Забытые тексты, забытые имена. Выпуск 1 - Александр Аммосов

Забытые тексты, забытые имена: Выпуск 1

Александр Аммосов

Александр Аммосов

При составлении использованы издания:

[Аммосов, А.] Последние дни жизни и кончина Александра Сергеевича Пушкина: Со слов бывшего его лицейского товарища и секунданта Константина Карловича Данзаса СПб. 1863 г. Издание Я.А. Исакова.

А.Н. Аммосов. Стихотворения. «Поэты 1860-х годов». Из серии «Библиотека поэта» (малая серия). Издание третье. Ленинград, «Советский писатель», 1968.

Все публикуемые тексты приведены в соответствие с правилами современного русского языка.

Поэт, гражданин, защитник Отечества

«К концу двадцатого века типографии будут продаваться на снос.

Их никто не покупает,

Никто даром не берёт.

Люди станут опять свободны от «пишущей братии», – и может быть, тогда выучатся танцевать, устраивать рауты, полюбят музыку, полюбят обедню, будут опять любить свято и чистосердечно. Будут счастливы и серьёзны…» Так писал в десятых годах двадцатого века Василий Васильевич Розанов. Александр Николаевич Аммосов, пожалуй, считал ровно наоборот: иное время, иные нравы, иное отношение к культуре и литературе. Это было время, когда литература утверждала в обществе высокие принципы свободы и достоинства человеческой личности, нравственности и гуманизма, когда быть причастным к литературе считалось не только почётно, но и модно.

Однако Александр Николаевич Аммосов, в отличие от многих своих собратьев по перу, не отличался ни гордыней, ни честолюбием.

Его можно было бы считать «чернорабочим» от литературы, если бы не очевидный талант, светлый юмор и лёгкий слог, присущий как его поэзии, так и его прозе.

Очень многие знают романс Константина Лядова «Колокольчик» и песню «Хасбулат удалой», ставшую народной. Но мало кто помнит их автора – поэта и офицера, участника всех войн Российской Империи, выпавших на его время, награждённого за личное мужество золотым оружием «За храбрость».

Аммосов Александр Николаевич родился 21 сентября (3 октября) 1823 года, умер от последствий тяжёлых ранений 24 августа (5 сентября) 1866 года. Происходил из дворян Петербургской губернии. Отец, генерал-майор Н.А. Аммосов (1787–1868), – изобретатель парового отопления – «аммосовских печей», которые впервые были применены в Зимнем дворце для обогрева здания. Николай Алексеевич дал сыну хорошее домашнее образование. По окончании Петербургского университета (1845) Александр поступил юнкером в Люблин, егерский полк; в том же году в сражении с горцами ранен в голову. Участвовал в 1849 в походе в Венгрию, а в 1853–1855 в Крымской войне на Дунае и в Севастополе. Во время Кавказских походов 1859–1863 годов, Александр Аммосов служит под командой Константина Карловича Данзаса – бывшего секунданта Александра Пушкина, сосланного на Кавказ «за недонесение» о дуэли. От Данзаса он узнаёт подробности этой дуэли, лёгшие впоследствии в его книгу «Последние дни жизни и кончина А.С. Пушкина». В годы Польского восстания 1863 года Александр Аммосов находился в составе русской армии в Польше. После завершения военной карьеры Александр Николаевич перешёл на гражданскую службу, получил чин статского советника и до своей смерти работал управляющим Волынской палаты государственных имуществ.

Александр Николаевич Аммосов был неистощимый весельчак, несмотря на последствия тяжёлых ранений, полученных им на военной службе. Его экспромты и эпиграммы на известных петербургских и российских деятелей имели широкое хождение в «свете».

Согласно свидетельству Петра Шумахера и ещё нескольких знатоков из числа современников, Александр Аммосов также являлся одним из соавторов Козьмы Пруткова, написав «за него» по крайней мере два стихотворения («Запятки», «Пастух и молоко», возможно и другие), едва ли не лучшие в наследии «гениального стихотворца».

Современники знали Александра Николаевича не только как поэта и мастера меткого слова, но и как прекрасного рассказчика и сочинителя многочисленных анекдотов.

Своеобразие лирики Александра Аммосова, во многом традиционной, альбомной, придают прозаизмы и разговорные интонации. Его сюжетные вещи об «униженных и оскорблённых» лишены всяческого социального подтекста, но благодаря меткости языка и авторской способности к сопереживанию своим героям, его персонажи воспринимаются удивительно живо, при всей своей социально-бытовой конкретике. Нередко Александр Аммосов использует народные приёмы «перепева», оставаясь при этом узнаваемым и самобытным автором.

В данном издании публикуются только те произведения, авторство которых не подвергается сомнению. Современники Александра Николаевича знали гораздо больше сочинений Аммосова, однако не все они принадлежали его перу.

Надеемся, что читателю будет небезынтересно вспомнить талантливого русского литератора и патриота своего Отечества – Александра Николаевича Аммосова.

В.М.

