О молитве и трезвении - Серафим Карульский

иеросхимонах Серафим Карульский

О молитве и трезвении

Иеросхимонах Серафим был одним из последних русских афонских старцев-отшельников, подвизавшихся на суровой Карули. Скончался он осенью 1981 года. Живя высоко духовной жизнью, постоянно простираясь мыслью к Богу, он стяжал истинное богомыслие. Плоды его богомыслия и суть нижепомещаемые записки.

О молитве Иисусовой

Молитва эта имеет многие степени, от начальной до некончаемого совершенства. Нужно обратить внимание на то, что усвоение её душою находится в связи с вхождением внутрь себя вниманием, устремляясь к сердцу.

Два центра у нас: ум со вниманием (размышлением, разсуждением, памятью, представлением предметов…) — в голове, и самосознание себя с духовным ощущением, переживаниями различными — в сердце. — Так человек «разсечен» грехом, что, то, что было у него соединено в одно (в одну общую жизнь), то грех разделил на двое, и стал человек раздвоенный сам в себе. Как потерял самого себя, оказался в падении в болезненном, ненормальном состоянии в своей внутренней жизни.

В возстановлении же от падения сии два центра внутренней жизни соединяются в одно: «Ум, внегда с душею соединится, неизреченныя радости исполняется» — говорит преп. Никифор (Добротолюбие, т. V, 1966 г., стр. 179).

Молитва Иисусова, возстанавливающая от падения и очищающая, «далече разстоящее» — ум и сердце возсоединяет опять в одно.

И на всех ступенях сей молитвы Иисусовой, с самого начала совершается это соединение, доходя до совершенства, когда и молитва достигает высших степеней — нужно это знать и к этому вхождению в себя стремиться при каждой молитве, т. е. произнося молитву в уме или устами, привлекать в то же время свое внимание к сердцу.

Хотя в начале не зная точно где сердце («сердечное место»), достаточно знать, что оно там, где бьётся, т. е. приблизительно, и туда и привлекать внимание, главное, чтобы внимание не было в других местах, или, как бывает при разсеянии ума — неизвестно где. — «Безтелесное в телесном доме заграждати», — как говорит преп. Иоанн Лествичник (27, 6).

Внимание наше неудержанно везде может пребывать, устремляться по разным направлениям, напр. можем вспоминать какие либо случаи, и обстановку их, недавно или давно бывшие и тогда внимание пребывает в этих воспоминаниях, можем мысленно побывать в далеких странах, можем и в звездные пространства вселенной вознестись, разсматривая мысленно небесные тела, можем и к себе вернувшись мгновенно, внимать какой-либо части своего тела, и переводить внимание свое из одной части тела в другую — так может «скитаться» наше внимание, имея это в виду, нужно учиться наблюдать за ним — где оно? куда пошло? и это для того, чтобы вернуть его к сердцу, где его место во время молитвы, которой хотим заниматься — чтобы преуспевать в молитве. Да и вообще такое скитание ума — болезненное есть явление, чего не было изначала.

Во время молитвы нужно низводить внимание свое к сердцу, чтобы там пребывая вниманием, произносить молитву. Сердце законное убежище для ума, там должно ему укрываться и пребывать и жить, чтобы избегать влияния внешнего мира — «несть наша брань к крови и плоти, но к началом, и ко властем и к миродержителем тмы века сего» (Ефес. 6, 12). «Аще убо тма есть настоящий век, бежим от него, бежим помышляюще, яко ничтоже обще есть нас со врагом Божиим («Не любите мира… все, еже в мире, похоть… есть — несть от Отца» 1-е Иоан. 2, 15–16), но подражая Отцам нашим, сущее в сердцах наших сокровище взыщем… Несть бо мощно с Богом примирения, аще не первее к себе возвратимся» (преп. Никифор): с Богом примирения и приближения к Нему — молитва ищет, и есть она «возношение ума и сердца к Богу» и потому потребно первее к себе возвратиться (еже есть соединение ума с сердцем), тогда только и будет возможно «ума и сердца к Богу возношение».

Так что, во время молитвы, внимание должно весь мир оставить, все внешнее, вне нас сущее и внимать сердцу своему, тут его останавливать и оттуда возносить молитву ко Господу, — из внешнего мира в тело, а в теле — в одном только месте — «над сердцем» должно стоять вниманию «и зреть во глубину его». И в теле не давать вниманию переходить в разные места, особенно вниз, но только «над сердцем» стоять недвижимо — так делая может человек преуспевать в молитве, т. е. — входя в себя.

