Абандон. Брошенный город - Блейк Крауч

Блейк Крауч

Абандон. Брошенный город

Blake Crouch

Abandon

ABANDON by Blake Crouch © 2009.

This edition published by arrangement with InkWell Management LLC and Synopsis Literary Agency

© Самуйлов С. Н., перевод на русский язык, 2015

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

Посвящается Эйдану Краучу

На Западе прошлое очень близко. Во многих местах его все еще считают настоящим.

Слова признательности

Путь к завершению этой книги был долог, и я обязан выразить благодарность многим людям.

Ребекке и Эйдану – за то, что поделились этой историей. Жить с писателем далеко не всегда сладко, но мы с вами – одна команда. Люблю вас обоих.

Линде Аллен – за твою дружбу и неизменную поддержку, когда я более всего нуждался в ней.

Майклу Хомлеру – за то, что толкал меня в нужную сторону и был перфекционистом, как и я сам.

Анне Коттл и Мэри Эллис Кир – за бесценные подсказки на финальной стадии.

Джо Конрату, Греггу Гурвицу, Маркусу Сейки и Скотту Филипсу, большим писателям и замечательным людям, – за твердую поддержку, когда высота казалась недостижимой.

Дэвид Моррелл заслуживает целой страницы, но скажу так: ты – джентльмен и вдохновение, и знакомство с тобой – настоящее благословение.

Всем в моей местной писательской группе – Сюзанне Тирпак, Терри Джанттонен, Дагу Уокеру, Шэннон Ричардсон, Дайне Суон, Кейси Александр, Гейл Харрис, Нине Моутс, Хэз Сейд и Адаму Уотсону. Первым читателям: Сэнди Грин, Джордану Краучу, Клэй и Сьюзан Крауч, Джуди Джонстон и Анне Маркард.

Салли Ричардсон, Энди Мартину, Джорджу Уитту и Келли Рэгланду – за то, что сделали все это возможным и передали меня в самые лучшие руки.

Йеруну тен Бергу – за поразительную креативность и любовь к книгам.

Майклу Ричарду, Джо Фостеру, Дуэйну Смиту, Марианне Фурьер, Арту Холланду, Карен Суэй и Клайду Гиббсу – за то, что дали ответы на вопросы, которые я не смог найти в книгах.

Дайан Серафичи и Беверли Коулман в «Роки-Маунтин паблишерс» – за уточнение цитат.

Кэрол Эдвардс – за виртуозную редакторскую правку.

Потрясающим бариста в кафе «Стиминг бин», где и была написана бо́льшая часть книги.

И наконец групповое объятие Джорданам – Джону, Рут и Йену – за вашу поддержку и дружбу.

Четверг, 28 декабря 1893 года

Там, наверху, в тысяче футов отсюда, между утесами свищет ветер; здесь же, в этом Богом забытом городишке, все как будто уснуло, и погонщик мулов понимает – что-то не так. В двух милях к югу находится шахта Бартоломью Пакера «Годсенд»[1], и установленная там перемалывающая руду двадцатипестовая камнедробилка должна наполнять каньон глухим грохотом. Громыхание работающей машины – все равно что звон монет, и остановить ее могут только две вещи: Рождество и трагедия.

Он слезает с жеребца-альбиноса. Розовые ноздри коня раздуваются, его грязная грива смерзлась. Одноподпружное седло покрыто снежной коркой, его кожаная и тканевая части – мочила и чепрак – промерзли и сделались жесткими, как камень. Он знает, как успокоить животное, – растирает Джорджу шею, говорит с ним негромко и мягко, хвалит за хорошую работу и обещает теплую конюшню, корм и свежую воду.

Погонщик открывает сумку, достает пинту самопального вискаря, купленного в винном магазинчике в Силвертоне, и заливает в себя остаток – самогон обжигает пустой желудок ледяным пламенем.

По пояс в снегу он бредет к лавке и стучит в дверь. Лампы в заведении погасли, и большая плита в углу дремлет в отсутствие обычной здешней компании – рудокопов, больших любителей потолковать за табачком и кофе. Посетитель окликает хозяина, ступая по дощатому полу, проходит между полками, мимо сложенных штабелями ящиков и пухлых джутовых мешков с сахаром и мукой.

– Джессап! Это Брейди! Ты здесь?

Когда Брейди Сайкс выходит обратно из лавки, двенадцать мулов вытягивают сухие, жилистые шеи в его направлении. Он запускает руку в карман шинели, достает жестянку «Стар нейви» и кладет за щеку кусок табака, от которого его губы и десны за последний год окрасились в темно-багровый цвет.

– Какого черта? – шепчет мужчина.

Две недели назад, когда погонщик доставил сюда припасы, жизнь в этом шахтерском городке кипела вовсю. Теперь же, в сумерках приближающегося вечера, Абандон лежит перед Сайксом притихший и апатичный – улицы пусты, дощатые пешеходные дорожки заметены снегом, и нигде не видно ни одного следа.

