Фаворитка (СИ) - Цыпленкова Юлия

Юлия Цыпленкова

Фаворитка

Глава 1

Ветер шуршал кронами. Яркое летнее солнце щедро заливало ласковым светом благословенную землю Камерата. Королевство продолжало жить своей жизнью, пока его монарх наслаждался стремительным бегом своего жеребца в лесах Лакаса. Бедное животное, которое он гнал со своей свитой, назвать счастливым было сложно, несмотря на то, что зверю выпала честь доставить удовольствие государю своей безвременной кончиной.

И пока король ломился в лесную чащобу, а его дичь изо всех сил старалось не попасться охотнику, я прогуливалась по поляне для пикников и ждала момента, когда вернутся душегубы, а вместе с ними и их трофеи, к которым я не подойду даже на расстояние пистолетного выстрела. Да, это была большая королевская охота, когда мне было позволено оставаться вдалеке от творившегося кровопролития.

На малые охоты я ездила, но оставалась в охотничьем домике, пока король со свитой ломали кусты и пугали живность в своей неуемной жажде крови. Я гуляла там, где не было слышно ружейных выстрелов. Меня сопровождали гвардейцы и дамы, прибывшие на охоту вместе с мужьями. Теперь считалось дурным тоном участие женщин в загоне. А как иначе, если королевская фаворитка терпеть не может охоты? Мода – вещь беспощадная, а придворная – еще и обязательная.

Меня тяготил этот хвост поначалу, но вскоре привыкла и даже начала получать удовольствие от его наличия, потому что дам было немного, а среди них и моя подруга – графиня Энкетт и баронесса Гард, прибывшая к мужу, как только он сменил должность и покинул Двор. Однако во дворце осталась я, и потому Фьер принимал живейшее участие в придворной жизни. А если учесть наличие его супруги, то и государь начал воспринимать наше общение с большей благосклонностью. Особенно после истории с моим похищением, в которой его милость сыграл немалую роль, с первых же минут заставив монарха засомневаться.

Баронессу я взяла под свое покровительство. Она была низкого происхождения, и уже поэтому на нее поглядывали с предубеждением, и я помогла ей избавиться от излишнего высокомерия окружающих. Внимание и радушие с моей стороны быстро изменили положение ее милости, и высшее общество приняло ее в свой круг. Фьер, улучив минуту, шепнул мне, глядя на жену, смеявшуюся вместе с другими дамами:

— Вы – волшебница, Шанриз. Никогда бы не подумал, что подобное возможно. Не знаю, как мне вас отблагодарить за всё, что вы сделали для нашей семьи.

— Пустое, — отмахнулась я. — Просто оставайтесь моим другом. И в печали, и в радости – большего не прошу.

— Об этом и просить не стоило, — улыбнулся барон, на том разговор о благодарности и закончили.

Так вот, пока государь с другими охотниками пугал животных в лесу, мы, их дамы, предавались забавам, так развлекая самих себя. Однажды даже сыграли в совсем уж детскую игру – в прятки. Но меня сразу же выдали гвардейцы, исправно исполнявшие свои обязанности. И как бы я на них ни шипела, мои телохранители не сдвинулись с места, потому меня нашли первой, и я интерес к пряткам потеряла. Впрочем, могли и просто беседовать. Да и не только. Занятий находилось немало. И потому, когда наши мужчины возвращались, мы не всегда успевали по ним соскучиться, но общество, конечно, оживало, и вечера проходили под бахвальство охотников и щебет их женщин. В общем, малые охоты я даже полюбила уже за то, что можно было отдохнуть от многолюдного Двора и за некую интимность. Но если бы еще можно было обойтись без самой охоты, то и вовсе начала бы обожать. Однако о таком оставалось лишь мечтать.

