Гарри Поттер и Комната Секретов - Джоанн Роулинг

Джоанн Роулинг

Гарри Поттер и Волшебный камень

Глава первая

Самый ужасный день рождения

Уже не в первый раз в доме номер четыре по Бирючиновой аллее за завтраком разгорелась ссора. Мистер Вернон Дурслей был разбужен слишком рано утром громким уханьем, доносившимся из комнаты племянника Гарри.

— Третий раз на этой неделе! — прорычал он с другого конца стола. — Если ты не можешь справиться со своей совой, значит, придется от нее избавиться!

Гарри, в который уже раз, попытался объяснить.

— Ей скучно! — воскликнул он. — Она привыкла летать где захочет. Если бы вы разрешили хотя бы выпускать ее по ночам…

— Я что, похож на идиота? — фыркнул дядя Вернон, и кусок яичницы, прилипший к его кустистым усам, покачнулся. — По-твоему, я не знаю, чем это кончится, если ты выпустишь свою мерзкую сову?

Он и его жена Петуния обменялись мрачными взглядами.

Гарри попробовал было спорить, но его доводы заглушил громкий звук отрыжки, раздавшийся со стороны сына Дурслеев, Дудли.

— Хочу еще бекона.

— Возьми со сковородки, кисочка, — сказала тетя Петуния, обласкав затуманенным от нежности взором массивное тело сына. — Тебе нужно как следует поправиться, пока есть такая возможность… Не нравится мне то, что ты рассказываешь о школьной еде…

— Чепуха, Петуния, когда я учился в «Смылтингсе», никогда мы там не ходили голодными, — с жаром возразил дядя Вернон. — Дудли ест вволю, правда, сынок?

Дудли, такой большой, что его задница не умещалась на стуле и свешивалась по бокам, ухмыльнулся и повернулся к Гарри.

— Передай сковородку.

— Ты забыл волшебное слово, — раздраженно сказал Гарри.

Воздействие этих простых слов на остальных членов семьи было потрясающе: Дудли поперхнулся и свалился со стула с грохотом, от которого содрогнулась вся кухня; миссис Дурслей тоненько взвизгнула и прижала ладони ко рту; мистер Дурслей подскочил, и вены отчетливо выступили у него на висках.

— Я имел в виду «пожалуйста»! — быстро пояснил Гарри. — Я не имел…

— Я ТЕБЕ ЧТО ПРИКАЗЫВАЛ! — зарокотал дядя, разбрызгивая слюну по столу. — НИЧЕГО ЭТОГО… НА БУКВУ «В» В НАШЕЙ СЕМЬЕ!

— Но я…

— КАК ТЫ СМЕЕШЬ ПУГАТЬ ДУДЛИ! — рычал дядя Вернон, стуча кулаком по столу.

— Я всего лишь…

— Я ТЕБЯ ПРЕДУПРЕЖДАЛ! В МОЕМ ДОМЕ — НИ СЛОВА О ТВОЕЙ НЕНОРМАЛЬНОСТИ!

Гарри перевел взгляд с багровой физиономии дяди на бледное лицо тети, тщетно пытавшейся поднять Дудли на ноги.

— Ладно, — сказал Гарри, — всё…

Дядя Вернон сел, пыхтя как загнанный носорог, не спуская с Гарри пристального взгляда маленьких злобных глаз.

С того самого момента, как Гарри вернулся из школы на летние каникулы, дядя Вернон обращался с мальчиком так, как будто он был бомбой, готовой в любую минуту взорваться, и всё потому, что Гарри действительно не был нормальным ребенком. Точнее сказать, он был настолько не нормальным, насколько это вообще возможно.

Гарри Поттер был колдун — колдун, только что закончивший первый класс «Хогварца» — школы колдовства и ведьминских искусств. Семейство Дурслеев было в ужасе от перспективы провести с ним лето, но их чувства не шли ни в какое сравнение с тем, что испытывал сам Гарри.

Тоска по школе мучила его так, что это было похоже на постоянную острую боль в животе. Он скучал по замку с его привидениями и потайными переходами, скучал по занятиям и преподавателям (разве что не по Злею, учителю зельеделия), по утренней почте, которую разносили совы, по своей кровати под балдахином, по дружеским чаепитиям с дворником Огридом в его хижине на окраине Запретного леса, и, конечно же, по квидишу, самой популярной спортивной игре колдовского мира (шесть высоких шестов с кольцами, четыре летающих мяча, четырнадцать игроков на метлах).

Все книги заклинаний, волшебная палочка, колдовская одежда, котел и суперсовременная метла «Нимбус-2000» были заперты дядей Верноном в шкафу под лестницей в ту самую минуту, как Гарри приехал домой. Какое было Дурслеям дело до того, что Гарри выгонят из команды, если он не будет тренироваться и за лето потеряет форму? Какое им дело до того, что ему придется идти в школу, не выполнив ни одного домашнего задания? Будучи так называемыми муглами (людьми без единой капли волшебства в крови), Дурслеи считали, что колдун в семье — это несмываемый стыд и позор. Дядя Вернон даже Хедвигу, Гаррину сову, запер в клетке, чтобы прекратить общение племянника со знакомыми колдунами.

