Молчать, чтобы выжить - Фридрих Незнанский

Фридрих Незнанский

Молчать, чтобы выжить

Глава первая

1

Денек выдался что надо. Три последних дня не переставая лил дождь, но сегодня небо вдруг совершенно прояснилось, словно солнце решило показать, что еще способно светить по-летнему.

Молодой человек в грязном клеенчатом фартуке сидел на деревянном ящике и курил сигарету «Космос». Он презирал советские сигареты без фильтра, считая их дешевкой и всегда курил только «Космос», изредка делая исключение только для «Родопи». Фартук молодого человека был испачкан засохшей кровью. Несколько пятнышек виднелись и на крупных, смуглых руках. Сигарету он держал в пригоршне, словно защищал ее от ветра, хотя ветра не было.

Лицо у молодого человека было нежное, как у девушки, но глаза — холодные, насмешливые, надменные — выдавали в нем человека жесткого, волевого и знающего себе цену.

За спиной у молодого человека громыхнул ящик, кто-то чертыхнулся. Он лениво повернул голову на голос, и тут глаза его хищно сощурились. Отбросив сигарету в сторону, молодой человек медленно поднялся с деревянного ящика.

Толстяк остановился прямо перед парнем и, снова чертыхнувшись, отряхнул запачканную брючину. Он был ниже парня примерно на голову и смотрел на него снизу вверх, яростно сверкая красноватыми глазками. Маленький, пухлый рот толстяка разжался, и он рявкнул, брызнув слюной:

— Ты что это себе позволяешь, гаденыш?

На какое-то мгновение лицо парня вытянулось от изумления, но он быстро взял себя в руки и спросил как ни в чем не бывало:

— Что-то случилось?

— Случилось? — Губы толстяка скривились. — Он еще спрашивает! Ты кому решил дорогу перебежать, щенок? Ты кого решил под монастырь подвести?

Парень облизнул губы и сказал:

— Олег Павлович, у вас лицо налилось кровью. Это вредно для здоровья. Можно получить инсульт.

— Ты мне зубы не заговаривай, — прорычал толстяк. — Это ты сегодня ночью отгрузил пятьдесят кило мяса Ингушу?

— Мяса? — удивленно перепросил парень. Как бы раздумывая над словами толстяка, он достал из кармана новую сигарету, не спеша чиркнул зажигалкой и закурил. Лишь затем поинтересовался: — Откуда у вас такая информация?

— Не твое дело. Ты лучше отвечай: отгружал или нет?

Парень выпустил уголком рта струю сизого дыма и качнул головой:

— Нет. Это все наговоры. Инсинуации.

Непонятное слово взбесило толстяка. Складки на его красном лице затряслись.

— Какие, к черту, инсинуации! — яростно прохрипел он. — Ты меня что, за дурака держишь?

— Я? Вас? — Парень надменно улыбнулся. — Что вы, Олег Павлович. За вашего «дурака» вас держит только ваша жена. Ну, может, иногда любовница.

Толстяк снова затрясся и уже раскрыл рот для ругани, но вдруг передумал.

— Издеваешься, да? — с усмешкой спросил он. — Ну-ну. Если думаешь, что я тебя просто уволю, — ошибаешься. По этапу у меня пойдешь, понял? Клопов на нарах кормить будешь.

Парень передернул плечами и насмешливо сказал:

— Вы поосторожнее с угрозами. А то я чуть в штаны от страха не наделал.

— Даю тебе три дня, чтобы возместил недостачу, — холодно сказал толстяк. — Если через три дня денег не будет — я звоню в милицию.

— А не боитесь?

— Мне бояться нечего. Моя совесть чиста.

— Еще бы! — кивнул парень. — Вы умеете заметать следы, знаю. Но я тоже не вчера родился. Олег Палыч, может, лучше оставим все как есть, а? Ну к чему нам эти разборки? Мы же с вами собратья по разуму. Ну откусил я немного от вашего пирога, ну и что? Даже Бог велел делиться!

Толстяк удивленно уставился на парня, словно впервые его увидел. Затем на лице его появилось чувство глубокой брезгливости, словно он смотрел не на человека, а на какую-то гусеницу.

— Три дня, — повторил толстяк. — Иначе цугундер.

Затем повернулся и, по-бабьи вихляя толстым задом, двинулся между коробками.

— Сука жирная. Это мы еще посмотрим, кто из нас на цугундер отправится.

2

В восемь часов вечера того же дня молодой человек снял испачканный кровью фартук мясника и повесил на ржавый гвоздь, торчащий из деревянной балки. Затем сходил в душ, где долго стоял под струей горячей воды.

Выйдя из душа, молодой человек докрасна растер кожу махровым полотенцем, затем надел чистую белую рубашку, брюки и замшевый пиджак. Осмотрев свое отражение в зеркальце, молодой человек остался доволен и даже легонько кивнул самому себе.