А вот на большой охоте даже разговора не заходило о том, чтобы брать меня с собой. Я оставалась на поляне и изнывала от вынужденного ожидания, порой затягивавшегося до позднего вечера, когда уже не хотелось ни пикника, ни традиционных развлечений. И потому, чтобы скрасить часы бестолкового времяпровождения, я потребовала непременного участия актеров и музыкантов. На поляне разворачивался театр под открытым небом, который пришелся по душе всем без исключения. Между актами придворные имели возможность перекусить, а после окончания обсудить постановку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Потом кто-то слушал музыкантов и певцов, кто-то отходил, чтобы немного посплетничать. Заводились игры, в которых с удовольствием участвовали и седовласые министры. Случались и скачки, которые прижились и даже вошли в моду. Если оставалось время, затевались танцы. И день пролетал так быстро и весело, что к возвращению охотников измученных ожиданием найти было сложно. Ну а дальше уже вступала в силу традиция: показать добычу, пострелять, пока ее готовят, похвастаться удалью и за стол. Невероятно насыщенный день.

И этот был такой же. Сегодня давали балет, и он как раз закончился, скрасив нам целых четыре часа. Звуков приближающейся кавалькады слышно не было, а значит, можно было развлекаться дальше.

— Ваше сиятельство.

Я обернулась и встретилась взглядом с графом Атленгом. Министр был хмур, как обычно, но губы в учтивой улыбке все-таки растянул. Не став ему отказывать в любезности, я ответила дружелюбной улыбкой и направилась к его сиятельству... Ах, да. Вас, должно быть, удивило обращение ко мне? Нет, ошибки не было. Теперь я и вправду носила графский титул, получив его в подарок от государя на свой девятнадцатый день рождения. Мне досталось графство, которым некогда владела тетка короля, и которое было конфисковано у нее перед изгнанием в Аритан, дабы ее светлости не взбрело в голову засесть в одной из своих нор на земле Камерата.

Теперь ко мне обращались – ваше сиятельство, а имя мое полностью звучало: графиня Тибад-Стренхетт, урожденная баронесса Тенерис-Доло.  Стренхетт в данном случае означало лишь то, что Тибад находится в королевском владении, где и останется, если я вздумаю выйти замуж. То есть титул, как и графство, достались только мне, но не моему роду. Поминания титула баронесса, как и имени рода, говорило, что я не замужем.

Заполучить подобного не доводилось ни одной из фавориток государя, какие были до меня. Да и фаворитам тоже. Впрочем, любимцам мужского пола все-таки везло больше, если говорить с практической точки зрения. Тот же Олив Дренг имел земли, подаренные ему государем, в личной собственности. И никто не смог бы оспорить его право на владение и отобрать дар, если, конечно, его сиятельство не сотворит нечто такое, что приведет к конфискации имущества. Но Дренг был слишком умен и предан Его Величеству, чтобы совершать подобные глупости.

Меня одаривали иначе, и дары были более чем щедрые, но ни один из них не давал мне самостоятельности. Так или иначе, я оставалась привязана к монарху: будь это земли, или поддержка в моих дела. Впрочем, главное, она у меня была.

— Доброго дня, господин министр, — поздоровалась я с Атленгом.

— Доброго дня, ваше сиятельство, — ответил граф. — Пройдемся.

— Извольте, — склонила я голову и, воспользовавшись предложенной рукой, направилась прочь от придворных, время от времени бросая на своего спутника любопытные взгляды.

Он вел меня подальше от лишних ушей, это я прекрасно понимала, только вот цели для разговора наедине не улавливала. Мы практически не общались за прошедшие два с небольшим года. Разве что раскланивались  и только. Признав Атленга за человека бесполезного, я не пыталась поддерживать дружбу, которая так и не успела когда-то начаться.

— У вас до меня дело, — сказала я, остановившись первой. — Думаю, нет смысла идти до границы с Самменом, нас уже не слышат. Что вы хотели, ваше сиятельство.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Он развернулся ко мне, окинул задумчивым взглядом, нисколько не смутив, и усмехнулся:

— А вы повзрослели, маленькая баронесса. Сильно повзрослели, будто вам и не девятнадцать, а все двадцать пять. Разумеется, не внешне, не сочтите за оскорбление. Я говорю об уверенности в себе.

Приподняв брови в ироничном изумлении, я полюбопытствовала:

— Вы только заметили мое взросление, ваше сиятельство? Впрочем, вы все эти годы старались держаться от меня подальше, так что ваше открытие неудивительно.