Внешне Гарри совершенно не походил на остальных членов семьи. Дядя Вернон был крупный мужчина с бычьей шеей и огромными черными усами; тетя Петуния — костлявая, с лошадиным лицом; Дудли — светлоголовый, розовый, свиноподобный. А Гарри был маленький, худенький мальчик с яркими зелеными глазами и угольно-черными непослушными волосами. Он носил круглые очки, а его лоб украшал тонкий шрам в форме зигзага молнии.

Именно этот шрам и делал Гарри таким особенным, даже среди колдунов. Этот шрам представлял собой единственное свидетельство загадочного прошлого, тех событий, в результате которых мальчик оказался на пороге дома Дурслеев одиннадцать лет назад.

В возрасте одного года Гарри непостижимым образом поборол злые заклятия величайшего черного мага всех времен, лорда Вольдеморта, чье имя многие колдуны и ведьмы до сих пор не отваживались произносить вслух. Родители Гарри погибли в сражении с ним, но сам мальчик лишь получил необычный шрам, и почему-то — никто так и не смог понять, почему — колдовские силы покинули Вольдеморта в тот самый миг, когда он попытался убить Гарри.

Так-то и получилось, что маленький колдун был воспитан в семье сестры своей погибшей матери. Гарри провел в этой семье десять лет. Он верил, что шрам остался ему на память об автомобильной аварии, погубившей его родителей и не понимал, как ему удается творить всякие загадочные вещи, иногда даже помимо собственной воли.

Потом, ровно год назад, Гарри получил письмо из «Хогварца», и всё тайное стало явным. Гарри занял подобающее место в колдовской школе, где он сам и его шрам были знамениты… но теперь учебный год кончился, и он на лето вернулся к Дурслеям, и с ним опять обращались как с дурной собакой, которая к тому же извалялась в чем-то вонючем.

Дурслеи даже не вспомнили, что сегодня у Гарри день рождения, и что ему исполняется двенадцать. Конечно, он на многое и не рассчитывал; ему никогда не дарили подарков, а уж тем более не пекли пирог — но все-таки, чтобы совсем забыть…

Как раз когда Гарри это подумал, дядя Вернон важно прокашлялся и сказал:

— Сегодня, как мы все знаем, особенный день.

Гарри поднял взгляд, едва осмеливаясь верить собственным ушам.

— Очень может быть, что этот день станет величайшим днем в моей карьере, — продолжал дядя Вернон.

Гарри снова уткнулся в свой бутерброд. Ну, конечно, — подумал он горько, — дядя Вернон говорил об этом дурацком ужине. Он уже две недели не говорил ни о чем другом. На ужин был приглашен владелец богатой строительной компании с женой, и дядя Вернон очень рассчитывал заключить с ним крупную сделку (компания дяди Вернона производила сверла).

— Пожалуй, нам стоит еще разок прорепетировать, что и как мы будем делать, — решил дядя Вернон. — К восьми часам всем следует занять заранее определенные позиции. Петуния, ты будешь…?

— В гостиной, — с готовностью ответила тетя Петуния, — я буду ждать, чтобы сразу же с милой улыбкой поприветствовать их в нашем доме.

— Отлично, отлично. Дудли, ты?

— Я буду ждать у двери, чтобы вежливо открыть ее перед ними, — Дудли скорчил рожу в противной, жеманной улыбке: — Позвольте взять ваши пальто, мистер и миссис Мэйсон?

— Они от него с ума сойдут! — в восторге закричала тетя Петуния.

— Прекрасно, Дудли, — похвалил дядя Вернон. Затем он повернулся к Гарри. — А ты?

— Я буду у себя в комнате, буду вести себя тихо и делать вид, что меня нет, — без интонации проговорил Гарри.

— Совершенно верно, — с премерзким выражением подтвердил дядя Вернон. — Я провожу их в гостиную, познакомлю с тобой, Петуния, и предложу напитки. В восемь пятнадцать…

— Я приглашу всех за стол, — отрапортовала тетя Петуния.

— А ты, Дудли, скажешь…

— Позвольте проводить вас в столовую, миссис Мэйсон? — заученно подал свою реплику Дудли, предлагая свернутую жирным кренделем руку невидимой даме.

— Ах ты мой маленький джентльмен! — едва не прослезилась тетя Петуния.

— А ты? — грозно прищурился на Гарри дядя.

— Я буду у себя в комнате, буду вести себя тихо и делать вид, что меня нет, — скучно пробубнил Гарри.

— Вот именно. Теперь. Следует задуматься, как самым непринужденным образом сказать за ужином несколько комплиментов. Петуния, есть идеи?