Колыбельная под окном - Наталья Щеглова

Наталья Щеглова

Колыбельная под окном

В вечерних новостях ведущий радостно сообщил, что сегодня утром полиция провела успешный рейд против малолетних преступников, грабивших машины службы доставки. Несколько бандитов убито, много раненых, основная масса схвачена и задержана. Так что все продукты, заказанные к праздничному столу честными гражданами, будут доставлены стопроцентно. С Великим праздником Пасхи вас, горожане и горожанки!

Ночью небольшая группа уцелевших детей-бандитов грелась у огня в заброшенном маленьком городе посреди леса. Мегаполис подошел к городу вплотную, и скоро эти развалины должны быть снесены и застроены заново.

Семеро детей были голодны и несчастны. Впрочем, на костре, на вертеле, маленький мальчик вращал четыре сочные тушки, и ребята глотали слюни, ожидая ужина.

— Что это хоть было? — повела носом в сторону вертела хорошенькая девочка.

— Даша, какая тебе разница?! — возмутилась черноволосая девочка постарше. — Мясо ведь!

— Дикие голуби, — снисходительно пояснил мальчик. — Я знаю место, где они еще водятся. Но это — на самый крайний случай.

— Мы их — беречь! — возмутилась черненькая девочка. — А они — вымрут!

— Не вымрут, — спокойно заверил мальчик.

— Коля, долго еще? — спросил самый взрослый и самый крупный мальчик.

— Потерпи, — ответил Коля.

Все замолчали, думали о своем и — терпели.

Думали, в основном, о том, что впереди — три дня выходных. Три дня будет усиленно работать полиция, но больше никто на работу не выйдет. Даже служба доставки — празднует. Не сделал запасы — голодай.

— В прошлом году на Пасху было теплее, — сказала черненькая девочка.

Смуглый вихрастый Паша нечаянно очень громко вздохнул. Все посмотрели на него, но спрашивать ни о чем не стали. Помнили, как в это время в прошлом году они его нашли, что тогда Павлик рассказывал и как долго плакал.

— И как делить? — вдруг растерялся Коля.

— По голубю на двоих, — скомандовал самый старший мальчик Витя. — Тебе — маленькую целиком.

Никто не спорил, только глаза заблестели ярче от радости — дождались!

— Косточки — Барсику, — невольно скопировал Витины интонации Коля.

— Так пойдет, — вздохнула черненькая девочка, — сожрем мы твоего Барсика!

— Да ну тебя, Саша, — рассердился Виктор. — Ешь!

В золе пеклась и картошка, соль была. Не было только хлеба, но и так, вроде, сытно поели.

— С праздником! — повеселел Антон. — Эх, ещё бы чтоб потеплее было!

— Оставили бы что-нибудь на завтра, — сказал Виктор не очень убежденно и добавил деревяшек в огонь.

— Еще! — попросил его Сашка — одногодок и друг Антона.

— Нельзя, чтобы сильно горело. Заметят. Полиции захотелось? Мало утром было? — зашикали на него ребята.

Дети сдвинулись поплотнее друг к другу.

— А знаете, — мечтательно заговорила Даша, — давным-давно, когда дома ещё не закрывались все снизу на железную дверь, и когда люди ходили сами в магазины, а магазинов было много разных… Супермаркеты, маленькие магазины, хлебные — отдельно, рыбные — отдельно, для овощей — отдельно… Когда не заказывали всё в службах доставки… Когда спички были деревянными… Когда дети учились в специальных домах, которые тоже назывались «школами»… Вот тогда была такая традиция. Дети рано утром в Пасхальное воскресенье ходили по домам, стучались в двери, говорили: «Господь воскрес», и им отвечали: «Воистину воскрес» и давали яичко или что-нибудь вкусное. Конфету, например.

— Фантазерка! — не одобрил Дашу Витя.

— Мне баба Даша с баб Машей рассказывали! — уверенно заявила девочка.

— А что такое «яичко»? — спросил Коля.

— Не знаю, — пожала плечами Даша. — Что-то, наверное, печёное.

— Еда — это уже хорошо, — отрезала Саша.

— В следующий раз, когда грабанем доставку, я нарочно поищу это «яичко», — решил Антон.

— Открывали двери! — покачал головой Витя. — Я старше всех, а такого не помню. Двери всегда закрыты снизу. Если нет специальной карточки — не войдёшь.

— На кой входить?! — запротестовал Антон. — Наверняка и там всё забронировано! Везде видеокамеры. Я один раз попадался. Взяли меня из спецприёмника в поликлинику. Из лаборатории я удрал, спрятался в другой лаборатории, где видеокамеру заклинило. Туда-то я за роботом пролез, а обратно — неделю не мог выбраться! Трех человек только и видел. За неделю! А еды — вообще никакой. Хотел сдаться. Если бы за анализами не приехали — умер бы. Нет, меня в дом не заманишь! Ничего там нет! Стены, видеокамеры, двери стальные, стеллажи… Больше — ни-че-го!!! Я вам гарантирую!

