Черный Город - Элизабет

Элизабет Ричардс

Черный Город

Эш

Где-то вдали воет сирена о воздушном налете, предупреждая граждан Блэк Сити, чтобы они заперли двери и выключили свет. Они не хотят находиться в темноте в одиночестве. Они могут встретиться с чем-то опасным. С чем-нибудь вроде меня.

Я направляюсь под мост через канал и жду девчонку, достав из заднего кармана предписанные Стражами сигареты и прикурив. Никотин течет по венам, заставляя их трепетать от адреналина; ощущение, почти напоминающие пульс… почти.

Слышу шаги на мосту, они приближаются. И из тени появляется маленького росточка девушка с короткими черными взъерошенными волосами. На ней мужские рабочие бутсы, обтягивающие черные штаны и фрак, сшитый из лоскутов ткани. Её светло-карие глаза всматриваются в мои. Она смелая. Не многим из подобных девчонок хватит мужества, чтобы посмотреть мне в глаза. Она протягивает мне старую игральную карту с двумя сердцами на ней, одно красное, другое черное. Это моя визитка. Она кажется самой подходящей: вот, что я собираюсь ей продать — иллюзию любви. Я засовываю карту в карман темно-зеленого кителя.

— Ты опоздала, — говорю я. — Последнее, что мне нужно — быть пойманным Ищейкой, после наступления комендантского часа. Они только и ищут причину бросить меня в тюрьму.

— Извини, они установили дополнительные контрольно-пропускные пункты, на каждом останавливают. Там танки, везде! — болтает она. — Мне кажется, что они не будут слишком осторожничать, когда в город вернулся Страж-Эмиссар, что с пограничными переговорами с Легионом и…

— Ты заплатила Жуку? — прерываю я её.

Девчонка кивает.

— Сроки и условия, — говорю я. — Отказ не принимается. Ты не получаешь удовольствия, тебя тошнит, ты фрик — не мои проблемы, ясно?

Она снова кивает.

— Ты беременна? — Она краснеет от злости. — Будем считать, что ты ответила «нет». Это может вызвать сонливость, поэтому потом нельзя будет ни садиться за руль, ни управлять тяжелой техникой. — Она улыбается в ответ, а я ухмыляюсь. Всегда одно и то же. — И не повторяй. По крайней мере, в течение двух недель, поняла? Я не шучу.

— Это всё?

— Никаких поцелуев. Только бизнес, поняла?

Кажется, она несколько разочарована этим, но я не люблю смешивать дело с удовольствием. Она застенчиво расстегивает воротник своего пальто, открыв стройную бледную шею. От этого зрелища у меня сводит живот от голода.

— Что мне делать? — спрашивает она.

— Отклониться назад, — отвечаю я.

Она повинуется, как послушная девочка. Одной рукой я опираюсь о стену, вторая скользит у неё между бедер, осторожно раздвигая ей ноги. Прикосновение к ней не возбуждает меня, но я издаю стон, словно возбужден, потому что знаю, ей это понравится. Им всем нравится, даже парням — вот почему они приходят ко мне, взамен они получают Дурман. Я сам встаю между ее бедер таким образом, что теперь мы находимся лицом к лицу. От её неглубоких вздохов на мою холодную кожу ложится тепло.

— Расслабься, ладно? Будет приятнее, если ты расслабишься.

— Моё сердце бьется со скоростью миля в секунду. — Она издает нервный смешок.

— Не могу сказать, что мне знакомы подобные ощущения, — замечаю я.

Она осторожно прижимает руку к моей груди и её глаза округляются.

- Так это правда? У тебя нет сердца?

— У меня есть сердце, — ворчу я, сильно толкая её к стене. Оно просто не бьется.

По её щеке стекает слезинка, а тонкие губы дрожат.

— Ш-ш, все хорошо, милая. Я не хотел тебя пугать. — Я осторожно смахиваю её слезу. — Простишь меня?

Она кивает, потом наклоняет голову набок, обнажая гладкую белизну своей шеи. Мешочки с ядом в деснах у моих клыков раздуваются.

Сосредоточься, Эш, не грузись.

Я наклоняюсь к ней, прижимаясь губами к её нежной шее, чуть ниже уха. Пульс трепещет под моими губами, и я почти его теряю. Я начинаю покусывать кожу, щекоча своим языком крошечные волоски, которые намокают от моей слюны.

— Давай же, — шепчет она.

Многовато для прелюдии. Я вонзаю свои клыки в её яремную вену. Горячая кровь орошает мой язык, заставляя мои вкусовые ощущения взрываться сладостью. Блин, люблю новичков; они всегда самые вкусные. Она вздыхает, когда мой яд распространяется в ее крови. Я жду, когда наступит дурманящий эффект, прежде чем испить. Это бонус; мои клиенты получают максимум от меня, а я в свою очередь — максимум от них, когда пью их, насыщенную наркотиками, кровь. Это беспроигрышный вариант.

