, у тебя что-то случилось, и ты вспомнила про своего единственного верного паладина, верно?

– Немножко по-другому, – вздохнула я. – Ничего не происходит, ничего не случается, и я чувствую себя старой и ненужной.

– Ты хочешь, чтобы я активно опроверг этот тезис? – с энтузиазмом спросил Фима. – Без проблем! Даже шанса просить не буду, ты сама мне его уже дала! И за остальным дело не станет.

Хоть я давно уже привыкла к специфике Фимочкиной речи, но во мне, неизвестно из каких глубин, начало подниматься раздражение.

– Я ничего от тебя не хочу, извини за беспокойство. Пока! – крикнула и бросила трубку на место.

После этого подвига женской непредсказуемости, встав с кресла, я прошлась по кабинету вперед-назад и приняла решение плыть по течению.

Все равно когда-нибудь это должно было произойти. Так пусть лучше по моей трезвой и непреклонной воле. Однако враг должен будет еще попотеть и попыхтеть, мало ли что я решила! Никогда не будет поздно передумать.

Я вышла в комнату редакции и, подойдя к патриарху нашей газеты Сергею Ивановичу Кряжимскому, завела с ним скучный разговор о будущих публикациях в газете. Мне нужно было потянуть время. Я его и потянула.

Как и ожидалось, получаса не прошло, и в редакции появился Фима. Он был одет, как всегда, с консервативным шармом, в руках он держал букет красных махровых роз. Я все это заметила в первую секунду его появления, а потом сразу же отвернулась, притворившись близорукой и жутко занятой. Не хватало мне таять от букетика цветочков, после того как мне, можно сказать, и нахамили.

Я выдала Сергею Ивановичу несколько очень ценных, но совершенно ненужных указаний и ушла в свой кабинет, прикрыв за собой дверь – мне ведь никто не сказал, что пришел Фима, а сама я его могла и не заметить. А что? Вполне реальная вещь.

В кабинете я закурила и подошла к окну полюбоваться на чудесный вечер, уже начавшийся за ним.

Легко скрипнула дверь, послышались быстрые шаги, но вместо вкрадчивого Фиминого голоса я услышала надоевшее до оскомины Маринкино брюзжание.

– Ему что же теперь, и войти к тебе нельзя? Из-за чего поссорились-то? Наверняка из-за твоего неуживчивого характера.

Я с искренним недоумением обернулась:

– Что? Ты про что это говоришь, Марина?

Моя секретарша в ответ фыркнула и нарочно нудным голосом сказала:

– Фимка пришел, и не говори, что ты его не видела. Такие классные розы!

– Фима пришел? – рассеянно повторила я, глядя в ни во что не верящие Маринкины глаза.

Ну и как мне жить с такими друзьями? Вот и я не знаю.

– Пригласи его, пожалуйста, – сказала я, – почему он не заходит? С Сергеем Ивановичем завис?

Маринка покачала головой, поиграла бровями и пошла к двери, продолжая ворчать что-то непонятное про варьете, балаган и плохих артистов в них.

В этом она была совершенно права: уровень культуры упал и в кино и в театре. Мало осталось профессионалов на сцене… Зато в жизни их хватало.

Фима зашел в кабинет с добренькой улыбочкой, выставляя впереди себя, как щит и меч, букет цветов. Я взглянула на робкую физиономию Фимы и подумала, что, наверное, зря на него обижалась.

– Фимочка! – улыбнувшись, сказала я. – Как я рада тебя видеть, дорогой ты мой!

– Да? Прямо так вот и рада? – с совершенно дурацким сомнением в голосе спросил он. – А я, честно говоря, даже боялся к тебе приходить.

– Боялся приходить? Ты? – потряслась я от неожиданности. – Почему? Что-то случилось?

Совершенно озадаченный Фимка кашлянул и протянул мне букет, за который я его, конечно же, сразу поблагодарила. Давно мне не приходилось видеть таких замечательных роз. Помнится, в последний раз что-то подобное было на свадьбе моего приятеля Володьки Либерзона, но, впрочем, это не имеет отношения к моей истории.

Я поблагодарила Фиму за цветы, он, довольный собой и мной, растянулся в кресле, стоящем напротив моего стола.

Маринка, как всегда желая быть в центре всех новостей, если уж ей самой не получается эти новости приносить на хвосте, вошла в мой кабинет с подносом, на котором стояли чашки кофе и блюдце с печеньем, хотя я не просила ни того, ни другого.

– У вас совершенно секретное совещание, как я вижу? – нагло спросила она, окидывая нас с Фимой быстрым взглядом.

– Да, нужно кое о чем переговорить с господином адвокатом, – холодно-равнодушно ответила я и, кивком поблагодарив Маринку, дала понять, что ей нужно выйти.

Но не тут-то было. Внезапно вспомнив, что ей срочно нужны какие-то документы из моего шкафа и их нужно поискать, Маринка тут же и занялась этим очень важным и срочным делом.

Я села к кофейному столику, пригласила Фиму и, неодобрительно поглядывая на Маринкину спину, налила себе и Фиме кофе.

– Как жизнь, Ольга Юрьевна? – спросил меня адвокат, начиная великосветский разговор.

Я сморщилась, показывая, что не очень, но вежливо ответила:

– Все прекрасно, только скучно что-то стало жить на свете.

Маринка, якобы очень занятая поисками бумажек, тут же повернулась к нам и вмешалась в разговор:

– В кинотеатре «Арс-Модерн» идет фильм «Театр Смерти». Говорят, очень неплохая штучка: круто, жутко, и билеты дорогие.

– Да, говорят, – рассеянно сказал Фима и посмотрел на меня.

Я промолчала, и Фима меня понял.

– Как я вижу, Оль, кино тебя не привлекает, – констатировал он.

Я покачала головой и сказала, сузив до предела варианты:

– И театры тоже.

– Она сама не знает, чего хочет. – Маринка снова влезла с репликой, ломая весь сценарий, не ей написанный и не для нее играемый, и это переполнило чашу моего терпения.