Полчаса спустя он вошел во дворик старого пятиэтажного дома, внимательно огляделся и, увидев группу подростков, кучкующихся за старым, колченогим столом, установленным в углу двора, двинулся к ним.

Их было трое, этих подростков. Худощавые, в кепках и потертых пиджаках, они сидели на скамейке, а их вождь — длинный, сухопарый, с черными, узкими глазами — восседал прямо на столе. В углу его тонкого рта дымилась «Прима». Этот был намного старше других.

— Ба! Кого я вижу! — насмешливо воскликнул узкоглазый, завидев приближающегося гостя. Голос у узкоглазого был противный — высокий и слегка шепелявый, словно у него отсутствовал кончик языка.

Молодой человек вразвалочку подошел к столу.

— Здорово, Калмык! Привет, парни! — сказал он и поочередно пожал руки всем собравшимся, начав с узкоглазого.

Узкоглазый цыкнул слюной сквозь редкие зубы, блеснув желтой фиксой, и поинтересовался:

— Каким ветром тебя сюда занесло?

— Попутным, — ответил молодой человек. — Давай-ка отойдем. Разговор есть.

Калмык махнул рукой в сторону подростков:

— У меня от них нет секретов.

— А у меня есть, — веско проговорил молодой человек.

— Да? Ну тогда ладно. Пацаны, обождите меня возле подъезда. Я скоро подойду.

Подростки нехотя поднялись со скамейки и побрели к подъезду. Оставшись одни, Калмык и молодой человек закурили «Космос». Молодой человек выпустил струйку дыма уголком рта и сказал:

— Калмык, я слышал, ты отчаянный парень.

— Что есть, то есть, — подтвердил узкоглазый.

— У меня к тебе дело. Опасное, но набашляю щедро.

Калмык внимательно посмотрел на молодого человека:

— Дело, говоришь? А не пыльное? Я руки пачкать не люблю.

— Если хочешь заработать, придется немного испачкаться, — сказал молодой человек, глядя Калмыку прямо в глаза. — Без этого никак.

Калмык, не выдержав пристального взгляда, отвел глаза, сделав вид, что смахивает с рукава пиджака какую-то соринку. Потом снова повернулся к молодому человеку и, прищурив и без того узкие глаза, нагловато проговорил:

— Темнишь ты что-то, фраер. Смотри, я темнил не люблю. Давай выкладывай, что за дело.

Однако молодой человек не спешил «выкладывать», он продолжал внимательно разглядывать своего собеседника, и в глазах его стояло сомнение.

— Да ладно, фраерок, не менжуйся, — не вытерпел Калмык. — Что за дело-то?

Молодой человек еще немного помолчал, словно не замечая, что своим молчанием выводит Калмыка из себя, затем спокойно сказал:

— Это должно остаться между нами, вне зависимости от того, возьмешься ты за него или нет.

— Ты че, меня за стукача держишь? — обиженно протянул Калмык.

Молодой человек покачал головой:

— Нет. Потому к тебе и пришел. А дело у меня такое…

3

Время летело быстро. На исходе третьего дня солнце совершенно выдохлось и спряталось за набежавшие черные тучи. В воздухе запахло холодом и осенью.

На город спускались сумерки. Олег Павлович Барыкин, директор Черемушкинского рынка, выбрался из бежевой «Нивы», захлопнул дверцу, проверил, надежно ли она закрыта, и лишь затем вышел из гаража. Гараж был добротный — из белого кирпича, с железными воротами и крышей, выкрашенными в мрачноватый черный цвет.

В преддверии грозы у Олега Павловича весь день скакало давление, так что к вечеру он чувствовал себя совершенно измотанным.

Заперев дверь гаража, он спрятал ключи в карман и огляделся. Олега Павловича с утра преследовали неприятные предчувствия. Бог его знает из-за чего. Может, из-за проблем с кавказцами, которые так и норовили подмять Барыкина и его хозяйство под себя. Да еще этот щенок мясник с ними спутался. Как там его зовут?

За спиной у Барыкина послышался какой-то шорох. Он быстро обернулся, но ничего подозрительного не увидел. Вдохнув полной грудью холодноватый, сырой воздух, Олег Павлович медленно двинулся между гаражами.

Мысли Барыкина вновь вернулись к наглому щенку, который надумал перебежать ему дорогу, наладив свой маленький бизнес. Это ж надо такое придумать — «мы с вами собратья по разуму».

Порыв холодного ветра швырнул к ногам Олега Павловича горсть сухих желтых листьев и заставил его поежиться. Погода портилась прямо на глазах. Да и настроение у Барыкина было под стать погоде.

«Ладно, не забивай голову», — сказал себе Олег Павлович.