Закодированный - Алексей Слаповский

Алексей Иванович Слаповский

Закодированный

(сборник)

Синдром Феникса

Часть 1

Есть в Подмосковье такой городишко Чихов, но не спешите проверять по карте, там этого названия не отыщется – я его, честно скажу, придумал. Причем имеется в виду не созвучный Чихову город Чехов, поименованный в честь великого русского писателя, а совсем другой, обозначить его прямо я не решился, чтобы не обидеть реальных людей, оказавшихся вовлеченными в эту историю.

Итак, названия нет, но город точно есть.

И в нем жила, да и сейчас живет, женщина тридцати пяти лет – Татьяна Лаврина, продавщица круглосуточного магазина. Судьба и жизнь ее типичны: двое сыновей, выгнанный бездельник-муж, никакой поддержки, крутись, как хочешь. Вследствие этого и характер у нее тоже довольно типичный для нашего времени: резкий и решительный. Даже слишком: мужа могла бы и потерпеть, потому что Валерий Абдрыков (она отказалась от его фамилии при разводе) хоть не каждый день работал, но ведь и не каждый день пил, что по чеховским меркам считается вполне нормальным. Бывают, конечно, отклонения: человек каждый день работает и совсем не пьет или, напротив, совсем не работает и каждый день пьет, но это уже явления аномальные, которые малоинтересны.

Однажды ночью Татьяна сидела в своем магазине, находящемся на окраине города, и скучала.

От скуки ела шоколад и читала книжку. Съест кусочек, перевернет страницу. Еще кусочек, еще страница. Посмотрела на плитку шоколада – уже половины нет. Вздохнула, приложила ладонь к талии, решила, что хватит. Завернула остаток и спрятала под прилавок с глаз долой.

Тут зазвонил колокольчик, подвешенный к двери, и вошел Михаил Ерепеев, рослый парень лет примерно двадцати семи. А может, даже и тридцати. А может, даже и больше, но глаза у Михаила какие-то совсем еще подростковые: простые, бесхитростные и при этом неумело наглые. Именно так подростки хотят казаться смелее, чем они есть на самом деле. При этом они еще не знают, к чему стремятся в этой жизни. Михаил тоже не знал и, ожидая, пока наконец поймет собственные предпочтения и цели, устроился охранником в мебельный магазин, что наискосок от магазина Татьяны.

Вот он и зашел к Татьяне по-соседски, поздоровавшись вежливо, но и с некоторым юмором:

– Привет, давно не виделись!

Татьяна, кивнув, не глядя сняла бутылку пива с полки и поставила ее на прилавок.

– Взял бы уж сразу ящик, – сказала она довольно нелюбезно. – Ходит каждый час…

Михаил легким привычным движением сковырнул пробку открывалкой, что была привязана веревочкой (а то унесут), сделал пару глотков и резонно возразил:

– Ящик я сразу выпью. Неинтересно. А так я сижу, на часы смотрю. Час прошел – к тебе прогулялся. Быстрей время идет. Человек, Татьяна, когда ждет чего-то приятного, он не скучает!

– Ограбят, пока ты ходишь.

– Там сигнализация. А грабить – мебель такая, что не унесешь.

Михаил отпил еще пару глотков и сказал многозначительным голосом:

– Тань!

Татьяна, не отрываясь от книги, отозвалась:

– Чего?

– Невежливая ты, – упрекнул Михаил. – Человек к тебе пришел.

– Ты к пиву пришел, – уточнила Татьяна.

– Неправда. То есть вообще-то тоже, – частично согласился Михаил. – Одно другому не мешает.

Татьяна не хотела поддерживать беседу. Посмотрев куда-то сквозь Михаила, она спросила:

– Ты выпил?

Михаил понял смысл ее вопроса.

– Не надо гнать, Тань. Я быстро не пью, я не алкоголик.

А тем временем в город Чихов вошел некий человек.

Он вошел со стороны той самой окраины, где располагался магазин Татьяны, сторона эта была застроена домами деревянными и изредка кирпичными, то есть сельская по виду, но вид этот плохо различался: не горел ни один фонарь. Да при этом облачность: ни луны, ни звезд. И сказать о внешности этого человека пока ничего нельзя. Только слышно – покашливает.

Михаил, не дождавшись от Татьяны диалога, допил бутылку и пошел к двери.

Там остановился, подумал, обернулся:

– Тань, а ты замужем вообще?

– Тебе-то что? – удивилась вопросу Татьяна.

– Так. Спрашиваю, – уклонился Михаил.

– Ну – не замужем.

– А чего такая неразговорчивая?

А неизвестный человек все брел наугад.

Михаил же, вернувшись к месту прохождения службы, слонялся по магазину.

Магазин был большой, мебель стояла не просто так, а что-то из себя изображая.