Разбросанные по нижним склонам дома занесены по самые трубы, и ни одна из них не курится дымом, воздух чист и свеж.

К одиночеству Брейди не привыкать – в пути он нередко проводит по несколько дней кряду, один-одинешенек в диких, безмолвных местах. Но с этой тишиной все не так, здесь все обман. Человек чувствует исходящую от нее угрозу и с каждой секундой все больше проникается уверенностью: здесь что-то случилось.

Стена темных туч цепляется за пики скал, и вот уже снежинки ложатся на рукава его дождевика. Приходит ветер. Над дверью лавки звякают колокольчики. Скоро ночь.

Он идет по улице к салуну, в душе еще ожидая и надеясь нарваться на красотку-барменшу, Джосс Мэддокс, и получить от нее заряд восхитительного богохульства. Но в салуне ни души. Ни немой пианистки, ни хотя бы одного клиента… Не горят керосиновые лампы, не дышит теплом пузатая дровяная печка. В кружке на сосновой стойке бара замерзло пиво.

Дорожка к ближайшему дому лежит под нетронутым снегом – на сто ярдов у Брейди уходит пять минут.

Погонщик стучит в дверь и считает до шестидесяти. Пружинная защелка не сработала, и он, переступая порог без приглашения, даже в такой ситуации чувствует себя неудобно, вторгаясь в чужие владения.

В доме темно, и ему приходится щуриться.

Под посаженной в кадку елкой, на грязном полу валяются скомканные газеты – остатки Рождества.

На грубо сколоченном столе – нетронутые обильные блюда. Такое в тесном домишке из одной комнаты едят не каждый день – это рождественский обед.

Сайкс стягивает перчатку, дотрагивается до ветчины – холодная и твердая, как руда. Рядом стоит горшок с замерзшими в бульоне бобами. Кексы на ощупь скорее похожи на пемзу, чем на губку. Две зазубренные стеклянные ножки бокалов торчат вверх: хрустальные чаши раскололо замерзшее в них вино…

Погонщик возвращается к своему вьючному обозу, останавливается посредине улицы и, медленно поворачиваясь, чтобы его слова разнеслись по всем направлениям, кричит:

– Здесь есть кто-нибудь?

В огромной, равнодушной пустоши его голос и слабеющее эхо почти не слышны. Небо мрачнеет. Снег валит и валит. Церковь на северной окраине городка исчезает в метели.

До Силвертона двадцать семь миль, и его обоз вышел в путь еще до первого света. Мулам нужен отдых. Как и ему самому после проведенных в седле шестнадцати часов. Хотя перспектива провести ночь в Абандоне, в этой жуткой тишине, совсем его не радует.

Решив отвести животных в конюшню, Сайкс ставит ногу в стремя – и тут вдруг замечает что-то за домишками на южной окраине города. Он направляет Джорджа вперед, через глубокий снег между хижинами с декоративными фасадами, и, увидев, что привлекло его внимание, шепчет:

– Ну и дурень же ты старый!

Это всего лишь снеговик – тонкие ручки из еловых веток, сосновые шишки там, где должны быть глаза и рот, а на голове венок вместо короны.

Погонщик натягивает поводья, поворачивает Джорджа к городу и внезапно изумленно выдыхает:

– Господи Боже мой…

Он опускает голову, пытается унять гулко заколотившееся в разреженном воздухе сердце. Потом поднимает голову – девочка, на которую наткнулся его взгляд, все там же. Ей шесть-семь лет, она бледна, как призрак, и стоит в каких-нибудь десяти футах от него. У нее черные, как паровоз, волосы и под стать им угольные глаза – темные, радужки почти сливаются со зрачками и напоминают два мокрых камешка.

– Ну и напугала ж ты меня! – охает мужчина. – Что ты делаешь здесь, совсем одна?

Девочка отступает.

– Не надо, не бойся. Я не бука. – Брейди спешивается и идет к ней через снег. На ногах у нее снегоступы, и она проваливается в снег всего на фут, погонщик же тонет по пояс, и получается, что они как будто одного роста.

– Ты как? – спрашивает он. – Я уже не думал, что кого-нибудь здесь застану.

Снежинки в волосах девочки похожи на белое конфетти.

– Все ушли, – говорит она без всякого выражения, без слез, просто констатирует факт как он

есть.

– И даже твои папа и мама?

Она кивает.

– А куда они ушли? Можешь показать? – продолжает расспросы погонщик.

Девочка отступает еще на шаг. Засовывает руку под серую шерстяную кофту. Одинарного действия армейский револьвер – оружие тяжелое, и в детской ручонке он комично клюет дулом вниз, поэтому она держит его, как винтовку. Ошарашенный, Брейди только смотрит, как малышка возится с курком.