Золото смерти - Рюрик Ивнев

Рюрик Ивнев

Золото смерти

«Невероятного не будем открывать…»

Невероятного не будем открывать,Живя, как все, прямолинейно, просто.Вот белая больничная кровать,Стакан с лекарством, взболтанным для тоста.

Сиреневая на стене кайма,За дверью шепот вдумчивого ветра,И не помогут выкладки умаФилософа, поэта, геометра.

Смешно читать и думать в этот час,Такой до ужаса заранее известный.Еще горят глаза, но чей то басГудит уже — и хлеб ломают пресный.

1914

«Пустое солнце просто и спокойно…»

Пустое солнце просто и спокойно,Простор полей пустеющей земли,Располагают исковерканных и гнойныхИ всех, чье тело и душа болит,К невыясненному беспокойству.

Что проскрипит телеги скрип тяжелый,Что можно вычитать в пустых зрачках,Какие гениальные уколыГотовят люди умные в очках,Под музыку печальную фонолы?

Мне так же даль стеклянная ясна,Как на костюме пуговка, лоскутик.И перед смертию душа поражена,И все тысячелетия в минуте,Когда на лоб нисходит желтизна.

1914

«Сукно, шурши, шурши, сукно, и жаль…»

Сукно, шурши, шурши, сукно, и жальЕдва понятными и злыми остриями.Из окон каменных шестого этажаУпасть и очутиться в чахлой яме.

Скрипит пролетки злое колесоИ все скрипит от едкой, ржавой злости,И медленно густой червяк сосетЖир, мясо, мозг и мускулы, и кости.

Качает ветер мертвое пероНад головой не умершей, но мертвой;И над воздушным, пламенным костромКачается, как всадник, месяц стертый.

1914

«Я летний день давно не целовал…»

Я летний день давно не целовалГлазами, тростью, башмаками, платьем.Сегодня волны дивная Нева,Как Баратынский дивный стих свой, катит.

Вот солнце льет сквозь облако лучи.И я глаза закрыл, как перед смертью.Благодаря Тебя за то, что научилЛюбить униженных и каторжникам верить.

1914

«Брат мой, хочешь вечно жить?…»

Брат мой, хочешь вечно жить?Хочешь душу сохранить?

Беломраморным крыломБьется Ангел в ветхий дом.

Слышишь этот сладкий стук,Крыльев, ног и страстных рук?

Брат мой, хочешь вечно жить.Хочешь душу сохранить?

Выйди из избы скорейНа простор полей, морей.

Надо в вечер, без огняСесть на пегого коня —

Если хочешь вечно жить,Хочешь душу сохранить.

1914

«Ветерочек, святой ветерочек…»

Ветерочек, святой ветерочекПо Белому морю гулял,От крови был ал платочек,Корабль наш мыс огибал.Голубочек наш, голубочек,Голубочек наш погибал.

1915

«Помню, мы стояли рядом…»

Помню, мы стояли рядом,Брат молитву сотворил.Пот с липа катился градом,На земь я упал без сил.

Раствори, Господь, темницу,Окропи своей слезой.Я увижу голубь птицу,Старца с белой бородой.

Поле круглое увижу.Круглые цветы на нем…С каждым часом ближе, ближеТесный и единый дом.

1914

«Гляди на Астрахань. На сей град…»

Гляди на Астрахань. На сей градИ мылом мой лохань. Рад! Рад!

Качаются мозги мачт в голубизнеНеведом райский плод моей отчизне.

Хотелось бы деве в Персию уплыть,Хотелось бы деве царицей быть.

Пьет нефть, пахнет серебром,Горным сибирским добром.

Отчизна, отчизна, отчизнаТебя узнаю, узнаю, узнаю!

1914

«Нарядный, вышитый шелками Невский…»

Нарядный, вышитый шелками Невский,Ковер из ног, ушей и быстрых глаз.Шершавые чуть шевелятся занавескиНа окнах от запрятанных гримас.

А белый дым, сгущенный в катафалке,Несется медленной и ласковой рекой.И если это март, то сонные фиалкиРаспродаются сморщенной рукой.

Особенная тишина. В ушах вуаль густая;Дворец и мост, врачебный кабинет.И если это март. то синь, безмолвно тая,Вдруг обнажает каменный скелет.

Мгновенье — стук. Мгновенье очень страшно.Потом улыбка изъязвленных губ.И рот, который искренно накрашен,Глотает воздух, копоть, дым и труп.

1913

«Иду и думаю по улице, еще…»

Иду и думаю по улице, ещеХолодной от недавней непогоды.И солнце льет, хотя не горячо,Свой желтый дождь на камин и на воду.

И все разумно — вывески витрин.И генерал, несущийся из штаба.Портреты знаменитых балерин,И молоком торгующая баба.

Лишь я один, не знающий, на чтоИстратить деньги — кровообращение,Верчусь, как белка в колесе пустом,И брызгаю слюною исступленья.

«Сегодня или завтра — все равно…»

Сегодня или завтра — все равно.Горит ли солнце, светит ли луна.Я понимаю ясно лишь одно:Не избежать мне земляного сна.

Остынет раскаленный кипяток,Заглохнет злых копыт протяжный стукИ выпадет из побелевших рук,Подаренный возлюбленной цветок.

Достичь холодного спокойствия ума.Вот каждый мускул покорен умом.Сегодня окна, крыши и дома,А завтра тесный и единый дом.

1914

«Земная кора — обратная сторона медали…»

Земная кора — обратная сторона медали.А лицевая закрыта зеленой плесенью.За чьи то преступления нас сюда послалиПод хлесткие удары и каторжные песни.

И вес так важно — и ботинки, и разговоры,И катанье на моторах и сонные прогулки;Только несколько сумасшедших взоровЗнают настоящее значенье улиц гулких.

Вот сегодня меня ударит палка,А завтра камень или скрученная веревкаЯ заплюю ненужную весталкуИ обниму рецидивистку воровку.

Нет ни одного события без причины,В густом смешении мы поймем все знаки.У загоравшейся пыльной лучиныЯ сниму кольцо, толстое, как шина,И забуду о несуществующем браке.

1913

«Игрушечные карлики на звонких резинках…»

Игрушечные карлики на звонких резинках,Подпрыгивая, доскакивают до потолка:Сегодня жизнь, а завтра починкаИ на черной перевязке белая рука.

У зеленого столика, сражаясь в карты.Карлики высовывают языки,А в мое окошко заглянуло солнце мартаИ сжало похолодевшие виски.

И возникла боль, но, Боже, не исчезла,А увеличилась в тысячу раз.Я карликов бумажных ножницами изрезалИ заплакал, хотя не сразу.

1914

«Глотну, как воздух, яростный огонь…»

Глотну, как воздух, яростный огонь,Перекрещусь, как в детстве научили…Все вижу я прозрачную ладонь,Что гвоздиками к дереву прибили.

И мертвый рот теперь, как мертвый мед. —Кричи! Кричи! Вонзи копье слепоеВ уста, в глаза, в бедро, в огонь, в живот,Пусть смотрит это небо голубое!

1913

«Склонился к движущемуся ковру…»

Склонился к движущемуся ковруЛюдских объедков, шляпок и отбросов.Я слова сахарного «умру»Не понимаю. Солнце смотрит косо.И магазинщики отвесили губу,И покупатели зажали кошелечки,Я слова сахарного «в гробу»Не понимаю. От Финляндских сосенДо волн Каспийских — все один визит.И как не сумасшествуй, ни грозиЯ равнодушен, ветренен, несносен.

1911