Кислый, горький вкус вдруг наполняет мой рот, и я, прикрывая рот рукой, отскакиваю назад.

— Что за… — Я сплёвываю кровь.

Девушка смотрит на меня своими стеклянными глазами, кровь стекает из двух проколов на ее шее

— Всё искрится, — говорит она мечтательно.

— Разве Жук не предупредил тебя, что я не беру клиентов, сидящих на медикаментах?

Она кренится в мою сторону, и я хватаю ее, прежде чем она упадет в воду.

— Я люблю тебя, — бормочет она, пытаясь поцеловать меня.

Я грубо встряхиваю её. Она ударяется спиной о стену и сползает по ней на землю. Её глаза закатываются, она начинает биться в конвульсиях, в уголках рта пузырится белая пена.

— Нет, нет, нет! А, ну, очнись! — Я опускаюсь на колени и трясу её. Меня охватывает паника.

Девушку трясет, ее черные ботинки оставляют на булыжнике черные царапины. Дерьмо! Вот почему я не беру клиентов на лекарствах. Никогда нельзя сказать, как Дурман повлияет на них. Я стаскиваю с себя куртку и кладу ей под голову.

Караульный танк катится по мосту, я закрываю глаза и жду, когда он пройдет. Хотя война официально закончилась, от этого звука у меня все еще бегают мурашки. Где бы они ни были, за ними всегда следовала Смерть. От войны у меня осталась пара царапин. В те дни тот факт, что я был полноправным гражданином и получеловеком, для них не имел значения. Если ты не был человеком на сто процентов, ты был врагом. Каждый день — это борьба за выживание. С тех пор не стало лучше, я все еще оставался врагом в глазах большинства людей. Во мне они видели лишь Дарклинга. Танк повернул к Унылой улице по направлению к штаб-квартире Эмиссара.

Девушка стонет. Здесь слишком опасно, я должен уходить. Я мог бы просто оставить ее… Нет, это не вариант, но я не могу взять ее в больницу. У меня может возникнуть много проблем.

Жук!

Я смотрю вниз на канал. В ста футах пришвартовалась желтая баржа. Огни не горят. Где он? Он должен был быть моим ведомым; именно поэтому, в первую очередь, я пришел на этот мост. Это может обернуться очень плохо…

Грудь взрывается болью, я кладу руку на свое безжизненное сердце. Чувствую, что кто-то стоит у меня за спиной и оборачиваюсь.

Девушка стоит в проходе, освещаемая фарами проезжающего грузовика. В мимолетном свете я успеваю заметить ярко-голубые глаза, мечущиеся между мной и девчонкой, корчившейся на полу.

Наконец, её взгляд фиксируется на мне.

Я падаю на спину, ударяюсь, когда боль снова отдается в моей груди.

По моему телу бегут мурашки, стремясь лишь к одной точке в груди. Вспышка электрического разряда, а потом:

Взрыв.

Натали

— Я ничего не видела, ладно? Я не ищу неприятностей, — выпалила я. Страх пронизывает до костей.

Молодой человек сжимает грудь, словно ему больно. Он смотрит на меня сверкающими черными глазами. Мое сердце спотыкается и начинает биться чаще, чтобы догнать ускользающий ритм. Он моргает, трясет головой, словно пытается вспомнить, где находится. В это время у меня кружится голова, как будто я откуда-то знаю его. Но откуда? Даже в таком паническом состоянии мой мозг соображает, что мы не могли встречаться с ним раньше. Я уверена, черт побери, я бы его запомнила. Мне не нужно видеть его клыки, чтобы понять: волосы, как черный огонь и сверкающие глаза. Это единственное доказательство, что было мне необходимо. Полукровка-Дарклинг.

Я должна была уже за это время убежать на милю — все инстинкты кричали об этом, но ноги приросли к земле, тело парализовало, в, то время как ко мне возвращались воспоминания, которые я упорно подавляла в течение года: пара белых клыков, измученное лицо моего отца, растекшаяся по потолку кровь.

Опьяненная наркотиком девушка рядом с ним застонала, ее темные волосы рассыпались, открывая лицо. Она была похожа на мою сестру Полли.

— Помогите мне, — шепчет она.

Я в замешательстве, не знаю, как поступить. Что если бы она была моей сестрой? Разве я бы оставила её здесь с ним Полли?

Я принимаю решение, когда по дороге у меня над головой проезжает караульный грузовик и глушит двигатель. Я ныряю под мост и прижимаюсь к покрытой плесенью стене, приложив палец к губам. Мгновение спустя, дверь открывается и раздается эхо шагов, ступающих по дороге над нашими головами. Парень-Дарклинг весь напрягается и смотрит туда, откуда идет звук.