Например, в одном углу соорудили кабинет начальника: массивный черный стол, кожаное кресло с высокой спинкой, книжные шкафы – все солидно, основательно, представительно. Михаил сел в кресло, покрутился в нем, потом вытянул руку с расстрельным указательным пальцем и внятно, внушительно произнес: «Пошел вон!»

Прогнав неведомого вредителя и исполнив начальнический долг, Михаил отправился отдохнуть в секцию мягкой мебели для гостиной. Прилег на пухлый белоснежный диван, закинул ногу на ногу и поманил кого-то пальцем. Но неведомый позванный или неведомая позванная, что вероятнее, не успели подойти: Михаил заметил, что чиркнул ботинком по обивке, оставив след. Он вскочил, поплевал на пальцы, потер – след исчез.

После этого Михаил посмотрел на часы и увидел, что пора опять пить пиво.

Татьяна клевала носом над книгой. Книга свалилась, хлопнулась на пол, Татьяна очнулась и пошла в подсобное помещение – умыться. В это время зазвонил колокольчик.

– Сейчас, – проворчала Татьяна, вытирая лицо и неприветливо глядя на себя в зеркало.

Она вышла и увидела возмутительную картину: оборванный, нечесаный, заросший бородой, да еще и какой-то паленый (даже запах ощущался) человек в грязных джинсах, драной футболке и кожаной куртке зашел себе преспокойно за прилавок, взял батон и стоит, видите ли, кусает батон, да еще при этом шарит глазами, высматривая, чего еще стащить.

Таня схватила швабру и крикнула:

– Это что такое? А ну, пошел отсюда! Милицию вызвать? Бомж поганый, марш! Сейчас как дам вот!

Слово у нее редко расходилось с делом: она пихнула человека шваброй. Тот от неожиданности покачнулся, запнулся, чуть не упал и закрылся руками, как ребенок, который боится.

Таня наставила на него швабру и спросила:

– Ты что это делаешь, а?

Человек посмотрел сквозь пальцы, раздвинув их, убрал руки от лица, убедившись, что большой опасности нет, откусил от батона и улыбнулся. И сказал, ничуть не стесняясь, а даже почти хвастливо, как бы предлагая за себя порадоваться:

– Ем!

Татьяна возмутилась:

– Ест он, ага! Наглость какая! Еще и выпить тебе?

– Спасибо, – поблагодарил человек и протянул руку к полке, где стояли бутылки с водой.

– Не тронь! – замахнулась Татьяна шваброй.

Человек отдернул руку.

– Чего засел? Иди отсюда! – приказала Татьяна.

Тут вошел Михаил.

Увидев постороннего мужчину, он, естественно, насторожился:

– Это кто?

– Да бомж какой-то! Обнаглел, прямо на моих глазах хотел обокрасть! – пожаловалась Татьяна. Впрочем, скорее не пожаловалась, а проинформировала, жаловаться было не в ее обычае.

Михаил тут же оценил ситуацию и начал действовать.

– Ваши документы! – потребовал он.

Человек смотрел на него и пытался понять:

– Документы?

– Документы, документы! Аусвайс в смысле. Показал быстро! Не хочешь?

Войдя в роль блюстителя порядка, Михаил все больше распалялся:

– Руки за голову, лицом к стене! Хлеб положи, ну!

Человек не положил хлеб. Он пожал плечами, удивляясь несуразности этого приказания, и объяснил:

– Я есть хочу.

Михаил вырвал у него батон и приказал:

– Молчи громче!

И хотел вернуть украденное Татьяне, но она отказалась:

– Да ладно, он его надкусал уже.

– Неважно! Сейчас я его отведу в милицию!

– Не надо, – сказала Татьяна. – Пусть уходит. Он, кроме хлеба, ничего и не взял.

Михаилу захотелось показать себя перед нею добрым человеком. Поэтому он предложил бомжу:

– Выбирай: или я веду тебя в милицию – или даю тебе три раза по шее. Предупреждаю: от меня есть шанс выжить, от милиции нет.

Всякий разумный житель нашей богом спасаемой (ибо больше некому) страны выбрал бы, конечно, не милицию, а частное лицо. Не потому, что от милиции, действительно, нет шанса выжить, но очень уж она у нас непредсказуема. Приведут тебя туда с одним делом, а возьмут совсем за другое. И потом, всякий милиционер есть одновременно и государственный служащий, и частное лицо, потому что у него ведь семья, дети, и все есть хотят, следовательно, общаясь с милиционером, ты общаешься как бы с двумя людьми сразу, и неизвестно, кто из них возьмет верх. Частное же лицо, оно и есть частное лицо, с ним можно договориться по-свойски, и вообще замечено, контакт на уровне не служебном, личном, у нас как-то безопаснее. И дешевле обходится. Но бомж поступил странно, неразумно. Глядя на Михаила вопросительно, он не ответил точно, а словно предположил: