Беовульф - Кэйтлин Кирнан

Беовульф

Роман основан на киносценарии Нила Геймана и Роджера Звари

Юный воин Беовульф отправляется за море, чтобы избавить народ Хродгарда от злобного монстра Гренделя.

В жестоком поединке Беовульф побеждает чудовигце, а потом и его мать, коварную русалку-оборотня, проникнув в ее логово на дне моря.

Мир и спокойствие в стране восстановлены, и Беовульф становится королем…

Однако известный сюжет древнегерманского эпоса обрастает неожиданными и интригующими подробностями.

Иной раз легенды для меня что звери. Дикие и домашние, виды вымирающие и процветающие… Живут на земле истории старые, как акулы, и сравнительно новые, Как люди или кошки.

Золушка к примеру, завоевала земной шар так же, как крысы или коровы. Ее обнаружишь в любой культуре. Иные сказания — к примеру «Илиада» — напоминают мне жирафов. Редко встретишь, но, коль уж встретишь, сразу распознаешь. Есть — были! — истории вымершие, как мастодонты или саблезубые тигры, от которых и костей не осталось, чтобы восстановить облик ископаемого. Умерли люди, сочинившие их, некому их более рассказывать. Иной раз кое-какие останки обнаруживаются. От «Сатирикона», к примеру, дошли до нас кое-какие обрывки.

Такая судьба могла постичь и «Беовульфа».

Уже более тысячи лет минуло с тех пор, как гуляла по свету сага о Беовульфе. Прошло время — и все забылось. Перестали пересказывать ее, сохранилась она лишь в рукописях, которые хрупки, недолговечны и, как известно, очень хорошо горят. Манускрипт «Беовульф» помечен огнем.

Но ему посчастливилось выжить. Его обнаружили и выпестовали, он ожил, как иногда случается с животными исчезающих видов.

Первая Моя встреча с Беовульфом состоялась через триста лет после приобретения манускрипта Британским музеем. На стене классной комнаты я увидел и прочитал заметку из какого-то английского журнала о Беовульфе, Гренделе и кошмарной Тренделевой мамагие.

Второй раз Беовульф встретился мне в серии «Аи-СиКомикс». Этот пестрый петух с бронированной мошонкой и в шлеме с рогами, не пролезающими ни в какую дверь, направо и налево крошил в лапшу всевозможных змеев и монстров. Много внимания я ему не уделил, однако темой заинтересовался и познакомился с нею глубже в издании «Пенгвин-классикс». Б результате мы. с Роджером Эвари пересказали легенду в виде кинофильма.

Вращаются колеса времени. Беовульф покинул «красную книгу» вымирающих видов, распространяется по планете, видоизменяется. Появилось уже несколько экранных версий в разных жанрах, от научной фантастики до пересказа, в котором Грендель — первобытное племя вроде неандертальцев. И это очень неплохо. Разные рекомбинации, неожиданные вариации ДНК. Иные из этих историй люди запомнят, другие забудутся. Нормальное течение событий.

Когда нас с Роджером спросили, не думаем ли мы-, что наш фильм вызовет к жизни роман на ту же тему, мы сначала ответили отрицательно. Мы. полагали, что люди просто-напросто вернутся к старой легенде, перечитают ее. Мне, однако, очень приятно признать свою ошибку; версия, созданная Кэтлин Р. Кирнан меня радует.

Автор вернулась к легенде, обратилась к сценарию и создала сагу, гудящую в голове медом и кровью, сагу для декламации у костра, разведенного на вершине холма или в болотистой низине. Сагу о героизме, о у/швом огне и ог-1 ненном блеске золота, о любви и насилии. Эта старая сказка не заслуживает забвения, она живет, пока люди интересуются героями и монстрами, светом и тьмой. Эта сказка обращается к каждому из нас.

У каждого из нас свои демоны.

Беовульф считал своим демоном Гренделя.

Пролог

Не было людей, мир не возник еще, космос зиял черною бездонностью Гинунгагапа[1]. Далеко на севере — промерзшие пустыни Нифльхейма[2], а на крайнем юге — пылающие печи гиганта Сурта[3], названные Муспелльсхеймом[4]. В безграничной пустоте Гинунгагапа ледяные северные ветры встречались с теплыми южными бризами, снежные вихри таяли, сыпались дождем, и вырос из них Имир, всех Ледяных гигантов родитель[5]. Великаны дали ему имя Аургельмир — Голосом Гранит Дробящий.

Из того же снега летучего родилась и первокорова Аудумла. Молоком своим сладким вскормила она Имира, языком своим шершавым вылизала из соляной скалы первого из всех богов, Бури.

Сын Бури, Бор, родил трех сынов от гигантессы Бестлы. Звали их Один[6], Вили и Be. Эти трое сильных сразили великого Имира и бросили тело его в мертвое сердце бездны Гинунгагапа. Из крови его сотворили они озера, реки и моря, из костей создали горы. Массивные зубы Имира стали валунами и камнями, облака поплыли из мозга его, череп превратился в небосвод, накрывший землю.

Так сотворили сыны Бора мир, ставший домом для сынов человеческих. Напоследок построили они из бровей Имира громадную стену и назвали мир людей Мидгардом. Стена эта поднялась далеко за морями, по самым краям мирового диска, и защищала она людей от враждебных гигантов, не утонувших в потоке крови Имировой.

Здесь, под защитою стены Мидгарда, и суждено было прожить жизни свои бесчисленному множеству людей. Здесь они рождались и умирали, боролись, погибали. Лучшие из них славили себя при жизни, а после смерти вводили их валькирии[7] в ворота Вальхаллы[8], дворца Одина, где пировать им в ожидании, когда разразится Рагнарёк[9], последняя битва между богами и гигантами, когда придется им сразиться за Одина, Отца Всеобщего.

Великий волк Фенрир[10] спрыгнет на землю, и земля содрогнется, в океане освободится Змей Ёрмунганд[11].

Вострепещет Мировое Древо Иггдрасиль[12], вонзятся в него когти и зубы дракона Нидхёгга[13].

Придет век топора, век лязгающих мечей и треска ломающихся щитов, когда восстанет брат на брата; грядет век убийств, век ветра, волчий век и сумерки богов, когда весь космос растворится в хаосе безграничном.

Но до пришествия сего великого завершения, которому не в силах противостоять даже боги, пройдут по земле все поколения людей, мужчин и женщин, свершатся все войны, измены, любовь и ненависть, триумфы и жертвы, победы и поражения, воспеваемые в стихах и песнях, в сагах скальдов.

И грядет в Мидгард век героев.

Часть первая. ГРЕНДЕЛЬ

1 Во тьме бредущий

Обрывается страна данов[14] зубастыми гранитными утесами, грызущими ледяные волны Северного моря. Бьются волны о берег, лижет белая пена развалы валунов, полирует булыжники и гальку, размывает песок. Неуютно здесь людям, особенно в бедное солнцем время года. Падает тогда с неба белый снег, покрывает берег бледным покровом, волны накатываются на ледяную кромку, и треск ломающегося льда заглушает грохот прибоя. И иным живым существам приходится здесь несладко. Пара тюленей, да морж одинокий, да половина оголенного китового скелета — вот и все население берега на многие сотни шагов. Птицы морские высматривают добычу, кричат над волнами, не находят покоя. Ночью на море и скалы спускается тьма, лишь изредка моргает бледный глаз луны сквозь тучи и толщу тумана.