Тогда «прививается» молитва к сердцу, переходит в сердечную, усваивается в собственность души, обращается в спасительную и блаженную привычку и потребность, делается непрестанною, соединяя молящегося с Господом «в един дух» — «прильпе душа моя по Тебе, мене же прият десница Твоя».

Если же не внимать сердцу на молитве, то и помыслов остановить невозможно, все будут приставать к душе и разсеивать молитву.

Так что — «сиди дома»! внимая и молясь, заключая сознание свое в сердце — Царствие — внутрь! — «се бо Царствие Божие внутрь вас есть» (Лук. 17, 21).

Сердце — законное убежище уму — это дар от Господа: что можешь ты лучше придумать?!

Что есть «действо Духа»?

«Двема образы приобретается действо Духа, еже в Крещении таинственно прияхом» (преп. Григорий Синаит, славян. Добротолюбие, лист 113 на обороте).

— Что есть «действо Духа»?

Действо Духа есть «действо благодати» в молящемся, и есть — сила огня духовного». Действо Духа совершается у молящегося во время умно-сердечной молитвы, когда происходит «соединение»: действо человека и действа благодати, свободы человека — с волей Божией, ума — с сердцем: человек, имея область для свободно разумного действования своего — ум, умом внимает Господу и молитве, а благодать, живущая от крещения в душе «верного» пребывает и действует в своей области, т. е. в сердце, и когда оба действа сойдутся, сливаются в одно, т. е. одновременно действует и благодать и сам человек — каждый в своей области, что и бывает во время умно-сердечной молитвы, тогда и возгорается «действо Духа». Таким образом, человек своими усилиями, при свободном к тому желании, внимает уму своему, отгоняя помыслы (вообще говоря — воспоминания многоразличные) и направляя ум к («безвидному») Богу, тем начинает приближаться к живущей в сердце его благодати и ощущать в себе действо её — вот это и есть «соединение», о котором говорит преп. Григорий Синаит на листе 115 на обороте.

О хранении внутренней чистоты

Место чистоты — отношение. Непонятно? Хочешь чистоты? она в своем месте пребывает… Когда видна всякая нечистота и ощущается побуждение к ней, отношение ко всему такому законченно-отрицательное сохраняет чистоту сердца. Это и дивно: при наличии и близости нечистого, при ощущении его отношение сердечное (отрицательное) ставит человека превыше всего нечистого, в область чистоты! И даже тогда-то чистота истинная поселяется в сердце, когда нечистота окружает душу. Иначе и самое желание чистоты ненадежное, непроверенное.

Так устроено! Так дивно! Как раз то, что и нужно земнородному, не могущему в условиях земной жизни не встречать многообразной нечистоты, но она не может вредить ему, когда он твердо отрицательно относится к ней: «не соизволяю!»

Один шаг до чистоты, но нужно знать чего держаться, когда является нечистое пред сознанием — «отношение» храни тогда! — И не повредит тебе!

О земном странничестве

Тяжело (скорбно) жить в суете, безсмыслии жизни сей («дурная безконечность» — работать, чтобы жить…) — это так когда полагать в ней все…, а если по Апостольскому: «требующии мира сего, яко не требующии», странник на земле — всё «мимоходом», в «пол-сердца» — то легко! Это то же, что и у Отцов — «будь в жизни сей, как будто ты давно умер…» тогда — легко! Ибо сердце свободно тогда жить своею надеждою, в реальности которой оно так ясно убеждается день за днем… А жизнь сия и недостойна иного отношения, идущего к вечности, только как — «мимоходом» проходить ее день за днем… на то бо и сотворена, предназначена быть «полем» проходящих к вечности верою о Творце-Господе зовущем в жизнь иную «обещания ради будущих благ». Эта легкость и есть признак найденного (опытом) правильного о ней понятия — такова она есть! Чего не зная, тяготится человек, «разочаровываясь» на каждом шагу.

От мира сего нужно отделяться хотящему спастись — противопоставляться внутрь-пребыванием: это тоже относится к приготовлению к смерти, к уходу — отделяться от внешнего, дело, или устроение «странника» на земле… горнего ищущего Отечества.

А отождествление себя со внешним — разслабление и слияние есть и — нет ухода!

«Горняя мудрствуйте…, вышнего ищите, идеже есть Христос» (Кол. III, 1, 2). Христианство — уход есть от внешнего мира сего: «начало иного жития вечного» — где же оно? начало это? — значит забываешь главное — смысл дела Христова! И жизни земной!