Стихотворения

Элегия

«Хас-Булат удалой!Бедна сакля твоя;Золотою казнойЯ осыплю тебя.

Саклю пышно твоюРазукрашу кругом,Стены в ней обобьюЯ персидским ковром.

Галуном твой бешметРазошью по краямИ тебе пистолетМой заветный отдам.

Дам старее тебяТебе шашку с клеймом,Дам лихого коняС кабардинским тавром.

Дам винтовку мою,Дам кинжал Базалай,Лишь за это своюТы жену мне отдай.

Ты уж стар, ты уж сед,Ей с тобой не житьё,На заре юных летТы погубишь её.

Тяжело без любвиЕй тебе отвечатьИ морщины твоиНе любя целовать.

Видишь, вон Ямман-СуМоет берег крутой,Там вчера я в лесуБыл с твоею женой.

Под чинарой густойМы сидели вдвоём,Месяц плыл золотой,Всё молчало кругом.

И играла рекаПерекатной волной,И скользила рукаПо груди молодой.

Мне она отдаласьДо последнего дняИ аллахом клялась,Что не любит тебя!»

Крепко шашки сжималХас-Булат рукоятьИ, схватясь за кинжал,Стал ему отвечать:

«Князь! рассказ длинный твойТы напрасно мне рёк,Я с женой молодойВас вчера подстерёг.

Береги, князь, казнуИ владей ею сам,За неверность женуТебе даром отдам.

Ты невестой своейПолюбуйся поди,Она в сакле моейСпит с кинжалом в груди.

Я глаза ей закрыл,Утопая в слезах,Поцелуй мой застылУ неё на губах».

Голос смолк старика,Дремлет берег крутой;И играет рекаПерекатной волной.

Серенада

Город спит в дали туманной,Освещён лишь бельведер,И играет иностранныйНа гитаре офицер.

Звучно стройная гитараИзливает нежный стон:«Сага mia, mia сага! [1]Выйди, выйди на балкон!»

Полны слёз слова живые,Но безмолвен бельведер,И опять «о сага mia!»Продолжает офицер.

Голос плакал музыканта;Вот услышали его…Из окна – Maria santa! [2] —Чем-то облили всего!..

Жаль мне нового мундира, —Maledetto [3] бельведер!..И в волнах ГвадалквивираСтал купаться офицер…

«Не позабудь меня вдали…»

Не позабудь меня вдали,Не разлюби меня в разлукеИ на страдальческие мукиПривет участия пошли.

Гони коварные мечтыВ порыве пылких увлечений.Не позабудь моих молений,Не разлюби молиться ты!

Чтоб счастье наше не моглиСгубить навеки злобы руки,Не позабудь меня в разлуке,Не разлюби меня вдали.

Колокольчик

Я простился и помчался,Мыслью, сердцем был с тобойИ звенел, и заливалсяКолокольчик почтовой.

Было скучно мне и больно,Пыль клубилась предо мной;Грустно слушал я невольноКолокольчик почтовой.

Сердце больше не страдает;Но с тех пор ему поройЧто-то всё напоминаетКолокольчик почтовой.

Отрывок из письма

(Посвящается Г.И. Сокольскому)

«…Что это за город!? Справедливый боже!Ни одной заезжей, незнакомой рожи…Не с кем перемолвить «конфиденциально»:Все глядят так тупо, так официально!И во всём такая «мерзость запустенья»,Только что и слышишь: «долг» и «исполненье»…Но при настоящем пониманье долга —Кажется порядка не дождаться долго!Здешний пол прекрасный в разговорах плоскихМне напоминает попадей московских;Слушая их речи, видя одеянье, —Неужели, мыслишь, это «перл созданья»?Здесь меня сначала очень уважали:Тридцать два семейства оженить желали;Тридцать три девицы мне романсы пели —И при каждом слове девственно краснели;Каждая альбом мне робко подносилаИ стишков на память написать просила;Измаравши бойко нежную страницуИ себя сравнивши с мрачною гробницей —И прося стихами нежного вниманья,Всё-таки я медлил бракосочетаньем…

Вследствие такого долгозамедленья,Обо мне «мамаши» изменили мненье:Вдруг я очутился и «масон» и «красный» —И меня в семейство принимать опасно, —Что во мне гнездятся «вольные идеи»…(Так и жду, что скоро попаду в злодеи!)Потерял совсем я их благоволенье!Вот судья уж не был третье воскресенье!

Я ему за это очень благодарен:Глуп непроходимо этот тучный барин;С ним скучаешь страшно; после ж посещеньяОстаётся долго некое затменье…

Помнишь, как с тобою мы порой мечтали:Рим, Париж и Лондон быстро посещали —И роскошно плыли по водам Лемана,И виднелась влево пышная Лозанна,И Шильон угрюмый, Байроном воспетый… [4]Все теперь трущобой заменилось этой.

Застрелился б с горя в этом заточенье!Не хочу доставить только развлеченьеЖителям: ведь право, из такого вздораНа полгода верно будет разговора!..»

Пародия на стихотворение г. Некрасова «Тройка»