— Это же поликлиника! — не хотел верить Коля. — Чего ты путаешь!

— Нет, я помню, — прошептала Саша. — Дома было хорошо…

— Да они даже в дома не входили, — пояснила Даша.

— Фигня! — заявил Сашка. — Не было такого. Чтобы просто так тебе кто-то дал конфету! Она же дорогая! Я знаю!

— А еще на Рождество, — продолжала мучить детей Даша, — надо было нарядиться и ходить по улицам, петь около домов специальные песни. И тогда хозяева выходили из домов, слушали наряженных певцов и давали им деньги.

Дети истерично расхохотались.

— Ночью? — не верил Антон.

— Ой, не могу, — держался за живот Колька. — «Выходили и слушали!» Барсик, ты слышал?

— Завралась! — откомментировал Витя. — Ты с утра до ночи поёшь на улице — кто к тебе выходит? Кроме полиции? Если только что в окно бросят. Ты хоть раз видела, кто бросает?!

— А зачем?! — обиделась Даша. — Вчера сколько картошки тебе с первого этажа прямо под ноги положили. Как доставка! Все поели! Значит — не зря я целый день пела! Скажи только, что зря!

— Доставка! — огрызнулся Витя. — Я её по всей улице собирал. Рассыпалась…

— Деньги — это лучше, чем картошка, или хуже? — спросил Коля.

Дети долго выпытывали у Даши подробности и доказывали ей, что такой странной традиции никогда не существовало и существовать не могло. В конце концов они очень устали, легли и задремали, а небольшая лохматая собака — Барсик — всё ещё догрызала оставленные ей косточки и чутко слушала ночные шорохи и звуки.

Спать было холодно. Ребята проворочались несколько часов и поднялись.

— Пойдемте в город! — решил Витя.

Никто его ни о чем не стал спрашивать. Встали и пошли. В большом городе жили огромные крысы, и Барсика дети брать не хотели, но собака, обычно послушная, скулила, лаяла и всё равно увязалась за детьми.

Несколько шагов — и малолетние бомжи оказались среди спящих небоскрёбов, в городе с полностью компьютеризированным производством.

— Знаешь, Даша, пой! — вдруг предложил Витя.

— Что?! — удивилась Даша.

— Что-нибудь, — сам не знал Витя. — Специальное…

— Не надо, — тихо запротестовали ребята. — Полицию вызовут! Не надо.

Но Даша запела первое, что пришло ей в голову, и почему-то это оказалась колыбельная.

За печкою поёт сверчок,Угомонись, не плачь, сынок,Там за окном морозная,Светлая ночка звездная…

Неожиданно, в одном из домов, на третьем этаже, слабо засветилось окно за бронированными стёклами.

— Полицию вызывают, — не успел договорить Антон, как перед детьми бесшумно и настежь отворилась двойная стальная дверь.

На улицу вышел взлохмаченный толстячок в тапках и в куртке, надетой на пижаму.

— Только лёг, — ругался он, бесстрашно приближаясь к ребятам. — Столько куличей выпек, столько пасх сделал — переволновался. Ещё от семьи — столько писка! Мал мала меньше.

Толстячок оглядел группу и его взгляд остановился на Коле.

— Одни девчонки, — проворчал он, разглядывая близоруко разволновавшегося Кольку. — Лучшие повара — мужики. Правильно я говорю?

— Правильно, — прошептал еле слышно Колька.

— Пойдем, — зевнул толстячок. — Где пятеро, там и мальчик.

— У меня — собака, — прошептал Коля.

— Это хорошо, — зевнул толстячок снова. — Где шестеро и кошка, там и собака.

Колька схватил Барсика на руки и юркнул в дверь раньше толстяка.

Ребята почти не дышали от волнения. Боялись спугнуть чудо. Вот, рядом с первым светлым, озарилось и второе окошко на третьем этаже. Вот оба погасли. А дверь уже давно закрыта перед детьми намертво.

— Пой дальше, — попросил Дашу Антон.

— Пройдем немного, — велел Витя.

Ребята прошли мимо какого-то странного невысокого дома. Дверь была деревянная, болталась на одной петле.

Будут орехи, сладости,Будут забавы, радости,Будут сапожки новые —

вполголоса пела любимый куплет Даша.

— Если что — здесь переночуем, — сказал Витя, скрепя сердце. Дети не ответили. Все надеялись на лучшее. Саша оглянулась на увечный дом, и у неё выступили слёзы на глазах. Лишь бы не пришлось ночевать в этом доме! Так хорошо всё началось!